От редакции: крупнейший российский юридический портал 9111.ru опубликовал статью журналиста «ОМ» Сергея Вилкова об истоках широко обсуждаемой волны атак на российские школы. Публикуем авторскую версию материала.
За четыре дня — с 15 по 19 января в России случилось три нападения школьников на учителей и других учеников с явным намерением убийства. Явление это было отмечено у нас чуть ли не впервые в 2014-м году, когда в Москве старшеклассник пришел с ружьем на занятия и застрелил учителя географии, взял заложников, а потом убил и ранил двух полицейских, прибывших на место. В 2017-м году СМИ насчитали уже около десяти похожих инцидентов, начиная с 11 февраля в Нижнекамске, где 14-летний парень выстрелил из пневматики в глаз соседу по парте, который вскоре скончался.
Почти все наблюдатели напоминают, что ничего подобного такому беспредельному насилию непосредственно в стенах учебных заведений не было ни в советское время, ни в 90-е. Да была дедовщина и подростковый уличный бандитизм, да, дрались цепями район на район, в Казани 70-х молодежные банды на улицах забивали арматурой первых встречных, но представить что ученик придет на урок с топором и порубит полкласса было очень тяжело. Те же казанские отморозки убивали с расчетом нагнать на город страху, а тут какая-то бессмысленная отчаянная жестокость чреватая скорой и неизбежной расплатой.
Уже звучало крайне спорное мнение, что ученики начали резать друг друга так как теперь у них «нет будущего», в то время как подросткам 90-х казалось что им открыты все дороги — к богатству, известности и самореализации. Разумеется социальных лифтов в первый постсоветский период накопления первоначального капитала было гораздо больше чем сегодня, когда даже для немногочисленного среднего класса наступило время сбрасывать жирок. Но примерно для 50% семей, никак не выигравших, а потерявших в ходе приватизации, имевшееся до этого кране неторопливые, но простые и понятные механизмы повышения своего социального статуса оказались сломанными. Так что насчет соотношения юношеского оптимизма/пессимизма девяностых и «десятых» годов не все так однозначно. Не говоря уже о том, что какие-нибудь восьмиклассники — последние кто волнуется насчет карьерных перспектив, из-за этого скорее должны сходить с ума тридцати-сорокалетние, в своем возрасте считающие себя неудачниками.
Тут скорее все упирается в детскую социопатию, которая в той или иной мере была всегда. Ее усугубляет архаичность такого института как школа, встраивающая молодого человека в полумифический традиционный социум, которого на 50% уже давно нет, а оставшиеся 50 станут неактуальными через десять-пятнадцать лет. Все это характерно далеко не только для России. Само собой эта архаичность чувствовалась и в позднесоветской школе, и далее, несмотря на отказ от откровенно идеологизированного обучения, разрыв между системой и реальностью безостановочно рос. Человеку в классе скучно, он презирает учителей, каждое утверждение которых он может в любой момент загуглить, и других детей, умеющих «скучать вежливо», чтобы идти по изрядно подсохшему руслу реки, под названием Жизненный успех. А он вежливым молчуном быть не может, по крайней мере достаточно долго.
Несмотря на то, что в те же 80-е и 90-е травли и рукоприкладства в школах было уж точно не меньше чем сейчас, их жертвы замыкались в себе, не имея стержня, позволяющего пойти на осознанную «месть». Стержень им дают мизантропические культуры — например неонацизм, позволяющий выделить себя из толпы, как обладателя якобы «сверхчеловеческих принципов», что так нужно подобным подросткам. Как ни странно, такие поп-криминальные движения как АУЕ, вроде бы адресованные хулиганствующим альфа-самцам, а не забитым тихоням, заполняют в их душах другую лакуну — тягу к какой-то альтернативной солидарности (а другой сейчас в обществе толком и нет), братству «своих». Ведь изгой всегда в тайне ищет общества себе подобных. Кроме того, обе идеи снимают барьеры допустимого насилия по отношению к «чужим», жестокость к ним поощряется. Судя по отзывам одноклассников парня, пришедшего с топором в бурятскую школу, он интересовался обеими темами, несмотря на их относительную несовместимость (криминальная субкультура как минимум довольно интернациональна) — возможно его интересовали те их общие моменты, которые я описал выше. Протофашистские идеи распространенного на человечество естественного отбора разделял и один из участников расстрела в американской школе Колумбайн.
В России все эти идеи давно завоевали ограчниенное влияние в определенной молодежной среде, в том числе — отрицать это глупо — и благодаря соцсетям. Тем самым, загнавший себя в воображаемый угол и не выносящий весь мир подросток, зная что он такой не один, куда легче признается сам себе в экстремистских побуждениях и найдет сообщников. Впрочем, какая-никакая популярность соответствующих сетевых пабликов «ВКонтакте», это, по всей видимости, лишь шелуха реальных процессов затрагивающих молодежь, для которых интернет совершенно не обязателен. Массовое убийство в Колумбайне произошло в 1999 году, когда общераспространенных соцсетей еще не было в помине, и тем не менее сразу же дало волну подражателей.
Опять же бойни в американских школах подсказали кровавый способ «войти в историю», что само по себе не может не импонировать подросткам с болезненно ущемленным самолюбием. И вот имеем эпидемию нападений, которая просто не могла не докатиться до России, слишком благодатна почва. Именно поэтому число таких нападений будет расти, тем более что российский официоз явно не понимает что происходит, демонстрируя полную нереформируемость той самой системы которая некоторым образом и провоцирует озлобленность юных аутсайдеров. Это хорошо видно по реакциям: иные уже предложили лечить болезнь усиленным изучением Евгения Онегина, уроками патриотизма, полицейским надзором, и, на всякий случай, блокировкой каких-то очередных сообществ «ВКонтакте».
Либеральная интеллигенция в данном случае тоже не отличается адекватной рефлексией, часто представляя подростковый беспредел результатом «ренессанса совка» и путинского застоя, противореча сама себе — слишком очевидны параллели с аналогичными событиями последних десятилетий в США, где никакого «совка» вроде бы не было. Свежее заявление одного известного публициста о том, что российские малолетние маньяки — эманация Путина, Кима или Мадуро, вообще всерьез комментировать сложно.
Тем самым, учитывая, что ни власть, ни по большому счету ее противники, не предлагают убедительного рецепта, общество будет реагировать на проблему самым простым и контрпродуктивным способом— тащить и не пущать. Со всеми вытекающими последствиями. И самое неприятное, что федеральным властям происходящее в общем-то не несет непосредственного политического риска а значит паллиатив - лечение без выздоровления - их вполне устраивает. Ведь именно у Кремля всякий раз будет искать защиты население в случае нарастания этой новой угрозы — школьников с коктейлями Молотова.
Сергей Вилков
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги: Нападения на школы, Пермь, Улан-Удэ, атаки на школы, детский терроризм
