Антология саратовской поэзии. Глава 16

Давным-давно отложившиеся в моем юношеском сознании слова Иосифа Бродского о том, что не более одного процента населения планеты способно по-настоящему разбираться и любить стихи, по-прежнему периодически не дает мне покоя. Для Саратова – это около десяти тысячи человек. Очень даже приличная цифра. Обсуждение поэтов данной Антологии, увы, данную математическую формулу не подтверждает. И дело не в количественном замесе – не до стихов в России сейчас, а в явном нежелании редких «гастролеров» вчитываться в чужие строки. И тут я никому не могу помочь, а лишь процитирую одну прямую строку: «Не хотите – не читайте»! У каждого свое представление об абсолютном вкусе, цвете, звуке… Пушкин в Саратове просто не жил. Но, к примеру, тридцать шесть лет прожил Рыженков.

Рыженков Сергей Иванович
(р. 1959 г.)

Родился в Саратове, с 1995 года живёт в Москве. Закончил филологический факультет Саратовского государственного университета им. Н.Г.Чернышевского (1986). Участник неофициальной литературной групп «Окраинные поэты» (Саратов, 1980-1984), «Сход», «неформального движения» (1986-1990). Лидер литературно-художественной ассоциации «Контрапункт», соредактор (совместно с Олегом Роговым) одноимённого машинописного журнала. Координатор и организатор литературных выступлений под эгидой этой ассоциации в конце 80-х в Саратове Д.А. Пригова, Е. Шварц, О. Седаковой, А. Парщикова, Н. Искренко, Н. Кононова и др. Стихи публиковались в машинописном сборнике «Прощания» (Саратов, 1980); в журналах «Волга», «Вестник новой литературы», «Черновик», «СП», «Митин журнал», «Новое литературное обозрение», в альманахе «Последний экземпляр», в поэтических антологиях и сборниках.
Всего каких-то пять лет (1986-1991) в градусе высшего накала существовали, созданный им журнал и общность творцов с единым именем «Контрапункт». Обратите внимание на даты – время переодевания платьев российской истории. Крайне неудобный для любой власти и абсолютно не подчиняемый, придуманный Сергеем и его друзьями творческий союз муз в сложный исторический период в недавнем прошлом закрытого города С. Поэты, художники, композиторы, «братья» из столиц и не только, представляющие элиту неофициальной «второй культуры». «Контрапункт» притягивал достойные имена и позволял присутствовать рядом и вникать в слова россыпи приобщенных.Такт и лидерские способности «Рыжего» в очень неоднозначное и веселое время объединили разных, свободных и инакомыслящих. А еще отмечу его, как первопроходца в попадание и понимание того, что помимо прочих в нашем городе есть и литературная школа. «Литературный регионализм: путь Саратова» – первая большая статья для граждан Антологии. Со слов критика Владимира Семенюка: «Деятельность «Контрапункта» – высшее достижение саратовской неофициальной культуры… И литература, литература гораздо выше саратовского провинциального уровня и общероссийского. Я на сто процентов уверен, что ничего подобного не было в других городах».
После отъезда из Саратова Рыженков окончательно переключился на политологию. Он автор, соавтор, редактор и соредактор 16 книг по политологии, более 70 научных статей, выходивших в России, Японии, Германии и США. А поэтическая книга только одна – тоненькая под телесного цвета обложкой «речи бормочующего» (2000 г. изд-во «Арго-риск»), прочитанная мною многократно в желании попытаться понять и осмыслить. Такое простое предложение. Сын признанного Советами саратовского поэта Исая Тобольского в 87-м в саратовском «Ленинском пути» начинал свою статью словами «Я вновь и вновь перечитываю» и с таких вкрадчивых и лирических интонаций по тем временам неистово обрушивался на «контрапунктовцев». Смена настроения и тона в отдельных газетных строчках тогда, в советской стране, в целом могли привести к реальным неприятностям. Я же перечитываю страницы книги и не понимаю, почему так мало, почему такой странный порядок вещей, почему с таким трудом находятся подборки Сергея в периодике? Первая и единственная пока книга, изданная под сорок (это мне знакомо), давно вошедшего хотя бы созданием «Контрапункта» в историю губернии мэтра, с разными приколами – кляксами на обложке... Но, вот как о Рыженкове пишет тот же многоуважаемый мною Семенюк: «Ни в какие советские стандарты, рамки и клише в его творчество не укладывалось, как и он сам, недавно вышедший из окраинного совсем не интеллигентного детства. Жизнь в андеграунде для него была естественной и органичной: он никогда не изменял принципам творческой свободы». Или: «У Сергея практически нет проходных, неряшливых текстов».
Я же, перечитываю страницы «бормочущего», почему-то каждый раз думаю о том – распустил бы он вновь или нет, дай ему история второй шанс, в свободное плаванье своих братьев? Хорошо, что они время от времени собираются вместе. Благодаря, одной такой встречи, я и познакомился с Сергеем лично в июле 2009-го на его летней читке в саду музея Павла Кузнецова. Тогда же он подарил мне свои «речи…» Они не такие, как все. Он не такой, как все. И лучше Семенюка я все равно не скажу: «Высокий интеллектуальный потенциал и кристальная чистота лирического взгляда отличают поэзию Сергея Рыженкова. «Прыщи» – жемчужина саратовской лирики, украшение всех будущих антологий. Неужели вы впервые читаете: «Колокольчик мусорки динь-дон»? Вам повезло».

***

а мальчики гоняют мяч
а девочки играют в дочки
и попадают все под дождик
склоняя головки и сломя

дощщь слепенек песок желтющ
короны тополя березы
и вяза принимают позы
оркестра дующего туш

деревья землю дощщь чубы
насквозь высвечивает солнце
младенец в крепости песочной
колодец вырыл и смеется

я слева на краю гурьбы


Волга. 1993. №4


Прыщи

Колокольчик мусорки динь-дон,
бельевых прищепок щелк щипцы,
был когда-то новый старый дом,
«стариками» стали щас юнцы.

Голубиным пёрышком чердак
и свечным огарочком подвал
с отрочеством заодно пропах,
заодно с пацанством провонял.

Серые дешевые джины,
маек самопальный трафарет.
Старший брат у Слоечки мясник,
старшая сестра моя – проспект.

У Сырка – рубашка из цветов,
в школе вспомогательной братан,
и на Вы родителей-ментов
называет красавец Курган.

Мужики за теннисным столом
смачно глушат марсалу козла,
и пенсионерки всем двором
у лотошного толпятся у стола.

Тополя поднялись выше крыш,
вязы распростерлись вполдвора,
и с березок – что без них дворы –
серьги обрывает детвора.

Впрочем, это все не так, не то -
Слой, Курган, Сырок и Рыжий (я)
лезем на чердак и там, пардон,
режемся в «говно и короля».

Пункт приема пузырей – подвал,
рядышком – по женской части пункт,
ничего никто не объяснял –
сами долбим детства скорлупу.

Колокольчик мусорки динь-дон,
по белью прищепки щелк да щелк,
пьет запоем Слоечкин батон,
батя мой к другой жене утёк.

В коммуналке не уснет Сырок,
потому что после «Слав, ты спишь?»
возится в углу большая мышь,
громыхает душный шепоток.

А Кургану сдерживает шаг
в наш шалман родительская власть,
но Слою известно все же, как
в детской комнате идут его «дела».

Впрочем, это всё не то, не так.
вот пошел бутылки я сдавать –
и за рупь, что укроил, в пятак
бьёт меня моя толстуха-мать.

Белый-белый с тополих летит,
черный-черный над губами пух,
велик по двору с ленцой люфтит,
и девчонки крутят хулахуп.

И цыганка клянчит у дверей,
глаз-жучок сверкает над плечом,
и шобольник платит во дворе
за тряпье стиральным порошком.

И татарин искры с наждака
высекает ножиком в теньке,
под платком под носовым башка,
с узелком на каждом уголке.

То ль гитара за окнами хрипит,
то ль к губе чинарик пристает –
по двору белье, как пух, летит,
колокольчик мусорки поет.

1984

(Волга. 1990. №5)


***

М.С.

умна ли ты уставшей правдой двое
не впору ль шарить среди ночи по
зияющему стылой маетою
простору где и я тебе слепой

сыта ли ты уютной догмой мелочь
которая мелькая мельтеша
чужому дяде тетя наболела
а мне тебе ее разбой тишайш

проста ли ты усердным утешеньем
о тополином стоне темноты
нашариваньем в этом мельтешеньи
утешна ль ты

1986

(речи бормочущего)




***

О.Р.

когда кончался кофе в арлекино
иль налит был в граненые стаканы
и слабого взаимодействья в силу
разлученных с собой самими знаков
алфавита эллинского но по
менандру и шекспиру и в транскрипцьи
метафизической эдгара скажем по
которые одни имеют спины
в стекле особенно же в гранях и другие
в воде доведенной до стадии кипенья
плюс прах кофейный потому и тиной
палеонтологического эля
предметы эти столь не андрогинно
совокупляющиеся по воле
печеньем женщин пахнущих плюс авто-
матической для саксауловарки
парящей установки впрочем волю
льзя ль приписать бездушному устройству
вопрос который и поныне многих
не самых глупых мудрецов займет
(случай с фарфором всякий сам поймет)
немного отдают тогда казалось
все наконец-то



(Вестник новой литературы. 1994. №7)



байрон в горбольнице

он в белом как в плаще халате
ему же из открытой двери поясница
а из другой ключица
стеклянной трубки булькает и кстати
белеет подоконник где больница
то металлическою смертию кровати
ту лужей хлорки длится
то теткою в окровавленной вате

он весь в кудрях и югославских сапогах
ему же из открытой двери поясница
а из другой ключица
стеклянной трубкой булькает и кстати
белеет подоконник где больница
то металлическою смертию кровати
ту лужей хлорки длится
то теткою в окровавленной вате

он подбородок вверх улыбкой тонкой
ему же из открытой двери поясница
а из другой ключица
стеклянной трубкой булькает и кстати
белеет подоконник где больница
то металлическою смертию кровати
ту лужей хлорки длится
то теткою то новое лицо
выходит на больничное крыльцо

(Вестник новой литературы. 1994. №7)


***


когда я тоже в аварийных событиях ход
то во-первых не я а в остановившихся не-?-бытия
значит в осадок со выпадает и этот ход
возвращает расклад но только расклад на я
и вот это без протяженности тяжести и волны
с чем два фона мы выбирающие по моде
между цепью и бляхой (но в пределе вольны
каламбур уловить лишь и продолжить вроде
ничего не случилось принимать это в кофе
в желаньи все хорошенько обдумать в тех
тихих улочках сна где потерян не по фи-
гу ни гу-гу эхолота) каких же вестей
ждать еще от где всё лишь поиск предлогов
перетасовка сквозная и в несчётных сквозь
только движенье стяженье перепады токов
вероятность оси на которой отложено что это не ось



(речи бормочущего)





1913

в общем-то надо голову зажать руками и надеть стальные
намудники
и всем быть настороже потому что скоро – не об этом ли всё?
нет нет улыбаться нужно и обнажаться у-у какой худенький
мы откормим тебя и засексуем и будет сладок наш сон

а пока тебе и мне на работу и даже худенькому вкалывать
а потом хорошая книжка мысли о книжке беспокойные сны
где приходится ближним к сожалению бошки проламывать
и над какой-то ********* захлёбываться полукилом слюны

(речи бормочущего)


***

как он держится на
покатой земле
идёт по дороге
молчит

не тем ли
что в этом немного
столь много
хвалы
и молитвы

хвалы
этому держится на
покатой земле
в этом самом самом
держится на
покатой земле

молитвы
об этом идет по дороге
молчит
в этом самом самом
идет по дороге
молчит

(Вестник новой литературы. 1994. №7)

***

не скажи
молчи
не тебе говорить
помолчи
не говори ничего
и не говори


скажи как есть
не молчи
скажи пожалуйста
молчишь?
ты будешь говорить или нет?
в молчанку будем играть?
ты у меня заговоришь
что ты сказал?
скажешь тоже
поговори у меня
разговорчивый


говоря откровенно
теперь я могу сказать все
не могу молчать
так сказать
вот что я тебе скажу
как это сказать по-русски
честно говоря
это как сказать


так и сказал?
говорят
сказано тебе
что тут скажешь
нечего сказать



(Волга. 2009. №9-10)





нестихи

когда так мало происходит
когда так много говорят
о том как много происходит

когда так мало говорят
о том, что мало происходит
а много только говорят

тогда все меньше говорят
откуда это происходит

тогда все больше происходит
того о чем не говорят

1989

(Саратовский листок)

Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями