Между главами Антологии (4)

Повторяюсь и вновь радуюсь, что Антология пишется в последние месяцы в неком соавторстве. Так Алексей Гаврилов не только открыл мне творчество Геннадия Касмынина, но и после публикации, принёс в офис последнюю изданную книгу поэта («Берёза над обрывом», Москва, «Голос-Пресс», 2003 г., 1000 экз.). Я ее прочёл с удовольствием – почти все пять десятков вещей «сделаны» добротно и читаются, как мощный цикл. Теперь 36-я глава дополнена на ОМе до принятого в Антологии максимума. Есть теперь в подборке и та же «Берёза…», и «Уезжаю отсюда», и «Паратов», что так легко рифмуется с Саратовым, и еще несколько достойных вещей. Спасибо, Лёша!

2
Удивительно, как выстраиваются судьбы поэтов. Тот же Касмынин по большому счёту всё главное написал в самом конце пути, понимая, что смертельно болен. А Константин Симонов (глава 37-я) по большому счёту в самом начале. Нельзя же принимать за поэзию политические памфлеты, посвященные генералиссимусу? Или итальянским, явно не однозначным, личностям - Сакко и Ванцетти? Саратов, как известно, в прокоммунистические времена «отметился» наличием улицы в центре города с их именем. В 48-м писатель на пике славы Симонов написал стихотворение, как бы отстаивая её название. Стихотворение откровенно слабое, но связано с нашим городом. Приведу его здесь целиком.

Улица Сакко и Ванцетти

Ты помнишь, как наш город бушевал,
Как мы собрались в школе на рассвете,
Когда их суд в Бостоне убивал -
Антифашистов Сакко и Ванцетти;
Как всем фашистам отомстить за них
Мы мертвым слово пионеров дали
И в городе своем и в ста других
Их именами улицы назвали.
Давным-давно в приволжском городке
Табличку стерло, буквы откололо,
Стоит все так же там, на уголке,
На Сакко и Ванцетти наша школа.
Но бывшие ее ученики
В Берлине, на разбитом в пыль вокзале,
Не долго адрес школы вспоминали,
Углом сложили дымные листки
И "Сакко и Ванцетти" надписали.
Имперской канцелярии огнем
Недаром мы тот адрес освещали;
Два итальянских слова... Русский дом...
Нет, судьи из Америки едва ли
Дождутся, чтоб мы в городке своем
Ту улицу переименовали!
.................................
Я вспомнил об этом в Италии,
Когда, высоко над горами,
Мы ночью над ней пролетали,
Над первых восстаний кострами.
Будь живы они, по примете,
Повсюду, где зарева занялись,
Мы знали б, что Сакко с Ванцетти
Там в скалах уже партизанили!
И снова я вспомнил про это,
Узнав в полумертвом Берлине,
Что ночью в Италии где-то
Народом казнен Муссолини.
Когда б они жили на свете,
Всегда впереди, где опасней,
Наверно бы Сакко с Ванцетти
Его изловили для казни!
Я вспомнил об этом сегодня,
Когда в итальянской палате
Христьянский убийца и сводник
Стрелял в коммуниста Тольятти.
Нет, черному делу б не сбыться,
Будь там он в мгновения эти -
Наверно под локоть убийцу
Толкнул бы товарищ Ванцетти!
Предвидя живое их мужество,
Я в мертвых ошибся едва ли, -
Ведь их, перед будущим в ужасе,
Назад двадцать лет убивали!
Ведь их для того и покруче
В Бостоне судили заранее,
Чтоб сами когда-нибудь дуче
Они не судили в Милане.
И на электрическом стуле
Затем их как раз и казнили,
Чтоб, будь они живы, от пули
Тольятти не заслонили.
У нас, коммунистов, хорошая память
На все, что творится на свете;
Напрасно убийца надеяться станет
За давностью быть не в ответе...
И сами еще мы здоровия стойкого,
И в школу идут по утрам наши дети
По улице Кирова,
Улице Войкова,
По улице Сакко - Ванцетти.

1948


3
Намного, как мне кажется, важнее было обнаружить в периодике материал покойного саратовского журналиста Сергея Казовского, который в 1969 году был отправлен от редакции «Зари молодёжи» в командировку в Москву. Там они вместе с тогда молодым совсем фотографом Юрием Набатовым встретились с известным писателем. Далее приведу текст («ЗМ» от 6 августа) интервью целиком:

Московские встречи у Константина Симонова
Накануне 50-летнего юбилея «Зари Молодежи» корреспонденты встречались с известными людьми, юность которых прошла на Саратовской земле.
Мы перелистываем торопливые записи, рассматриваем фотографии, и думаем о том, что эти репортажи должны быть предельно точными. Причина тут одна: рассказывая о людях известных, и без нашей помощи знакомых тысячам людей, легко повторится, сказать общеизвестное или того хуже - увлечься слащаво восторженным описательством.
Перед вами – то, что мы успели запечатлеть на редакторский блокнот.
Вопреки ожиданиям – удача. Юра повернул телефонную трубку так, что и мне было слышно:
- В пятнадцать часов буду в издательстве «Молодой гвардии», минут через сорок подходите, там и встретимся.
Когда дверь редакторского кабинета открывается, мы видим разложенные на полу фотографические снимки и чьи-то фигуры, склоненные над ними. Кажется, с таким же чувством смотрят на дверь, за которой экзаменуют товарищей. Еще минута – и твоя очередь. Наконец-то. Нам поднимается навстречу высокий стройный молодой человек в легком строгом костюме. Ежик волос с проседью, внимательные глаза, какая-то очень мягкая и приятная манера общения.
- Извините, задержался. Здравствуйте. Ну, здесь, я смотрю не место для разговоров, поехали ко мне. Как-нибудь разместимся.
Да, совсем не часто так везет газетчикам. С нами, на заднем сидении «ВОЛГИ», - фронтовой друг писателя, один из ведущих советских фронтовых журналистов Евгений Халдей. Нам очень помогает вечное причастие этих людей к тяжелому газетному цеху. Симонов оборачивается, и, не дождавшись вопроса, говорит. Медленно, словно на страницы кладет слово за словом.
- Саратов… что же сказать вам о нем? Я окончил там первое фабрично-заводское училище. Работал на заводе «Двигатель революции» - знаете такой? Он был недалеко от вокзала. В войну тоже бывал. Летели из Сталинграда в Москву, садились в Саратове. Потом, в 1947-м в одном вашем институте собирал материал для пьесы «Чужая тень». Но это все потом…. А когда-то в юности написал там поэму «Первая любовь». Кто знает Саратов, тот сразу поймет, где она писалась. Короче говоря, сознательная жизнь там начиналась, а это что-то определяет…
Я воспроизводил это на память и прошу прощения, если слова в предложениях были не так расставлены. Зато через десять минут, когда мы сидели в рабочем кабинете Симонова, было гораздо проще. Константин Михайлович довольно терпеливо ждал, пока я записывал, посматривая на мой блокнот, и советовал, как лучше написать. Юре же просто посчастливилось: ассистировал ему при съемке сам Халдей, держа подсветку, и поминутно спрашивая, улыбаясь, правильно ли делает. В остальном он предоставлял своему коллеге полную свободу творчества.
- Чем вы теперь заняты, Константин Михайлович?
- Романом, который кончает весь цикл моих предыдущих книг о войне. Он называется «Последнее лето». Это сорок четвертый, сорок пятый - последнее лето войны. В «Молодой гвардии» скоро выйдут «Записки молодого человека» - мой дневник, написанный в сорок первом и сорок втором, когда мне было 26 лет… Сейчас вот подбирали иллюстрации к нему. В восьмой книге «Знамени» опубликовал повесть про любовь «Случай с Полыниным».
- Как можно успеть так много!?
Смеется: « А я и не успеваю…»
- Я вот прочел, Константин Михайлович, одно посвящение вам. Оно начинается так: «Патриарху военной литературы…». Вы по прежнему останетесь верны ваш любимой теме?
- Да, пока не закончу начатое. Потом подумаю… Для меня помимо истории войны существуют такие проблемы, как проблема доверия и недоверия к человеку, проблема гражданского мужества и гражданской трусости, проблема дружбы и отсутствие оной, ответственности и безответственности, показухи. На войне это оборачивается особенно жестко, кровью. Надо говорить правду, как бы она ни была трудна.
- У вас есть какие-нибудь секреты в работе? Хемингуэй, например, любил писать стоя….
- Нет. В 14 лет я уже работал на заводе, привык подниматься рано. И сейчас в семь утра начинаю. Кроме того, трудишься ведь не только за этим столом…
- А чтобы вы посоветуете молодым, чтобы добиться успеха? Ведь многие, мечтая о своем высоком назначении, никак не могут совместить желаемое с реальностью возможного.
- Работать надо. Знать, что ты хочешь, - это, во-первых. Во-вторых – надо стараться как можно больше делать. Но это еще не все… Третье - поменьше говорить об этом.
- И тогда, банальный вопрос: придет счастье?
Симонов поднялся, подошел к полке с книгами, обернулся: «Вы репортаж будете делать? Тогда можете так и написать: «Он взял книгу…» Константин Михайлович раскрыл нужную страницу, положил передо мной. Я выписал: «Счастье – это работа, которую ты любишь и которую хочешь делать хорошо. Счастье – это друзья, в которых веришь, знаешь, что они тебя никогда не предадут, и которые верят тебе так же, как ты им. Счастье – это дети, когда удается воспитать их такими, какими ты их хотел видеть и которые, начиная вырастать, начинают разделять твои взгляды (на самое главное, конечно; на второстепенное – это совсем не обязательно). Счастье - это чистая совесть перед людьми и обществом. Все, что ты сделал в своей жизни не по совести, недавно или давно, все это, - если ты человек, не потерявший совести, - остается в твоей памяти и мешает тебе быть до конца счастливым. Когда человек честно оценивает свои прошлые поступки – хорошие или дурные – это украшает его, но самое главное – это с юности знать наперед, что каждый нечестный поступок будет до конца жизни сидеть занозой в твоей совести, и потом ты с этим уже ничего не сделаешь. Наконец, последнее: самое главное в жизни человека – это чувствовать себя нужным другим людям. И, воюя за свое счастье, надо воевать за счастье других людей. Без этого весь разговор о том, что мы люди коммунистического общества, - пустая болтовня, больше ничего…»
- Константин Михайлович, сейчас распространено мнение, что теперешняя молодежь хуже прежней, что руководит ею одно тщеславие…
- Знаю все эти разговоры. Насчет тщеславия – это понятие сложное. Надо верить в свои силы и стараться сделать то, что можешь. Если удается настоящее дело, то это законная гордость. Если говорить о своих чувствах к ребятам, девушкам того возраста, в котором наше поколение было накануне войны, очевидно, будет справедливым сказать, что они значительно образованнее нас, может быть, в каких-то вопросах самостоятельнее в своем мышлении, может быть, относятся более критично и трезво к целому ряду несовершенств жизни. Это я считаю их достоинством. А в остальном… Случись беда и упади на их плечи такая же ответственность, какая пала на наши, они не хуже нас справятся. Я в этом настолько глубоко убежден, что даже не хочется говорить на эту тему. Если бы я в это не верил, жить бы просто не хотелось.
- Наши вопросы кончаются, не могли бы вы…
- О, вы гуманисты! Когда мы с Евгением Ананьевичем были весной в Петропавловске-Камчатском, девушка из молодежной газеты приготовила для меня целых тридцать восемь вопросов. И даже такой: кто вам больше нравиться – блондинки или брюнетки!
- И что же?
- Пришлось на все ответить…
-Мы готовимся отмечать юбилей саратовского комсомола и нашей газеты. Не могли бы вы передать что-нибудь саратовцам?
На минуту задумывается.
- Саратов – город моей юности. Любил его и люблю. Хочется работать так, чтобы саратовцы – и старые, и молодые – хорошо обо мне думали. Хочется не обмануть их доброго мнения. А это значит – работать.
Последние снимки. Пользуясь моментом, стараюсь запомнить обстановку кабинета – комнаты, где рождаются книги. Большой стол с множеством авторучек и трубок – старинной любовью писателя. Полки с книгами, картины, сувениры. И очень много связанного с войной. На стене фотография – человек на костылях у пушки… На столе маленький пограничный столбик и гильза, под ними выгравировано: «Симонову К.М. – участнику боев на острове Даманском от воинов-пограничников». Портрет Хемингуэя и смешная вырезка из газеты: в совхозе таком-то состоялся литературный вечер, посвященный 75-летию Константина Симонова. Ошиблись на 20 лет….

В той первой поэме есть такие строчки:
«Дай бог нам всем когда-нибудь, когда
Мы заболеем грустью,
На пять минут
Забыв свои года,
Увидеть юность
в волжском захолустье».
-Не пришел еще этот час?
- Нет, - Симонов улыбается,- Здоров и полон сил. Люблю спорт, плаваю. И уже 9 месяцев не курю. Дал зарок: пока не кончу «Последнее лето». Если только для снимка…
Он проводил нас до крыльца подъезда:
- Привет вашим товарищам!
И пожал руки». (С.КАЗОВСКИЙ)

4
По моей просьбе Юрий Набатов поднял свой архив, и теперь вы можете первыми лицезреть весь цикл фотографий, сделанных им на плёнку на той встрече 46 лет тому назад.


Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями