28 Марта 2024, Четверг, 15:21 ВКонтакте Twitter

Мираж почти не виден, или 25 лет спустя

Номер журнала: №11(170), ноябрь 2013 г.
Рубрика: Личное дело
16/12/2013 16:21

Когда мой 18-летний сын, посмотрев отрывки из телесериала «Восьмидесятые», спрашивает: «Папа, а когда тебе было жить лучше, в СССР или сейчас?», я не знаю, что ему отвечать. Только строчками очень близкого по духу ансамбля «Браво»: «В нашей жизни было столько, что всем хватит лет на сто» (в песне «От Таганки до Кузьминок» это звучит, правда, как «В нашем детстве было столько…»). Когда однажды лучшие представители московской творческой интеллигенции в разгар перестройки устроили творческий вечер на тему «Как хорошо мы жили в годы застоя», один из записных шутников тут же скаламбурил, что лет через 20 мы устроим вечер на тему «Как хорошо мы жили в годы перестройки».
Да, перестройка стала частью истории страны, которой больше нет. Но о которой до сих пор помнят, отчаянно спорят, пишут статьи и книги, снимают хорошие документальные и художественные фильмы, нередко – бездарные телесериалы. Нет в живых моего близкого друга Сашки Шишинина, бескомпромиссно шедшего напролом, и без которого всё произошедшее со мной в годы перестройки было бы просто невозможным. Это чуть позже появится группа с придуманным и подаренным мною названием «Комбинация», взлетевшая благодаря его огромному организаторскому таланту. Светлой памяти Александра Шишинина, создавшего и при моем скромном, а может быть, и нескромном (это как посмотреть: может быть, и самом деятельном) участии ровно 25 лет назад одну из самых легендарных поп-групп 80-х в СССР и погибшего 20 лет назад от руки наёмного убийцы, я посвящаю свой рассказ.

1975 год. 7 «Б» класс 19-й средней школы г. Саратова. Как гром среди ясного неба, в областной газете «Коммунист» объявление: «Ледовый дворец «Кристалл». Грандиозные концерты! В программе «Москва – Саратов, далее – везде» участвуют Вероника Маврикиевна, Авдотья Никитична, ВИА «Поющие сердца» и др.».
Почти до 7 лет я жил в пафосной пятиэтажке полиграфкомбината с мамой, отцом и бабушкой – бывшим директором ТЮЗа, а тогда завотделом культуры горисполкома Саратова. Буквально в двух шагах от Дворца спорта располагалась ее трёхкомнатная квартира, которая была едва ли не единственной без соседей по коммуналке (за исключением квартиры директора Саратовского полиграфкомбината Постнова). Ребёнком я ходил с отцом на хоккей, когда с единственной открытой трибуны немногочисленные зрители наблюдали за происходящим матчем на свежем морозном воздухе. Если сегодня обойти ЛДС «Кристалл» с тыльной стороны, легко заметна та самая единственная трибуна, ветхая старина 50-х, основа реконструированного в 1968 году здания.
Словом, если хоккей с детства был патологически неинтересен, то не увидеть Маврикиевну и Никитичну было совершенно немыслимо. Ещё бы! Остроумные старухи уже несколько лет были участниками всех главных телепередач – от «Голубых огоньков» до правительственных концертов. Их популярность даже не снилась ни «новым русским бабкам», ни Сердючке, а сравнима была только с великим Райкиным. Купить билеты в Саратове на концерт в Ледовый дворец было из той же серии, что купить копчёную колбасу или хорошую книгу. В свободной продаже их не было, а можно было только доставать. Пачки билетов уходили через систему распространителей Саратовской филармонии (монополиста на проведение всех зрелищных мероприятий в Саратовской области) на заводы и в учреждения, воинские части и колхозы области тысячами штук. Рабочие и колхозники, приобретая билеты, шли на концерт, как на праздник. При ежемесячной зарплате квалифицированного рабочего заводов оборонки от 200 до 400 рублей из всех развлечений им были доступны только кино и телевизор. Поэтому цена билета в 3 рубля 50 копеек (максимальная в то время) казалась многим просто смешной. Уполномоченные по продаже билетов филармонии (есть и поныне такая профессия) получали свои проценты от продажи, что позволяло иметь неплохую по тем меркам зарплату.
Руководство филармонии, включающее в себя директора, начальника концертного отдела, главного бухгалтера, могло поучаствовать в дележе прибылей. По рассказам Шишинина, после разгона нашего комсомольско-молодёжного центра при Кировском РК ВЛКСМ г. Саратова успевшего два коротких месяца до начала создания группы «Комбинация» поработать уполномоченным по продаже билетов, делалось это легко и просто. Обещали выплатить 5% с проданных билетов, а потом, когда деньги сдавались в кассу, бедным уполномоченным сообщали, что вместо 5% будут выплачены только 3%. Что-то с чем-то там не сошлось и надо покрыть недостачу. Недовольные увольнялись, остальные молчаливо соглашались. Лично я про все эти манипуляции узнал только в конце 80-х, но вернемся в середину 70-х.
Мой дед, профессор СГУ Бугаенко П.А., путем долгих и сложных уговоров был делегирован в обком партии доставать нашей семье места на Маврикиевну. В крайнем случае – приставные стулья. Все хорошие места на концерты в Саратове, впрочем, как и в других городах СССР, не продавались, а строго распределялись. Чем важнее было ведомство, тем лучше для него были в загашниках забронированы места. Обком партии, КГБ, МВД… Кто мог им отказать? Любой директор филармонии, вступивший с ними в конфликт, моментально вылетал с работы. За что? Организационные или финансовые недостатки в работе всегда найдутся. Директора филармонии поэтому менялись, как перчатки: от ветеранов КГБ до администраторов театров и директоров музыкальных школ.
До контрамарок (бесплатных пригласительных билетов) и мест с лучшим обзором были очень падки также служащие железнодорожных и авиакасс, гостиниц и близкие знакомые работников торговли. Неудивительно, что трудящимся с заводов-колхозов всегда доставались в ЛДС «Кристалл» самые дальние и неудобные секторы, но они и этому были несказанно рады.
Самыми козырными местами был ряд непосредственно перед сценой Ледового дворца. На нем не сидели, а обитали небожители. Для тех, кто был рангом пониже, – боковые ряды от сцены слева и справа. Созданная и отработанная десятилетиями билетная система не знала сбоев, восстали против неё только мы с Шишининым. Она на время погребла нас мощным административным катком, но, как птица Феникс, мы научились возрождаться из-под таких административных глыб.
По традиции, порожденной Павлом Леонидовым, первым советским импресарио стадионных концертов, в концертных программах всегда участвовали несколько десятков исполнителей. (Леонидов по совместительству был поэтом-песенником, дядей В.С. Высоцкого, зятем шансонье Анатолия Днепрова. Он скончался в эмиграции в Америке, оставив после себя несколько любопытных книг воспоминаний о своих эстрадных проделках). На правом боковом ряду от сцены, благодаря обкомовской брони второго эшелона, мне и довелось впервые увидеть всю пёструю ленту первого в моей жизни эстрадного концерта в Саратове, потрясшего невероятным количеством всяких экс-циркачей и пародистов, начинавших свой творческий путь, вероятно, еще до войны.
ВИА «Поющие сердца» В. Векштейна уже тогда заигрывали с тяжёлым роком и казались реально крутыми перцами на сцене, одетыми в псевдоджинсу производства одной из стран народной демократии. Их самая забойная композиция «В детстве нас пугали бесами» была очевидным подражанием стилю «Блэк Сэббат», помимо традиционно любимых в народе песен вроде «Листья закружат» и других. Самые главные впечатления, оставшиеся от концертов в Дворце спорта у меня и моих родных, как и у целых поколений саратовцев, – потрясающий холод от ледяного хоккейного поля и невозможность уехать после концерта ни в один район Саратова, только пешком.
Саратов всегда считался городом хлебным, где зрители тепло встречали и хорошо посещали концерты. Он традиционно считался вотчиной Эдуарда Смольного, этого виртуоза концертных бригад (по некоторым неподтверждённым сведениям, не раз находившегося под следствием за свое нелегкое ремесло). Это, впрочем, нисколько не мешало ему вновь и вновь «прокатывать» по стране артистов разных поколений. Его эпоха закончилась смертью уже в 2000-х, но в титрах концертов, особенно к парадным датам и по поводу, на центральных телеканалах их постановщиком значился ТЕМП – Театр массовых представлений, частная контора Эдуарда Смольного.
В самом начале 90-х мне приходилось общаться с администраторами типа Александра Анашкина, начинавшими в 70–80-х под его предводительством. Их концертные программы выезжали в каждый город на несколько дней. На афишах гастролей Валерия Ободзинского в Ростове в 1976 году стояли 9 дней концертов. В будние дни в таких городах, как Саратов, было по два концерта, в выходные – по три, а в случае небывалого ажиотажа – даже по четыре. В шахтерских регионах Донбасса и Кузбасса – по 5-6.
Естественно, что зрители входить и выходить в установленные перерывы на стадионах и дворцах спорта не успевали. Начинались очереди и толчея, переходящие порой в драки. На этот случай на каждом входе дежурила милиция. Режиссёрам-постановщикам концертных программ (директорами они официально не назывались) типа Эдуарда Смольного или его доверенным лицам – администраторам – постоянно приходилось находиться на гастролях. Они контролировали артистов, чтобы они: а) не напились до или во время концерта; б) не выкинули ничего предосудительного, например, – мебель из окна гостиницы или острое словцо со сцены.
Артистам на многодневных гастролях было безумно скучно, и только алкогольные напитки служили наилучшей отдушиной. Одна неосторожно брошенная со сцены артистом фраза могла стоить запрета на гастроли на несколько лет, как случилось с Юрием Антоновым в Куйбышеве (Самаре). Главный артист, на которого шла публика, именовался на жаргоне эстрадных катал обезьяной, которая выпускалась обычно к концу представления, когда ожидания публики были предельно накалены. Впрочем, это не мешало иногда подвыпившим зрителям кричать певицам 60-70-х, давно вышедшим в тираж: «Уйди, змея!». Или бросать бутылки на сцену артистам типа Жени Белоусова, смилостивившегося исполнить три песни (просто больше в его репертуаре еще не было). А минут 45 перед этим под крики «Халтура!» публику пытался развеселить дуэт неизвестных гороховых шутов «Академия»…
Из чего же складывались супердоходы этих, по скромному выражению Людмилы Сенчиной, устроителей эстрадных концертов, в числе которых были Марк Бендерский, Василий Кондаков, Геннадий Майский, Владимир Гольдман? Филипп Киркоров, уволив сразу двух директоров, обозвал их просто «эстрадными каталами», по аналогии с напёрсточниками, «катавшими» по всему Союзу. Изучая это виртуозное искусство вместе с Александром Шишининым в 1987 году, мы под руководством Бари Алибасова быстро освоили эту нехитрую науку и даже в чём-то и усовершенствовали ее технологию.
Огромный талмуд Министерства культуры со сводом всех расценок на режиссуру и постановки был не просто нами прочитан, а проглочен буквально за одну ночь. За режиссуру программы в СССР можно было официально получить по трудовому договору до 800 рублей, за сценарий – до 500. У всех режиссёров (они же сценаристы, постановщики и они же эстрадные каталы) популярных на данный момент артистов была еще и ставка артиста, как правило, разговорного жанра, рублей 15-17. Которая умножалась на коэффициент 1,5 или 2 (за работу в Дворце спорта или на стадионе) и на 3-4-5 концертов в день и давала их детишкам еще немного на молочишко.
С артистов, вышедших в тираж в 50-60-е годы, щипали по-маленькому с их ставок, а поскольку в каждой программе их было не меньше десятка, тоже кое-что набегало. Но это были цветочки. Чиновники – как партийных, так и органов культуры – заботливо следили, чтобы артисты в Советском Союзе не зарывались. Ещё памятно было дело Лидии Руслановой, сидевшей после войны в лагерях за своего мужа генерала Крюкова, сподвижника маршала Жукова, а МГБ распускало слухи (которые в годы перестройки оказались не слухами, а былью) о несметных богатствах в виде картин русских художников 19 века, золота и бриллиантов, конфискованных у неё во время ареста. Трудно понять нашим современникам её популярность во время войны, когда ни солдатам, ни офицерам, ни даже маршалам было ничего не жалко для народной, горячо любимой певицы. Она эти деньги за выступления в войну действительно заработала.
В 60-70-е чиновники СССР придумали новый иезуитский способ удержания в узде артистов. Им установили нормы концертов. В любом уголке страны ждали с нетерпением Марка Бернеса, Клавдию Шульженко, Леонида Утёсова, Муслима Магомаева, Валерия Ободзинского, а позже – легендарные ВИА. Если в 60-70-е можно было восемь, в 80-е повысили аж до 17 концертов в месяц. Ни больше и не меньше. Больше было НИЗЗЗЯЯ!!!
Поскольку популярные артисты в СССР тогда привыкли жить на широкую ногу, естественно, этого количества концертов, а соответственно, и денег им очень не хватало. Как черт из табакерки, тут же вокруг них появлялись эти самые талантливые организаторы концертов. Если на Западе это были уважаемые люди, вроде импресарио Соло Юрока, прокатывавшего артистов уровня Шаляпина, балерины Павловой, спектакли Большого театра и самый лучший в мире советский цирк, то у нас это были откровенные жучки, работавшие на грани Уголовного кодекса, где за доказанные хищения социалистической собственности свыше 10 тыс. рублей к ним легко была применима высшая мера. Просто собрать кассу и тихо смыться с ней, как троица из «Кавказской пленницы», в СССР было невозможно. Ещё в 30-е годы были придуманы уже упоминавшимся Павлом Леонидовым стадионные концерты, где невозможно сосчитать точное количество входящих зрителей. В сборных программах, которые придумывали и прокатывали по стране на стадионах и дворцах спорта талантливые эстрадные организаторы, их артисты получали свои ставки (зарплату) по прямым договорам не от филармонии, к которой были приписаны, как корабли, а от той, от которой проходили концерты, и называлось это «работать на фондах».
Певица Мария Кодряну недавно вспомнила, что она как-то вышла на стадион петь, а звуковую аппаратуру просто не успели привезти из другого города. Какими шутками-прибаутками ей удалось успокоить разгоряченную толпу донецких шахтеров, остается только гадать. Уже в 80-е, в эпоху массовых фонограммных концертов, администраторы театра Аллы Пугачевой рассказывали мне, что фонограммы на катушках или бобинах (магнитофоны типа «Тембр», реже венгерский СТМ) перематывали на карандашах в автобусах между городами, где проходили концерты, посвященные Дню шахтера. Самые большие деньги доставались эстрадным каталам путем списания и уничтожения билетных книжек и билетных корешков. Имея на руках в прямом смысле мешки наличных денег, они сидели в своих люксах, проводя время за игрой в карты на эти мешки и самое большое, что они могли себе позволить, это слетать в Москву пообедать в «Националь», «Метрополь», «Советский» (он же «Яр»).
Эту манипуляцию пытались показать создатели фильма «Высоцкий. Спасибо, что живой». В последний раз этот ловкий фокус удалось провернуть в Саратове в 1990 г. на гастролях театра Аллы Пугачевой, где бесследно исчезли билеты на 5 тыс. рублей. Огромные деньги, между прочим, по тем меркам.
Билеты были бланками строгой отчетности, печатались строго в специальных государственных типографиях и состояли из двух половинок: самого билета – с рядом, местом и датой – и корешка, где была проставлена цена. По количеству корешков можно сосчитать вал концерта или, проще говоря, сумму кассового сбора. Билеты ходили по рукам уполномоченных или передавались в кассу Дворца спорта, и некоторая часть их могла остаться нераспроданной.
После концерта корешки и билеты, проданные и непроданные, подлежали уничтожению. Или, как в фильме «Высоцкий», сожжению с соответствующим протоколом в присутствии комиссии. Неудивительно, что с середины 70-х и почти до конца 80-х импресарио каждой эстрадной звезды или коллектива (в СССР такой должности, как директор артиста, официально не существовало, и заменялась она ущербным словом «администратор») требовал, кроме официальной оплаты по безналичному расчету между филармониями, от которых еще в обязательном порядке работали артисты, и энное количество наличных. От 300 до 800 рублей за один концерт в зависимости от ранжира. В различных интервью желтой прессы, типа пресловутой газеты «Жизнь», неудивительно читать, что у Софии Ротару или у Юрия Антонова к концу 80-х (по личному свидетельству его многолетнего директора Александра Солдаткина) было по миллиону рублей, которые им реально некуда было потратить.
Циничной особенностью всех концертов той эпохи было полностью наплевательское отношение к публике по звуку и свету на сцене и составу артистов. Лебединой песней Эдуарда Смольного в Саратове стали фонограммные концерты «Браво» с Жанной Агузаровой и фальшивого «Рондо-2», от которого осталось только название. Оно было куплено ловким и ныне уже покойным администратором Л. Плавинским у реального основателя группы «Рондо», джазового саксофониста Михаила Литвина, отъезжавшего в эмиграцию в США, за 10 тыс. рублей. По другим сведениям – за 10 тыс. долларов. В 1989 году Министерством культуры фальшивое «Рондо» было лишено своего названия по протекции Стаса Намина, у которого в музыкальном центре «СНС» в Зеленом театре парка Горького работало настоящее «Рондо» Александра Иванова.
Народу на этих концертах в Ледовом было крайне мало, и любимый «паритет» Эдуарда Смольного уже не спасал. «Паритет» по Эдуарду Смольному – это когда все расходы ложились на принимающую филармонию, а основная часть прибыли уходила в подконтрольные ему структуры и обналичивалась. В фильме «Старый знакомый» (1969 г.), где Игорь Ильинский был не только актёром, вновь обратившимся к образу незабвенного Огурцова, но и режиссёром-постановщиком, Владимир Этуш блестяще сыграл типаж постановщика-халтурщика эстрадных и массовых представлений Эдика Самецкого, прославившегося сакраментальной фразой «Тамбов такого не знал!».
Тамбовская филармония и все города вокруг, например, Саратов, были резервацией, в которые долго никто, кроме Смольного, не смел сунуться. В 70-х и Бари Алибасов со своим «Интегралом» в казахстанском Усть-Каменогорске, и Михаил Шуфутинский с «Лейся, песня» (до эмиграции в США) работали через комсомольский хозрасчет и получали по тем временам весьма приличные деньги. За Бари Алибасовым, по его словам, ходил бойкий комсомолец с чемоданчиком-дипломатом, полным денег. Потом партия одумалась, и тех ретивых комсомольцев посадили, закрыв вопрос конкуренции комсомола с филармониями. Точную дату этих событий определить не удается, но, судя по всему, события совпадают с ликвидацией молодежного научно-технического центра «Факел» в Новосибирске. Это была тема многочисленных рассказов журналиста Александра Радова в программе «Взгляд».
Начав перестройку, партия и комсомол приоткрыли сначала форточку, а потом почти сразу все шлюзы, и эстрадные тур-менеджеры перегруппировали ряды, решив, что лучше кукловодить из-за кулис. Ведь ОБХСС не переставал беспощадно охотиться на эстрадных расхитителей социалистической собственности, иногда их удавалось привлечь к уголовной ответственности и даже посадить за решетку. Громкой посадкой закончилось дело В.В. Кондакова, широко известного по концертам Высоцкого в Удмуртии, а также концертами певца Сергея Захарова, освободившегося из заключения.
Несколько лет под следствием в Бутырке провел Валерий Гольденберг, легендарный тур-менеджер группы «Аракс» с программой «Колокол тревоги», дававшей до 80-ти концертов в месяц. Это было после выхода пластинок-миньонов с песнями Антонова «Не забывай», «Мечта сбывается» и др. Дважды с полным фурором они выступили в Саратове, где в качестве нагрузки к супергруппе «Аракс» с двумя солистами Анатолием Алешиным и Сергеем Беликовым пел болгарский певец Бедрос Киркоров, а его маленький Филипп бегал и играл за кулисами.
Статья в «Комсомольской правде» с оправданием и окончание следствия, закончившегося освобождением Гольденберга, показали, по мнению взволнованно прочитавшего газету Алибасова, что эпоха постепенно начала меняться. Валерий Гольденберг под псевдонимом Андреев участвовал в саратовских гастролях Игоря Талькова, закончившихся скандалом. Ныне он является совладельцем одного из крупнейших концертных залов в Нью-Йорке.
Сначала в Тамбове, где в институте культуры заочно обучались музыканты и администраторы на факультете режиссуры массовых представлений и праздников, в 1986 году создается хозрасчетное предприятие «Рекорд», зарегистрированное в реестре хозрасчетных объединений СССР под номером 2. Кукловоды должны были оставаться за кулисами, а на переднем плане были бойкие комсомольцы из райкомов ВЛКСМ. Никто ведь еще не знал, как все повернётся. Вдруг филармонии вернут на место, а за плечами замелькает расстрельная в особо крупных? Мы будем только контролировать артистов, чтобы не зарывались, а расписываться в ведомостях и договорах за нашу долю будут другие.
Официальным руководителем «Рекорда» стал Юрий Чернавский, клавишник из аккомпанировавшего Муслиму Магомаеву симфонического оркестра Азербайджанской ССР, групп «Красные маки», «Карнавал», «Динамик», записавший в 1983 году с Владимиром Матецким музыкальную сюиту «Банановые острова». За его огромные очки с затемненными стеклами на пол-лица и ворчливый нрав музыканты во главе с Владимиром Кузьминым прозвали его Кикиморой (слушайте одноименную песню группы «Динамик»).
Если норму гастролей в СССР с помощью катал научились лихо обходить, то еще две проблемы стояли на пути, как неприступные скалы. Это запись песен и инструментальных произведений в студии звукозаписи. Монополистом здесь всегда выступало государство. Кроме известной фирмы «Мелодия» в англиканском соборе в историческом центре Москвы и государственной телевизионной и радиовещательной компании «Культура» на улице Качалова, официально записаться было негде. Попытки записать концерты прямо с пульта не давали ни качества, ни глубины записи. Неудивительно, что на репетиционных базах артистов в клубах и ДК Москвы постепенно собираются альтернативные студии, например, Владимира Ширкина, легендарного звукорежиссёра Муслима Магомаева.
В 1981-1982 гг. уже десятками исчисляются магнитоальбомы филармонических и, как их называли в то время, любительских групп с музыкой и песнями, отличающимися от их официально разрешенного репертуара. Альтернативную студию собирает сначала на Бауманской в своей квартире в 1983 г., а потом в штаб-квартире студии популярной музыки «Рекорд» в ДК Метростроя Юрий Чернавский. Вся доставка звуковой и музыкальной аппаратуры в СССР была связана с фарцовщиками высочайшего полёта, использовавшими сотрудников внешнеторговых организаций с правом свободного выезда за рубеж. Именно через них осуществлялась конвертация по заоблачным расценкам деревянного рубля в твердовалютные пульты, студийные магнитофоны, комбики, гитары, клавиши и т.д.
В 1984 году группа «Примус», созданная под предводительством легендарного Ярослава Ангелюка между подмосковным Голицыно и Немчиновкой, обладала не только ритм-боксами, но и вокодерами, за которыми не погнушалась приехать и просить для записи сама Алла Пугачева. И, кстати, получила отказ. А Юрий Лоза воспользовался трамплином для популярности, благо, что Ангелюк был участником «Интеграла» как суперграндиозный фарцовщик музыкальными инструментами и шмотками.
Несмотря на бешеные по тем временам цены, с помощью концертов постепенно все эти вложения начинали по-настоящему окупаться. В скором времени у СПМ «Рекорд» появилась большая стадионная программа, по тем временам состоящая из попсовых артистов, работавших под фанеру (как быстро окрестили фонограмму), записанную в собственной студии. Летом 1985 г. в СССР началась модернизация: с выходом первого альбома «Модерн Токинг» стиль евродиско пришел на смену выдохнувшимся итальянцам. Рок-музыка постепенно становилась прибежищем маргиналов. На авансцену вышел Распутин советской поп-музыки, наш дорогой Андрюша Разин.
Никакой он, конечно, не Разин и даже не Андрей, а Вадим Криворотов, приехавший поработать в «Интеграл» Алибасова администратором прямо из Ставрополья в страшном драповом пальто. Но поселенный в московскую гостиницу «Космос», он уже тогда почувствовал себя мессией. На одних из первых гастролей СПМ «Рекорд» в Уварово Тамбовской области звуковая аппаратура, установленная наспех, повалилась со сцены, и все дальнейшие концерты были отменены. Дебют Разина в роли артиста-директора программы на этом закончился, что, впрочем, совершенно не расстроило его: впереди уже замаячил «Ласковый май».
Провидение божье спасло Сашу Шишинина от встречи с Разиным в намеченной на стадионе «Динамо» в Саратове поп-дискотеке. Главной афишей этого концерта-дискотеки была китчево-глянцевая, где имя Андрея Разина было написано не по-русски, конечно, а так, что-то по-иностранному.
С ростом количества хозрасчётно-кооперативных концертов проблема звуковой и световой аппаратуры стала в СССР ключевой: её фатально на всех не хватало. Аппаратура, производившаяся на советских заводах типа Качканара в Свердловской области, именовалась в народе «дровами» и могла использоваться лишь заводскими и дворцовокультурскими ВИА. Неудивительно, что представители качканарского завода были экспертами по аппаратуре, продаваемой в 80-е годы ныне широко известным шансонье Александром Новиковым. Изготавливаемая в кустарных условиях из частей, произведенных на заводах ВПК, она при этом на несколько голов превышала все заводские изделия. Даже на свадьбах и танцах мощности и качества звучания заводской аппаратуре производства СССР недоставало. На помощь приходили самопальщики, которые с 60-х годов росли, как грибы. Активнее всего в Ленинграде и Москве.
Саратов и здесь отличился с самой лучшей стороны. Спецы под руководством г-на Б., руководителя ансамбля в одном из популярных ресторанов Саратова, освоили производство динамиков. На оборонных заводах изготавливалась основа. Затем нужно было только приделать корпуса из любимой советской древесно-стружечной фанеры (авиационную многослойную достать было невозможно) и обязательно усилить их металлическими или алюминиевыми уголками, так как в процессе перевозки в советских филармонических автофурах типа «Колхида» или ЗИЛ звуковые колонки ушатывались, рассыпаясь буквально по швам. Ремонтировать их корпуса можно было до бесконечности, страшнее было, когда от резких скачков напряжения во время концертов во дворцах спорта горели и выходили из строя динамики.
С этой проблемой тоже научились бороться: их снимали и отвозили изготовителям, которые их заново перематывали. На саратовских динамиках работали буквально половина ансамблей страны. Легендарный фестиваль популярной музыки «Тбилиси-80», где стояли звук и свет группы «Интеграл» (базировавшиеся на этих динамиках), открыл дорогу «Машине времени». Вместе с динамиками и колонками еще одной проблемой стадионных концертов был микшерный пульт. Я вообще не представляю, как проходили концерты в дворцах спорта и на стадионах, например, в 60-е годы, до появления культовой «Электроники – ПМ-1», ставшей для многих поколений артистов и дискотечников родным поильцем и кормильцем.
В разработке этого пульта огромная роль принадлежит мэтру звукорежиссуры и по совместительству шансонье Александру Ивановичу Кальянову. Кальян Иванович, как ласково величают его до сих пор друзья, начинал работу звукорежиссёром в другой кузнице звезд Саратова, группе «Шестеро молодых». Для них наш город был только портом приписки, их художественный руководитель, он же импресарио, менеджер и папа коллектива Вилен Дарчиев был несправедливо осужден и скончался в тюрьме (тема отдельного рассказа).
Фирменные микрофоны для вокалистов в СССР стоили таких денег, что, по свидетельству Матвея Аничкина, руководителя одной из популярнейших хард-рок-групп «Круиз», в начале 80-х собиравших супераншлаги в дворцах спорта, его семья несколько лет была вынуждена спать на раскладушках. Чтобы иметь возможность выставить на сцену клавиши «Юпитер», Бари Алибасов вынужден был оформить их владельца Алексея Шмаргуненко артистом ансамбля «Интеграл» и выплачивать ему гонорар за аренду аппаратуры, суточные и ставку артиста. Впоследствии, в ходе приватизации предприятий северо-запада России, этот будущий папа-основатель ленинградской группы «Август» вместе с Александром Сабадашем смог стать одним из олигархов целлюлозно-бумажной и водочной промышленности. Редчайший случай в истории советской и новейшей российской поп-музыки 80-х.
При конфликте в коллективах того времени к развалу ансамбля чаще всего приводили не творческие причины, а элементарный делёж аппаратуры. Творческий коллектив оставался без аппаратуры, а значит, без возможности выступлений. Поэтому в начале 80-х появились новые музыкальные «папики», которые, кроме связей в Министерстве культуры СССР, имели возможность безболезненно литовать программу через худсоветы Росконцерта. И, помимо знакомств в крупнейших филармониях регионов, обладавшие личным или казённым (в бессменном личном пользовании) комплектом стадионно-дворцовской звуковой и световой аппаратуры.
Одним из таких выдающихся «папиков» стал ныне основательно подзабытый в России, давно живущий в Болгарии Ованес Нерсесович Мелик-Пашаев. Его дядя, как он рассказывал нам на встрече в Саратовском клубе филофонистов, был главным дирижёром Большого театра в сталинскую эпоху. Первым подопечным, продвинутым на официальную сцену, стала легендарная «Машина времени». Их пути резко разошлись только после кражи из квартиры Макаревича на Ленинском проспекте. Вместе с принадлежащим ему звукосветом он увел из популярной группы и клавишника Петра Подгородецкого, а новым протеже стала группа «Воскресение». После разброда и шатаний «воскресников» в группе, где амбиции каждого участника зашкаливали, Никольский и Сапунов пошли своим путем, а Алексей Романов угодил под статью Уголовного кодекса за незаконное предпринимательство.
Элементарная уголовка шилась в черненковском 1984 году музыкантам «Воскресения» и «Браво» за участие в неофициальных концертах, которые в Москве по старой памяти с конца 60-х именовали сейшенами. Атмосферу московских сейшенов в подробностях смотрите в фильме режиссера И. Сукачева «Дом Солнца».
Проблемы с уголовным делом А. Романова и религиозным названием группы племянник великого дирижёра решил дерзко и просто. На замену вокала он пригласил из ВИА «Самоцветы» Олега Курятникова (творческий псевдоним Ратников), а казавшееся властям религиозным название просто отменил. Железная логика подсказала, что если существует группа Стаса Намина вместо группы «Цветы», то группа «Воскресение» будет переименована в группу п/у О. Мелик-Пашаева. Молодежный беспроволочный телеграф передавал о группе слухи, что обеспечивало ей сборы в дворцах спорта. Сценически это зрелище выглядело довольно убого, вокалистом Олег Курятников был средненьким, но легендарный Фагот (Александр Бутузов), выходивший перед началом исполнения песен с чтением стихов Юрия Левитанского и других поэтов, был реально крут. Публике более просвещенной это напоминало атмосферу легендарного магнитоальбома «Машины времени» «Маленький принц» (1979 г.), где Фагот впервые читал стихи (Александр – родной брат гитариста Андрея Бутузова из группы «Кроссроудз»).
После возвращения из-под следствия Алексея Романова эта команда получила название СВ (с расшифровкой этой аббревиатуры в тысячах вариантов). Объездив потихоньку весь Союз и не получив бурных восторгов, так как музыка была довольно сложной для восприятия, музыканты перешли к студийной работе и выпустили несколько удачных альбомов.
Впервые с самим Ованесом Нерсесовичем и гитаристом Вадимом Голутвиным мы познакомились в 1984 году, увидев заодно весь нехитрый музыкантский быт, вроде батареи бутылок из-под водки (с обязательными печатями «Товар с наценкой») и многократно обглоданных лимонных корочек в качестве закуски. Тяжела и неказиста жизнь советского артиста! Встреча происходила сразу после бурно отмеченного 8 Марта, но в клуб филофонистов музыканты и продюсер приехали с огромным удовольствием и много рассказывали о закулисье московской рок-музыки середины 80-х, заполняя информационный вакуум, объявленный властями в ту пору.
Как быстро все началось, так быстро и закончилось. Один раз объехав страну, группа стала нежеланным гастролером: сложная и заумная музыка оказалась народу не нужна. Владимир Кузьмин появился в программе Мелик-Пашаева вскоре после такого кастрированного «Воскресения». Потерявший на гастролях от Ташкентского цирка на сцене (была и такая контора, в которой творческий путь начинали многие популярные артисты) весь легендарный состав «Динамика», он стал выступать как автор-исполнитель с аккомпанирующим составом. Из музыкантов запомнились лишь его родной брат Александр, выступавший под псевдонимом Телегин, и Геннадий Рябцев, уникальный саксофонист, позже ушедший в монастырь, где ныне занимается расшифровкой старинной духовной музыки.
В Ледовом дворце (вот тут вспомнишь, что недаром его так назвали) мороз стоял такой, что у исполнителя Кузьмина при исполнении песен изо рта шёл пар, а микрофон покрывался инеем. Впервые я увидел, как директор, заботясь о своем артисте, отправился на САРГРЭС с просьбой увеличить подачу тепла в заледеневший дворец. И ведь что самое удивительное – помогло: поддали пару, и стало чуть теплее.
Автор-исполнитель, или как он тогда именовался в афишах, В. Кузьмин производил при близком общении очень странное впечатление. Его фраза «когда на сцене пою одну песню, я в голове сочиняю другую» напоминает о постоянном раздвоении личности, когда я вижу его по ТВ. Живьем с тех пор ни одного его концерта не видел: меня его творчество давно перестало интересовать.
То, как расходятся артисты и их прокатчики, в 80-х в прессе и на ТВ не обсуждалось. Громкие разрывы начнутся только в 1989 г. с «Арии», покинутой Виктором Векштейном. На смену Кузьмину в программу Мелик-Пашаева приходит лихой и озорной (во всяком случае, тогда) клавишник и автор-исполнитель Сергей Сарычев. Нашумевший в 1983 г. с «Московским озорным гулякой» на всех танцплощадках и дискотеках страны, он долго вместе с командой «Альфа» был в запретных списках, а их концерты в Москве отменялись с завидной регулярностью. Название программы, в которой выступали артисты Мелик-Пашаева, по-моему, долгие годы вообще не менялось и звучало как «В едином ритме. Марийская государственная филармония».
На смену лирике и музыке типа советского рэггей из ранних альбомов группы «Альфа» пришел тяжёлый металл. И Сарычев, и его новый концертный папа побывали в ДК химиков (ПО «Нитрон») г. Саратова, размещавшемся у черта на куличиках в Заводском районе, и в клубе филофонистов. Весело повспоминав о годах, отданных саратовской по порту приписки группе «Шестеро молодых», Сарычев почти детально изобразил, как бесшабашно играл на клавишах хит БониэМов «Багама мама». Встреча прошла в веселой и непринужденной обстановке. Она доказала, что «светлый металл» начал свое победное шествие по стране.
До сих пор поражает отсутствие даже налёта пафоса в поведении Ваника, как звали Ованеса Нерсесовича Мелик-Пашаева работавшие у него музыканты. В Саратове последними гастролями Мелик-Пашаева были группы «Чёрный кофе», «Рок-Ателье» и Ольга Кормухина с группой «Красная пантера». Еще одну гастрольную программу из группы «Дети» (помните знаменитые «Три аккорда»?) и странноватого, до сих пор непонятого, «Оптимального варианта» (вышедшего на компактах в серии «Легенды русского рока») увидели только зрители битловского фестиваля в Днепропетровске.
В начале 90-х следы Мелик-Пашаева теряются. По неподтвержденным слухам, на него и Дмитрия Варшавского глухо наехал рэкет, подосланный конкурентами, завидовавшими стадионной популярности «Черного кофе». Мелик-Пашаев обнаружился совсем недавно в Болгарии, где он не только женат на болгарке, но издает журналы, помогает русским приобретать недооцененную болгарскую недвижимость на море и патронирует болгарскую группу на фестивале Евровидения.
Совсем недавно ушел из жизни Саша Фагот Бутузов, поэт, чтец, артист, неординарная личность эпохи 70-80-х в советском роке. Ноябрь 1985 года, на хиленькой дискотеке в фойе Саратовского экономического института, где я вел вечерние занятия, произошло мне явление поэта-песенника, как в советской иерархии именовалось, или московского текстовика, по его собственному признанию, Саши Елина, одетого в перешитую из жёниной шубу-чебурашку.
Его пригласили провести семинар по рок-музыке в областном научно-методическом центре при управлении культуры Саратовской области, расположенном в бывшем архиерейском подворье на Радищева. Елин долго извлекал из внутреннего кармана шубы и все-таки показал напечатанный на машинке измочаленный билетик – приглашение на концерт-открытие московской рок-лаборатории в культовый московский ДК им. Курчатова, чем произвел у нас маленькую местечковую рок-революцию.
Из знаковых персон будущего так называемого саратовского рока на семинаре присутствовали ныне уже покойный Юрий Шестюк, Дмитрий Петров с нынешним гражданином Одессы, вечно пафосным Сергеем Тяпкиным и участник самодеятельного ансамбля из ресторана Красного Кута Александр Мищенко. После этого семинара в нашем городе, полном кабацких ансамблей весьма высокого художественного уровня и тщательно, но безуспешно копирующих оригинал заводских ВИА, стало можно, хоть и вполголоса, произносить слова «рок-музыка» и «рок-группа».
Из другого кармана Елина была извлечена кассета с демо-записью первого альбома московской хард-рок-группы «Ария» «Мания величия», сведенного в сентябре 1985 года. Кассета была не только переписана в студии звукозаписи на проспекте Кирова, но и произвела на Александра Мищенко, мастера ресторанной музыки и отнюдь не любителя тяжелого металла, неизгладимое впечатление. Тексты песен, или «текста альбома», на 80% принадлежали Елину, остальные – Маргарите Пушкиной. Необычные гитарные ходы создавали ощущение стопроцентных хитов, вскоре завоевавших сердца огромного большинства меломанов СССР. Не пригласить Сашу Елина на встречу с продвинутой молодежью, собиравшейся у цирка, было бы верхом неприличия. Кстати, он и привёз в наш город это богатое образное слово «тусовка» из лексикона московских и питерских хиппи, теперь, к сожалению, затасканное, как старое платье…
В фойе саратовского цирка у советских, ныне весьма раритетных игровых автоматов типа «Морской бой» встречались ставшие в новейшей истории очень достойными люди. Такие, как основатель музыкального магазина «Блокбастер», один из крупных трейдеров подмосковной недвижимости, бармены крутейших московских баров вроде хард-рок-кафе «Ритм энд блюз» и закрытых бизнес-форумов, основоположник группы «Похоронное бюро» (сидящий в тюрьме за аферы в Москве), лично мной приглашенный Андрей Сущенко (группа «Ломаный грош»), он же Дюша и радиоведущий Кукушин.
Заняться в городе вечером, кроме кино, было совершенно нечем. Один из ныне достойнейших граждан Олег извлекал из игровых автоматов губную помаду и расписывал цоколь цирка, алкоголь не продавался, потому что в стране свирепствовал сухой закон. Как и все граждане СССР того времени, Елин искал, как потратить с пользой полученный им в Саратове гонорар и купить дефицит. По наколке Олега Волкова на ярмарке Заводского района купил последний блок запечатанных японских компакт-кассет «Denon». Будучи очень добрым и ироничным человеком (его короткими фразами восхищался даже признанный мэтр Вишневский), Саша, с которым мы стали добрыми друзьями, и до его отъезда в Израиль, и после его возвращения в Москву, рассказал дальнейшую историю саратовской поездки.
Во-первых, вместе с ним выступал какой-то композитор «Веселых ребят», имя которого мне удалось восстановить, Теодор Ефимов (автор песен «На Канарских островах» и др.). После поездки в Саратов и того, и другого пытались по телефону допросить саратовские обэхээсэсники на тему: а сколько вы денег получили и за сколько расписались? Видимо, сотрудникам Волжского райотдела было нечем заняться, а показатели раскрываемости были срочно нужны – торговлю в районе трогать было нельзя, сами ведь ею пользовались. За уточнением суммы гонорара в 100 рублей доблестные обэхээсэсники были готовы бесконечно ездить в командировки и шить дело, но были посланы к черту и Елиным, и Ефимовым. Все-таки перестройка шагала по стране. Кое-кто из этих инициативных сотрудников до сих пор работает в нашем любимом городе на административных должностях.
Кассеты «Denon» Елин продал московским друзьям рок-музыкантам по госцене, так как им было нужнее, а на сэкономленные пенсы купил безбожно скрипевшие «МК-60». «Погнался поп за дешевизной», – еще долго шутил Сашка по этому поводу.
Московская музыкальная тусовка была относительно узкой, где все знали друг друга в лицо, это были не рядовые музыкальные спекулянты, вроде утюгов у магазина музыкальных инструментов на Неглинной, а одержимые музыкой люди, днем и ночью готовые выручить друга или помочь обратившемуся за помощью малознакомому человеку. При появлявшейся возможности влегкую фарцануть, например, музыкальными инструментами приезжему из Саратова, они занимались и этим, но все заработанные деньги шли на музыку.
Одной из фантастических проблем эпохи 80-х было отсутствие информации о рок-музыке. Смешно слышать во времена интернета, где, кстати, многое из той поры не нашло до сих пор своего реального отражения. Информация для меня лично состояла из двух частей. Это музыкальная часть в виде записей на катушках, кассетах и дисках и чисто информационная: новости из мира советской и зарубежной рок-музыки.
Если информационный вакуум мне удавалось преодолеть, познакомившись сначала по переписке, а затем и лично с ведущим «Звуковой дорожки» газеты «Московский комсомолец», выдающимся музыкальным журналистом своего времени Дмитрием Шавыриным, то с записями советских самодеятельных рок-групп в Саратове была просто черная дыра. В нашем городе было ограниченное количество студий звукозаписи и музыкальных киосков, но все они были страшно напуганы всякими бредовыми музыкальными патрулями, придуманными комсомольцами в 1984 году, в эпоху появления бешено популярных записей «Примуса» и Вилли Токарева. После провокационно-мерзких статей в «Заре молодежи», где журналисты-провокаторы, прикидываясь невинными овечками, уговаривали записать им, например, запрещенный категорически «Примус», закрывали студии и увольняли с работы в Саратове и Балаково лучших «звукозаписёров».
Писать зарубежную музыку (или «зарубежку», как у них это называлось) было гораздо проще. На торце кассеты на пишущей машинке печатали вкладыш с названием группы и год выпуска альбома, вроде «Сторона А. Карнавал-86» или «Сторона Б. Красные маки-85». Ни названия альбома, ни списка песен, ни состава музыкантов, не говоря уже о времени звучания, узнать было нельзя. Качество кассет «МК-60» не просто оставляло желать лучшего, они скрипели, зажевывали пленку, но невзыскательные колхозники скупали их пачками, невзирая на высокую цену: 6 рублей за запись на двух сторонах.
Удалось мне застать и обломки империи музыкальных открыток. В студии Волжского Дома быта это выглядело следующим образом. Записанная на коротенькую катушку песня вставлялась в профессиональный магнитофон «Тембр», огромный гроб с музыкой, поднять его можно было только вдвоём, рядом стоял самодельный рекордер с иголкой. Этот рекордер, модель, изобретенная ленинградским самоучкой Богословским, снабжавшим ей полстраны, была изготовлена на ленинградских предприятиях ВПК. Ставилась открытка-картинка из целлулоида, включался звук, и игла нарезала на открытке музыкальные дорожки. Нужно было только положить в конверт и донести партию в киоски, расположенные, как правило, возле рынков или вокзалов.
Иногда фотоспособом наносилось изображение: на юге – море и пальмы, в Саратове – виды нашего города. Говорить о качестве звучания не приходилось вообще. Зато песня, прозвучавшая в «Новогоднем огоньке», могла быть записана с телевизора и через несколько дней уже звучала из ларьков и киосков звукозаписи. На официальных пластинках «Мелодии» она могла выйти через год или не выйти вообще, как альбом «Колокол тревоги» группы «Аракс».
Звук на магнитофоне «Тембр» нельзя было выключать во время воспроизведения песни во избежание брака. Если будет много брака, колхозники перейдут в другую точку, и люди останутся не только без выполненного плана, но и без живых денег. Юрий Иванович Эдерман, трудившийся в Волжском Доме быта, бывший сапожник (за глаза именовавшийся Сапог), после воспроизведения одной и той же популярной песни по нескольку десятков или сотен раз в день по ночам начинал петь то «Островок» из репертуара группы «Форум», то «Рыжий конь косит лиловым взглядом» д’Артаньяна – Боярского, ну и, конечно, «Лилипутик» Вячеслава Малежика.
С появлением огромного количества кассетных дек с фирменными лентопротяжками эпоха звуковых писем (как официально назывался этот кустарный промысел), или музыкальных открыток, как-то сама собой сошла на нет. Постепенно начал расти спрос на записи высокого качества стереозвучания, которые можно было получить только с мастер-лент, записанных на катушечных магнитофонах высшего класса. Периодически в СССР то тут, то там появлялись партии фирменных кассет типа «Denon» и др., апогеем были белые кассеты с надписью «Союзкоопвнешторг», очевидно, полученные на Западе за какие-то сушеные грибы и ягоды. На мои попытки узнать, как можно купить кассеты по госцене в больших количествах, кладовщик Торгового центра ответил примерно следующее: «Если бы они поступали мне на склад, я бы ходил на работу в золотых ботинках».
Здесь на авансцену выходит московский Союз писателей. Писателями себя называл узкий клан не просто посвященных, но и обладавших солидным комплектом аппаратуры высшего класса для воспроизведения и тиражирования. Их было всего несколько человек в Москве, которые обеспечивали новыми записями на катушках весь огромный Советский Союз. Основными их клиентами были студии звукозаписи, имевшиеся в каждом крупном и среднем городе страны. Некоторое количество их клиентов составляли музыканты-любители. Патриархом был Виктор Петрович Ушаков, начинавший еще с записей «на костях» и продвигавший в качестве певицы, как сейчас бы сказали, стиля шансон свою дочь Иляну Ушакову.
Рангом поменьше был Андрей Лукинов из студии «Звук», ныне работающий в центре Игоря Матвиенко, и два неразлучных, во всяком случае, на тот момент, друга – Виктор Алисов и Юрий Севостьянов. Поскольку Севостьянов служил в армии, Елин дал мне пароль к Виктору Алисову. Я стал регулярно получать катушки, слушать их, по возможности, не наживаясь, продавать их товарищам по музыке, а позже – в студию звукозаписи Волжского Дома быта (за что всем покупателям отдельное спасибо). Удивительные впечатления остались от альбомов Вовы Синего и «Братьев по разуму», до сих пор неизданного сольника Шевчука «Москва-жара», альбомов барда Михаила Шелега (того самого, которого «За глаза твои карие» поет теперь вся страна), среднеазиатскую диско-абракадабру на русском языке «Шеш-беш» Бориса Тимура и многих других.
К моему большому сожалению, встретив статьи о многих альбомах в ставшей культовой книге Александра Кушнира «100 магнитоальбомов русского рока», могу заметить, что хорошие ремастированные компакты большинства групп так и не увидели свет. Проснись! Нас обокрали! Обокрали этих музыкантов тогда, в 80-е, не дав возможности записываться в профессиональных студиях звукозаписи, проводить регулярные концерты и получать за это деньги. Обокрали их в 90-е, не дав выпустить официальные компакты, потому что страна оказалась заваленной пиратскими mp3, или эмэрзе, как в шутку их называют некоторые музыканты.
Обокрали их и в XXI веке всякие сайты типа «Зайцев нет», выкладывающие музыку в свободный доступ без обращения к правообладателям и при этом зарабатывающие офигенные деньги на баннерной рекламе.

_________________________________
Реклама
Покрытие крыши предусматривает долговечность. Но как этого добиться? Металлочерепица прайс-лист поможет Вам в этом. Более детально ознакомиться с разнообразием ассортимента можно на сайте metallocherepica-perm.ru. Заходите и выбирайте.


Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями


Теги:

Оцените материал:12345Проголосовали: 25Итоговая оценка: 3.08
Каким бюджетникам стоит повысить зарплату?
Оставить комментарий

Новости

Частное мнение

26/03/2024 10:00
Шутки Юрия Моисеева за 8 миллионов. Как в Марксе могли обмануть и бюджетников, и губернатора?
Шутки Юрия Моисеева за 8 миллионов. Как в Марксе могли обмануть и бюджетников, и губернатора?Ситуация с бывшими казармами на Куйбышева оказалась сплошной мистикой
25/03/2024 16:11
Беседа с инсайдером: наша мэр ни разу не хозяйка
Беседа с инсайдером: наша мэр ни разу не хозяйкаСлухи у нас
24/03/2024 12:00
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 25-31 марта
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 25-31 мартаКонцерты, спектакли, выставки и другие интересности
23/03/2024 10:00
Субботнее чтиво: итоги уходящей недели
Субботнее чтиво: итоги уходящей неделиГоремычный театр, беспилотники-неудачники, прокуратура недовольна ГЖИ
22/03/2024 16:00
Серийные разборки: сериал
Серийные разборки: сериал "Сегун" Новая "Игра престолов"?

Блоги



Поиск по дате
« 28 Марта 2024 »
ПнВтСрЧтПтСбВС
26272829123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Яндекс.Метрика


«Общественное мнение» сегодня. Новости Саратова и области. Аналитика, комментарии, блоги, радио- и телепередачи.


Генеральный директор Чесакова Ольга Юрьевна
Главный редактор Сячинова Светлана Васильевна
OM-redactor@yandex.ru

Адрес редакции:
410012, г. Саратов, Проспект им. Кирова С.М., д.34, оф.28
тел.: 23-79-65

При перепечатке материалов ссылка на «Общественное мнение» обязательна.

Сетевое издание «Общественное мнение» зарегистрировано в качестве средства массовой информации, регистрация СМИ №04-36647 от 09.06.2021. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Эл № ФС77-81186 от 08 июня 2021 г.
Учредитель ООО «Медиа Холдинг ОМ»

18+ Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ