19 Марта 2024, Вторник, 8:34 ВКонтакте Twitter

Интервью с адвокатом Эдуардом Лоховым: как суд и гособвинение закрывают глаза на нарушения

28/10/2020 10:00

В Октябрьском районном суде с августа 2019 года рассматривается так называемое дело "автоподставщиков". На скамье подсудимых 17 человек. Реальных фигурантов больше. Часть из них заключили досудебные соглашения, стали сотрудничать со следствием и получили сроки, которые меньше максимально возможных по статьям, им вменяемым – 159.5 и 210 УК РФ. Причем в разных частях. С самого первого заседания адвокаты подсудимых, как и фигуранты, стали указывать на многочисленные нарушения, ошибки в материалах дела. "ОМ" о них рассказывал. Однако с марта, как в России ввели ограничения, связанные с пандемией коронавируса, попасть в зал суда прессе стало невозможно. Чтобы узнать, что сейчас происходит в стенах Октябрьского райсуда, мы пообщались с Эдуардом Лоховым, адвокатом Натальи Калюжновой, обвиняемой в организации и руководстве преступным сообществом. Причем он много лет проработал и по ту сторону баррикад, даже признавался лучшим гособвинителем Саратовской области.

- Здравствуйте Эдуард Александрович. С марта вся Россия живет в тех или иных ограничениях. Не все суды принимают журналистов, хотя там рассматривается большое количество очень интересных дел. Как вы считаете, кто больше выигрывает от того, что суды закрыты для общественности: Роспотребнадзор, разработавший все эти условности, или сами суды? Ведь в целом большое количество учреждений работает: общепит, кинотеатры и даже фитнес-центры. А ведь в "качалках" люди дышат куда активнее, чем в судах.

- Такой режим работы, я считаю, негативно сказывается на качестве судебных заседаний. Я объясню, почему. В судебном заседании, если оно открытое, может принимать участие любой человек, в том числе журналист. Наше заседание открытое. Присутствие журналиста для адвокатов, для гособвинителей и для суда – определенный стимул, чтобы принимать решение, выступать, основываясь на законах, а не просто отказывать в удовлетворении ходатайств, а основываться на чем-то. Если в зале находятся журналисты, адвокаты, гособвинители выражают свою позицию четче. В случае если в зале заседания сидят 30-40 человек, присутствие 1-2 журналистов ни на что в плане распространения инфекции не повлияет, поэтому, думаю, что допускать прессу на заседания стоит, тем более на громкие, крупные, резонансные дела. Недопуск журналистов, я считаю, негативно сказывается на качестве правосудия.

- Вы хотите сказать, что если в суд приходят журналисты, стороны и суд относятся к процессу более серьезно и профессионально?

- Да, серьезнее, излагают свою позицию более доходчиво. Вполне понятно, почему так происходит: хочется казаться большим профессионалом. Пресса влияет и на суд. В случае нахождения в зале журналистов судья разрешает ходатайства профессионально, а не просто отказывает в их удовлетворении, говоря о преждевременности.

- То есть такая ситуация более выгодна судам?

- Да, именно судам. Чтобы не позволять освещать то, что происходит в зале заседания. Иными словами, мы больше приближаемся к закрытому судебному заседанию, что неправильно.

Всплывающая подсказка

- Вы отметили важность присутствия прессы на громких процессах. В Октябрьском районном суде больше года рассматривается дело так называемых "автоподставщиков". На какой стадии сейчас рассмотрение дела в суде? Что уже прозвучало и что мы можем услышать и увидеть в этом процессе? Приблизилось ли государственное обвинение к доказательству вины подсудимых, или защита в этом смысле удерживает пальму первенства?

- Да действительно, это дело рассматривается уже 2-й год. На скамье подсудимых 17 человек. Им вменяется организация преступного сообщества, вменяется совершение мошеннических действий группой лиц в особо крупном размере, а также легализация денег, полученных преступным путем. Сейчас мы допрашиваем свидетелей, допросили потерпевших почти всех, оглашаются письменные материалы уголовного дела. Думаю, что рассмотрели мы 1/3 дела. Доказательства сейчас представляет сторона обвинения. Пока сложно сказать, на чьей стороне инициатива, приблизилось ли обвинение к доказательству вины обвиняемых или защита доказала обратное. Дело в том, что защита, как и обвинение, пытается задавать свидетелям вопросы, пытаемся парировать существующие доказательства, заявляем ходатайства о недопустимости протоколов допросов, письменных доказательств. Оглашаем в части неоглашённых показаний допрошенных свидетелей и потерпевших. Вот, что сейчас мы делаем.

- Эдуард Александрович, это дело многоэпизодное. В нем большое количество фигурантов. Его сложность, кажется, заключается не в этом. Вы согласны?

- Сложность, конечно, не в этом заключается. Его сложность в том, что, по моему мнению, обвинение и суд пытаются всеми возможными способами продавить рассмотрение этого дела, не обращая внимания на наши попытки вернуть дело прокурору из-за массовых нарушений. Мы просим назначить почерковедческие экспертизы, поскольку четверть материалов дела, как нам поясняла следователь Надежда Мирсалимова, она не подписывала, не проводила следственные действия. Однако дело не возвращается, судебные экспертизы не проводятся. Доказательства как недопустимые не отклоняются – в этом сложность дела.
Следователь ОП-4 в составе УМВД по Саратову Надежда Мирсалимова. Именно она начинала расследовать это дело. Однако впоследствии дело передали в ГСУ ГУ МВД по Саратовской области.

- Какой в этом смысл? Рассмотреть дело как можно скорее?

- Именно в этом, чтобы как можно скорее вынести приговор, видя, что там огромное количество нарушений. За мою работу, а я поработал и государственным обвинителем, такого количества нарушений, таких явных нарушений я не видел.

Всплывающая подсказка

- Так, вы много лет проработали в гособвинении, значит вам известно, как должно выглядеть качественно расследованное дело. Что вы можете сказать о качестве следствия в данном случае? Какие ошибки были допущены при расследовании, какие доказательства не могут считаться допустимыми?

- Мы допросили одного из следователей следственной группы Надежду Мирсалимову. Она рассказала, что многие следственные действия, процессуальные действия, которые были выполнены от ее имени, она не проводила. Либо это проводили другие люди, но подписали за нее, либо вовсе мероприятия не проводились, но подписали за нее. А затем подшили к материалам дела. Мы насчитали 50 томов. В них лежат протоколы осмотров мест, предметов, допросов свидетелей и так далее. Она уверенно заявила, что подписи не ее. Защита заявила ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы. Оно зависло в воздухе, потому что судья считает, что это преждевременно. Кроме того, мы заявили ходатайство об исключении этих доказательств из материалов дела. Но судья считает, что сначала нужно всё изучить. Конечно, мы вернемся к этому вопросу, когда государственные обвинители (их 2 в процессе. – "ОМ".) закончат представление доказательств. Только в таком случае нам придется вновь к ним возвращаться и изучать вновь, а после будем поднимать вопрос о возвращении дела прокурору или о назначении экспертиз.

- Давайте на этом чуть остановимся. Объясните мне как обывателю: в судебном заседании следователь заявляет, что не подписывала документы, соответственно, речь идет о том, что доказательства могут быть сфальсифицированы. Получается, суд сразу должен понять, что рассматривать такие доказательства не стоит, а ГСУ ГУ МВД по Саратовской области должно организовать какую-то проверку. Я правильно понимаю?

- Да, речь идет именно о фальсификации доказательств. И суд должен организовать проверку или хотя бы назначить экспертизу. Защита со своей стороны провела проверку документов. У нас есть заключение эксперта, что на документах стоят подписи не следователя. Мы это приложили к материалам дела и попросили провести соответствующую экспертизу. А затем исключить протоколы из доказательств. Это произойдет в том случае, если суд поверит доводам экспертизы, словам следователя, которая сказала под протокол, что не подписывала документы. О том, что эти доказательства, как мы считаем, незаконны, мы заявляли еще на стадии предварительного слушания. Ведь именно на этой стадии решается вопрос о допустимости доказательств, чтобы потом к этому не возвращаться.

— Значит, если бы уже на стадии предварительного слушания эти доказательства не включили бы в общую массу дела, судебное следствие сейчас уже было бы ближе к своему логическому завершению?

- Несомненно. Но я понимаю, почему это не делается. Исключение одних доказательств автоматически ведет к исключению других. Например, следователь не подписывала поручение об осмотре машин, на которых совершались "автоподставы". Сами автомобили – вещественные доказательства. Значит и осмотра могло не быть. Как без этих доказательств будет обходиться гособвинение, я не знаю. Более того, все машины Ford, которые находятся в нашем уголовном деле как вещественные доказательства, уже разукомплектованы: либо нет колес, либо нет двигателей или аккумуляторов. Всё, что ценное в них было, было похищено. Возбуждено дело о краже. Оно расследуется более полугода, но результатов нет никаких. А ведь это вещественные доказательства, но исследовать их мы не можем. Более того, в случае вынесения обвинительного приговора машины должны идти в возмещение исков страховых компаний. А автомобилей уже нет. О какой законности может идти речь? Дело сложное. Такие ошибки, на мой взгляд, очень редко встречаются.

- Не кажется ли вам, что гособвинение утверждено преждевременно?

- Я отвечу так: на мой взгляд, прокуратура недостаточно надзирала за этим делом. Ведь у нас есть целое управление по надзору за следствием. Обвинение по делу утверждалось всего одни сутки, хотя имеется возможность делать это в течение 10 суток. В исключительных случаях этот срок продлевается до 30 суток. А ведь и само обвинительное заключение составлено с многочисленными нарушениями. Я представляю интересы обвиняемой Натальи Калюжновой – она мама Антона Калюжнова. Ей вменяется организация преступного сообщества и руководство им. Хотя все действия, которые ей вменяются, описаны в действиях ее сына. Ее действий нет никаких, то есть взяли обвинение сына, скопировали и подставили ее имя. Обвинение строится на показаниях водителей, которые у нее работали. А водители, которые участвовали в определенных ДТП, стали свидетелями. Наталья Калюжнова почти никого из обвиняемых не знает, кроме сына, невестки и еще одного человека. О каком руководстве идет речь? Она никого не знает.

- То есть водители ее оговорили?

- Возможно. Они просто сказали, что Калюжнова просила выезжать их в определенное место. Всё. Разве на таких показаниях могут строиться обвинение и приговор? На показаниях фактически заинтересованных лиц. Иных доказательств нет.

- Как бы вы оценили позицию суда: как судья реагирует на имеющиеся в деле доказательства? И еще раз уточним, дал ли суд оценку показаниям Надежды Мирсалимовой? Признал ли суд хоть одно из доказательств недопустимым?

- Как я уже сказал, на показания Мирсалимовой суд никак не отреагировал. Все наши ходатайства зависли. Я не понимаю, в чем смысл продолжать следствие, зная, что 25% дела - недопустимые доказательства. Даже больше, если взять в учет, что одно доказательство, как по цепочке, исключает другое. Даже показания Натальи Калюжновой, которые она дала на предварительном следствии, тоже являются недопустимым доказательством. Там путаница с датами ее допросов, с адвокатом, который не присутствовал при ее допросе. Всё ведет к недопустимости доказательств.

-Суду же это всё должно быть очевидно. Почему председательствующий Сергей Сотсков все эти нарушения игнорирует? У вас есть предположения нам этот счет?

- Может быть, просто хочет быстрее закончить процесс. Но сделать это не получается. Почему он не рассматривает наши ходатайства, я не знаю. На мой взгляд, это неправильно и незаконно. Надо брать спорные доказательства и признавать их недопустимыми, тем более что такие основания имеются.

Всплывающая подсказка

- Насколько действия фигурантов изначально были правильно квалифицированы? Всё-таки речь идет о такой серьезной статье, как 210-я УК РФ.

- На мой взгляд, она чрезмерно натянута, завышена. 210-я статья – наивысшая форма преступной организации. Есть преступление, совершенное группой лиц, по предварительному сговору группой лиц, организованной группой лиц. 210-я статья предполагает такую организацию или сообщество, где всё подчинено, есть группы лиц. У нас такого нет. Половина обвиняемых не знают друг друга. Моя подзащитная, которой вменяется организация преступного сообщества, среди всех обвиняемых знает только своих родственников. Ни в каком реальном или подставном ДТП она не участвовала. Посмотрим, что скажут водители, которые дали на нее показания. Пока мы их еще не допрашивали. Пока нет доказательств, которые бы могли доказать, что существует состав на 210-ю статью.

- Юристы утверждают, что экономические преступления нельзя квалифицировать по этой статье. Более того, в деле вроде бы нет доказательств коррумпированных связей фигурантов с какими-либо должностными лицами? Как вы думаете, можно ли строить доказательства только лишь на основании слов фигурантов и других лиц, которые по воле следствия из фигурантов перешли в разряд свидетелей? При этом в деле, насколько известно, отсутствуют экспертизы автомобилей, иные экспертизы. Часть вещдоков вообще исчезли. Под рядом документов стоят непонятные подписи, явно не следователя, расследовавшего дело. При этом фигуранты получили компенсации за так называемые ДТП и повреждения транспорта по решениям судов. Есть хотя бы одно отмененное решение, или мы имеем дело только с заявлениями страховых компаний?


- Не совсем верно считать, что это экономическое преступление. Это преступление в сфере экономики. Вменяется подсудимым мошенничество, но это общеуголовное преступление. Кроме того, доказательств связи фигурантов с должностными лицами нет, а часть ДТП была реальной. Повреждения фиксировались, а получить страховую выплату удавалось через суд. До сих пор нет ни одного решения суда, которое было бы отменено. Более того, во время судов проводилась экспертиза, если страховые компании не соглашались с предъявляемыми суммами в исках. Вопрос тут тонкий: умышленно совершались ДТП или нет. Страховые компании, пока не было возбуждено уголовное дело, с суммами выплат были согласны.

- "ОМ" посещал заседания, когда показания давали представители пострадавших страховых фирм. Как я понимаю, для них стало большим удивлением, что их водили за нос и обманывали.


- Да. Это не они сообщили, что их обманывают. Их вызвала полиция, когда дело стало расследоваться, и там представители страховых компаний писали заявления. Опять же со слов оперативников и следователей. Изначально никто из них не писал такое заявление. Они были удивлены. Дали показания. Но в них масса исправлений о сумме ущербе, масса противоречий. Как судья будет выносить приговор с такими разночтениями, сложно сказать.
Также хотел бы подчеркнуть, обвинительное заключение составлено с нарушениями. Список лиц, привлеченных в качестве свидетелей и потерпевших, также составлен с нарушениями УПК: указаны тома, листы дела, которые не соответствуют тому, где реально находится протокол допроса конкретного свидетеля. А там более 200 человек. Найти каждого очень сложно, ведь нужно готовиться к каждому заседанию. Если знаешь, кто придет, то адвокаты берут именно тот том дела, где хранятся протоколы допросы конкретного свидетеля.

- Что вы можете сказать о ситуации с исчезновением вещдоков и о тех сотрудниках полиции, которые участвовали в расследовании дела? Почему, на ваш взгляд, многие проверки по ним не дали результатов?


- О вещдоках я уже частично сказал. Машины стоят, но фактически их нет. По этому факту возбуждено уголовное дело. Также мы обнаружили исчезновение сберегательного сертификата на 1,5 млн рублей, который во время обыска изъяли у моей подзащитной. Протокол этого обыска находится в материалах уголовного дела как доказательство ее вины. Пока обвинение не хочет оглашать этот протокол. Согласно этому документу, были изъяты банковские карты, документы и прочее. Но почему-то отсутствует именно сертификат. А он был изъят в день обыска. Это нам подтвердила и следователь Надежда Мирсалимова, и Калюжнова давала пояснения. Мирсалимова объяснила, что протокол обыска проверила, в перечне изъятого сертификат присутствовал, подписи понятых имелись. Она также пояснила моей подзащитной, что если сертификат не будет иметь отношения к делу, то будет ей возвращен.
Теперь мы смотрим на протокол обыска: нет подписей понятых на второй странице, где и был указан сертификат, нет подписей о разъяснении прав, нет подписи специалиста, который расписался на всех других страницах, но на этой странице его подписи нет. Имеется пробел в записях на последней странице, который соответствует номеру этого сертификата.

- Но допуск к этому протоколу, наверное, был только у членов следственно-оперативной группы? Соответственно, они несут ответственность за всё, что изъяли.


- Должны. Мы написали заявление. Возбуждено уголовное дело о краже в особо крупном размере – 1,5 млн рублей. Дело расследуется больше года, но результатов никаких нет.

- Постойте. Так вроде нашли потенциального похитителя – некоего Александра Калюжнова.


- Да, это второй сын Натальи Калюжновой. Пока никому ничего не вменяют. Нашли некоего гражданина Погосяна, который якобы обналичил сертификат. Возможно, действительно он обналичил, но как к нему мог попасть сертификат? Вот в чем вопрос. Как мы установили, этот человек был неоднократно судим, был в поле зрения правоохранительных органов, оперативных сотрудников тем более. Несомненно, они могли на него оказать воздействие. Поймите, вечером сертификат находится у моей подзащитной, он принадлежит ее подруге, они просто вместе гуляли, и та забыла в сумке и оставила Калюжновой. На следующий день она должна была его забрать. И Александр якобы пришел домой к матери и забрал сертификат. Откуда он мог про него знать? Обыск проводился как раз на следующий день, в том числе у него дома. Но ничего найдено не было. А ведь обыски проводились неожиданно. Опять же, с какой стати Александр будет подходить к первому встречному и просить его обналичить сертификат?
Да и само опознание гражданином Погосяном Александра Калюжнова было проведено с нарушением закона. Следователь прямо указывает Погосяну на Калюжнова: "Вот он третий слева". У нас это всё записано. Эксперт прямо указывает, что это психологическое воздействие. Какое же это опознание? Это не опознание…
Опять же, говоря о нарушениях, отмечу. С самого начала у нас была договоренность с судом, с государственными обвинителями, чтобы нам говорили, кто из свидетелей придет на следующее заседание. Придет он или нет – другой вопрос. Сейчас же гособвинители Андрей Склемин, Павел Логинов об этом не говорят ничего. Поэтому мы не можем готовиться к процессу. Говорят, что пригласят одних, а приходят другие, либо вообще ничего не говорят. А у нас более двухсот свидетелей. Говорят: "Ждите кого угодно. Вот есть список - прийти может кто угодно". Судебное заседание пытаются провести, фактически выписав болеющих людей из больниц. У них ОРВИ, другие заболевания, возможно, ковид даже. Эти люди сидят в зале заседания, кашляют и чихают.
В самом зале требования по социальной дистанции вообще не соблюдаются: расстояния между нами полметра и меньше - плечом к плечу сидим.
При этом в том же Октябрьском районном суде у других судей процессы приостанавливаются.

- Выглядит, как своего рода давление на защиту.


- Получается, что это именно давление на защиту. Я так полагаю. Нам просто сказали, чтобы мы были готовы ко всему. Так и поступаем. Мы готовы ко всему.

- И все же: какая выгода от рассмотрения дела в наиболее короткие сроки и от вынесения приговора?


- Будет выполнена работа. Подтвердится версия следствия, ГСУ, что это сделали подсудимые. Будет вынесен обвинительный приговор. Конечно, на этом всё не закончится. Есть стадия апелляции и кассации.
Обвинение, в общем-то, стремится к скорейшему рассмотрению дела.

- Выходит, для обвинения будет большим ударом вынесение оправдательного приговора?


- Несомненно, конечно. Ведь есть нарушения даже при записи улиц, где совершены ДТП, перепутаны районы Саратова. Преступление произошло в Волжском районе, записано, что в Саратовском. Судья считает, что место установлено. Первое дело в моей практике, где есть все основания вернуть дело, но этого не делается. Пусть следствие устранит нарушения, заменит недопустимые доказательства другими. Может быть, суд и гособвинение рассчитывают рассмотреть дело без ¼ материалов дела.
Ведь, вы правильно сказали, речь идет о фальсификации доказательств. Это состав преступления. Это я не говорю о превышении, злоупотреблении должностными полномочиями. Минимум фальсификации. А это явно – подделывается подпись. Мы обратили внимание, когда знакомились с материалами уголовного дела, что подпись, которая стоит в ряде документов, вообще не похожа на подпись следователя. Это явно бросается в глаза, а экспертиза это подтвердила.

Всплывающая подсказка

- Какими вам видятся перспективы этого судебного процесса?


- Пока сложно говорить. Мы полагаем, что приговор должен быть законным и обоснованным. Суд должен проверить те доводы, о которых мы говорили, а не просто закрывать глаза на нарушения закона. Ведь фактически по этому делу два отдельных уголовных дела возбуждено: по краже сертификата и по разукомплектованию машин. Да и сами автомобили были поставлены на учет как вещдоки с грубыми нарушениями закона. Их просто опечатали и оставили на территории автотранспортного предприятия. Никакого договора хранения с предприятием заключено не было. Да, приехали полицейские и поставили на стоянку. И кто за машины отвечает? Если бы был договор с предприятием, спрашивать можно было бы с него, а так отвечать придется органам следствия.

****
Как добавил Эдуард Лохов, сторона защиты в любом случае намерена отстаивать интересы своих подзащитных до конца, несмотря на позицию суда и гособвинения.


Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями


Теги: Эдуард Лохов, Октябрьский районный суд, автоподставщики, интервью, апелляция, интерьер, Саратов, фальсификация, Андрей Склемин, Павел Логинов

Оцените материал:12345Проголосовали: 24Итоговая оценка: 3.13
В саратовских школах, где будут проходить выборы, отменят уроки
В Саратовской области официально вводится карта жителя: что она дает
Председатель Саратовской облдумы возмутился зарплатой под 200 тысяч рублей
Иван Козаченко уволился из "СГЭТ" через месяц после назначения
Депутат отрезал воду и электричество в скандальном общежитии в центре Саратова: жильцы десять лет скитаются по родственникам
Мэра Саратова и депутатов гордумы предложили не наказывать за коррупцию во время эпидемий, забастовок и терактов
Так "прикрывают" только своих. Официальный комментарий по поводу полицейского "нападения" на шиномонтаж в Октябрьском районе
Реконструкция трамвайного маршрута №8 в Саратове. В Комсомольском поселке уложили шпалы
На социальные гарантии сотрудников и неработающих пенсионеров ПривЖД в 2023 году направлено более 4,5 млрд рублей
В Саратовской области районным прокурором стала 30-летняя Анастасия Решетняк
Какой малый город Саратовской области является комфортным для жизни?
Оставить комментарий

Новости

Частное мнение

18/03/2024 17:19
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с Саратовгражданпроектом
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с СаратовгражданпроектомСлухи у нас
17/03/2024 12:00
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 марта
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 мартаКонцерты, спектакли, выставки и другие интересности
16/03/2024 10:00
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели За мельканием одних и тех же кадров сложно уследить
15/03/2024 16:00
Серийные разборки. Сериал
Серийные разборки. Сериал "Женщина в доме напротив девушки в окне"Странный "женский" триллер, создатели которого не смогли ни с чем до конца определиться
14/03/2024 14:22
Так
Так "прикрывают" только своих. Почему в деле о полицейском "нападении" на шиномонтаж в Саратове столько тумана?Произошедшее в Октябрьском районе наводит на вполне определенные выводы

Блоги



Поиск по дате
« 19 Марта 2024 »
ПнВтСрЧтПтСбВС
26272829123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Яндекс.Метрика


«Общественное мнение» сегодня. Новости Саратова и области. Аналитика, комментарии, блоги, радио- и телепередачи.


Генеральный директор Чесакова Ольга Юрьевна
Главный редактор Сячинова Светлана Васильевна
OM-redactor@yandex.ru

Адрес редакции:
410012, г. Саратов, Проспект им. Кирова С.М., д.34, оф.28
тел.: 23-79-65

При перепечатке материалов ссылка на «Общественное мнение» обязательна.

Сетевое издание «Общественное мнение» зарегистрировано в качестве средства массовой информации, регистрация СМИ №04-36647 от 09.06.2021. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Эл № ФС77-81186 от 08 июня 2021 г.
Учредитель ООО «Медиа Холдинг ОМ»

18+ Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ