Наверняка многие отмечали Новый год в непривычных, а то и в экстремальных условиях. Не под бой курантов, за столом с салатиками в тазиках и прочими атрибутами мещанского благочестия, а на работе, в пути, больнице или отделении полиции. А как отмечают Новый год бродяги? Тоже загадывают желания и думают о грядущем чуде…
В Саратове есть места, где существует целый набор «праздничных» опций и развлечений для тех, кто «Из снежной мглы в окно подвала / Глядят на отблеск алый / И чуда ждут» (Артюр Рембо). Самыми радикальными, но наиболее точно соответствующими состоянию «outcast» (отверженный), конечно же, являются окраины Заводского района; и особенно мрачны и заброшены окрестности нефтеперерабатывающего завода.
Кварталы рядом с промышленным гигантом сталинской индустриализации именуются просто — Крекинг. Сюда можно добраться на автобусе №90, доехав до конечной остановки перед ДК «Нефтяник» — аккуратным зданием эпохи архитектурного авангарда 1930-х, окружённым тоже авангардными, но более поздними скульптурами, бескрайними пустырями и разбросанными по безвременью местности жилыми постройками. С последними диссонируют величественные силуэты самого завода, вечером освещённые промышленной подсветкой и «зороастрийским» факелом, который виден почти со всех уголков города.
В переводе с английского cracking означает «расщепление». Применительно к производству — это высокотемпературная переработка нефтяного сырья с целью получения компонентов высокооктановых бензинов, легкого газойля, углеводородных газов etc. Но в одноимённом микрорайоне расщеплению поддаётся не «чёрное золото», а личность. Она в буквальном смысле распадается на мелкие частицы, тонущие в бездонном море воспоминаний и надежд на то, что ещё всё впереди… У живущих на обочине городского пространства надежды давно заколочены в заброшенных строениях (наподобие конструктивистского здания на 1-м Акмолинском проезде, где сейчас приют для собак), спрятаны в подвалах аварийных бараков на проезде, носящем симптоматичное название Больничный, зарыты в запущенном парке на проспекте Энтузиастов. Впрочем, на Крекинге проспект Энтузиастов хочется называть проспектом Экклезиаста. Ведь именно здесь, на месте некогда умопомрачительной стройки, героизма заводчан во времена налётов Люфтваффе и последующего упадка 90-х, невольно вспоминается: «Всему свой час, и время всякому делу под небесами: / Время родиться и время умирать, / Время насаждать и время вырывать насажденья, / Время убивать и время исцелять, / Время разрушать и время строить…» (Соломон. Экклезиаст. Гл. 3).
Для одних идея отметить здесь Новый год дика и несуразна, для других — лишь очередной способ экстремального времяпрепровождения, а для третьих — единственно возможный вариант. Но тут, под оранжевыми небесами, праздник становится тем, чем он и должен быть, — ожиданием чуда, усиленным факелом НПЗ вместо привычных фейерверков, витающим в воздухе запахом сопутствующих газов вместо хвои и мандаринов, положенным на снег или на пол заброшенного дома деревянным ящиком вместо стола и нехитрыми походными закусками вместо привычных яств. Ну а в качестве аудиосопровождения такого праздника лучше всего подойдут звучащие в наушниках Depeche mode…
Можно, конечно, попытаться отметить праздники с местными жителями, хотя эта задача непростая: Крекинг постоянно пребывает в безлюдном состоянии. Его обитатели, которыми некогда пугали центровую молодёжь, давно уже превратились в outcast. С местными можно встретиться разве что в питейном заведении на пересечении улицы Брянской и проспекта Энтузиастов — бедном шалмане, по сравнению с которым самая скромная рюмочная в центре Саратова будет казаться рестораном «Астория» из «Места встречи». Но минимализм убранства на фоне гостеприимно открытой железной двери лишь подчёркивает, что пока на улице холод и тьма, тут тебе на несколько капель станет теплее…
Ещё каких-то пять лет назад шалман соседствовал с обитаемыми домами постройки начала 1930-х и был неотъемлемым атрибутом целого жилого квартала, теперь почти полностью расселённого. И лишь в конструктивистском ларьке с надписями «Продукты» и «Бар» да в суровом, прочерневшем от копоти доме №65 по проспекту Энтузиастов теплится жизнь. (Если, конечно, не считать ещё и жизни в собачьем приюте — квинтэссенции отчуждения.)
Рядом с сохранившимся жилым домом на Энтузиастов, 65 — образцом позднего конструктивизма, уже отмеченным некоторым архитектурным декором, — находится памятник Сергею Кирову, чьим именем когда-то назывался крекинг-завод. Ныне монумент, как и соседний дом, символизирует эсхатологическое состояние заводских предместий. Крошащийся бетон массивных балконов и карнизов гармонирует с разрушающимся изваянием старого большевика на облупленном постаменте, к которому кто-то самостийно прикрепил дощечку с надписью «Киров Сергей Миронович. 1886-1934 гг. Член ЦК ВКП(б), 1 секретарь Ленинградского обкома партии», похожую на могильную плиту из чёрного мрамора.
Где-то неподалёку нарушает тишину и вместе с лаем приютских собак усиливает ощущение призрака протяжный вой рельсового полотна — рядом конечная остановка трамвая №2, безлюдная, как и всё вокруг.
Летом эта местность утопает в зелени: трудно разглядеть и памятник, и трамваи, и многие другие объекты через дорогу. Там некогда был большой и ухоженный сквер имени Кирова, а ныне — заброшенный лесопарк с буреломом, курганами незаконченных строек, разобранными на дрова скамейками и пахнущими нефтью лужами и ручьями, стекающими куда-то вниз, в овраг под названием Токмаковский. К слову сказать, жители Крекинга многократно обращались к властям с просьбами помочь в благоустройстве сквера, но тщетно: отверженные же… В забытом сквере скрыто множество действующих объектов. Например, опять же конструктивистская станция скорой помощи, один из корпусов поликлиники, детский реабилитационный центр. А ещё — школа греко-римской борьбы, располагающаяся в бывшем кинотеатре — деревянном здании в стиле послевоенного сталинского неоклассицизма (кстати, одно из немногих в Саратове).
Ну а если углубиться в сквер имени Кирова, за небольшим ручьём можно обнаружить лестницу, ведущую к жилым массивам Крекинга. Самая близкая к «внезапному» водоёму хрущёвка даже в морозную зиму утопает в газонах — земля вокруг дышит вечной весной, создаваемой неправильно работающей системой теплоснабжения, ну а за самой пятиэтажкой — руины одного из домов-ровесников крекинг-завода. Здесь в массиве между парком и улицей Брянской таких объектов несколько. Они, впрочем, делят пространство и с послевоенными бараками, и с хрущобами, и с постройками более поздних времён, что не мешает окрестностям сохранять свой изначально конструктивистский дух.
Микрорайон Крекинг заканчивается промзоной на улице Брянской, где продают кислород, которого по индустриально-психогеографической иронии так не хватает тут. Отсюда, если удаляться от Крекинга в сторону посёлка Новый Южный, открывается красивый вид на депрессивные промышленные задворки Саратова, окаймляемые огнями Алтынки и лесами Лысогорского плато. Крекинг и Новый Южный разделяют незатейливые садовые участки, но зато с суровыми надписями, будто это режимный объект или обиталище сильных мира: «Посторонним вход воспрещён. Охраняется милицией!».
Новый Южный, или, как его называют в народе, «Квартала» (с непременным ударением на последний слог), мало чем отличается от Крекинга. Разве что вместо конструктивизма 1930-х тут в основном послевоенные деревянные бараки и их каменные 2-3-этажные собратья. Кое-где встречаются более-менее вальяжные пролетарские дворцы эпохи советского средневековья. Однако внутреннее пространство дворов и улиц всё ещё искривлено упадком, цветением мусорок и бездорожьем; прогуливаются старушки и деловые мужички в ушанках — такие же потрёпанные жизнью, как и местность (в отличие от предместий НПЗ тут многолюднее и как-то приветливее). Обманчиво «омолаживают» здешнюю метафизику роддом на ул. Брянской да огромных размеров действующий детсад — к нему можно пройти через 1-й или 2-й Брянские тупики. «Тупиками» они только называются, потому что упираются в отдельно стоящие бараки: обойдя их, мы непременно окажемся на улице имени Хомяковой, где дошкольное учреждение и располагается. Корпуса детсада видны за гигантскими трубами теплотрассы — непременным атрибутом городских окраин и промзон. Но труба на Хомяковой — больше чем труба. На ней не только можно согреться, она — своего рода композиционная ось широкой улицы, вздымающейся двухжильными сводами над перекрёстками или прячущейся под лестницами металлических пешеходных переходов.
Ближе к ул. Азина ул. им. Хомяковой меняется: условная благоустроенность означает приближение к транспортным магистралям и незамысловатым заведениям пролетарского сервиса и досуга Заводского района — непременным сетевым магазинам в неоновых распятиях, парикмахерским в сайдинге и пр. Крекингский запущенный индастриал медленно перерастает в шансон ночных улиц, остановочных павильонов и праздничной иллюминации. По пути из Кварталов к центру города депрессивные анклавы ещё напоминают об отверженных людях и пространстве. Но им трудно тягаться с опустошённостью Крекинга.
* * *
На некоторых картах рабочий посёлок крекинг-завода именуется не иначе как «Аварийный», что, надо сказать, соответствует его нынешнему состоянию. Несколько довоенных домов микрорайона были снесены в 1990 — 2000-е годы, а один дом по Акмолинскому проезду (рядом с приютом для животных) сам частично обрушился в 2006 году.
Вероятно, ветхость жилых зданий, возведённых в непосредственной близости с нефтеперерабатывающим заводом, усугубили ещё и авианалёты IV воздушной армии вермахта, которая в годы Великой Отечественной войны получила приказ уничтожать советские аэродромы, заводы и прочие объекты в Горьком, Ярославле и Саратове.
Основными объектами налетов в Саратове были крекинг-завод, железнодорожный мост через Волгу, авиационный завод, завод шариковых подшипников, Улешовская нефтебаза и др.
20 сентября 1942 года люфтваффе разбомбили баржу, на которой организация «Нефтестрой» решила эвакуировать в Среднюю Азию специалистов и оборудование крекинг-завода. В результате бомбёжек судно затонуло, спасти удалось 200 человек, а погибли 287 человек, 46 тяжело ранены.
Летом 1943 года за 11 дней бомбежек на завод было сброшено более 1 500 бомб. Маленькие фугасные бомбы весом 25-50 кг не поддавались учету. 46 снарядов весом от 250 до 500 кг не взорвались. Предприятие было разрушено почти до основания. Горели не только нефтепродукты, но и земля, пропитанная ими.
Стоит напомнить, что рядом с крекингом есть улица имени Валерии Хомяковой — лётцицы, замкомандира эскадрильи 586-го истребительного полка, сформированного легендарной Мариной Расковой. 24 сентября 1942 года Хомякова сбила в небе над Саратовом немецкий бомбардировщик Ю-88 и стала первой в истории авиации женщиной-летчицей, уничтожившей в ночном бою бомбардировщик противника. В ночь с 5 на 6 октября 1942 года она пала смертью храбрых, защищая город от налетов вражеской авиации. Вскоре её именем назвали улицу недалеко от крекинг-завода, а в 1975 году во дворе школы №26 на улице Ново-Крекингской лётчице был установлен памятник.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
