Тайны следствия: ловушка для автоподставщиков

Желание правоохранительных органов скрывать от постороннего взгляда плоды своих трудов вполне оправдано и объяснимо. Как говорится, расследование любого уголовного дела любит тишины и отсутствие огласки. Однако современные реалии таковы, что российская силовая машина, пользуясь этим правом, все чаще дает сбой, и тогда закон подминается и становится, по выражению известного персонажа фильма "Место встречи изменить нельзя" Шарапова, кистенем. Именно по этой причине замалчивать обстоятельства дела, о котором пойдет речь, крайне нежелательно и даже опасно. Наша история, как, впрочем, и любая другая о преступлении и наказании, полна драматических моментов. В ней есть все – дружба и преданность, предательство и желание отомстить, порядочность и стяжательство.

Совсем недавно прокуратура сообщила об участнике ОПС (организованное преступное сообщество), который был осужден и приговорен к 4 годам колонии общего режима. Он обвинялся по статьям "Участие в преступном сообществе" и "Мошенничество в сфере страхования". Речь шла о группировке, которая занималась так называемыми автоподставами – инсценировала ДТП, после чего со страховых компаний получала возмещение ущерба по ОСАГО и КАСКО. Дело этого члена ОПС рассматривалось в рамках досудебного соглашения.
Информация оказалась крайне скупая. Но так сложилось, что нам стали известны подробности не только преступной деятельности этой группировки, но и расследования этого крайне запутанного и сложного дела, длившегося почти 3 года. Фигурантами дела стали более 20 человек. Один уже осужден по досудебному соглашению, дело еще по одному в суде, а трое находятся в бегах. Лидер ОПС – 35-летний Антон Калюжнов, отсидевший порядка 1,5 лет в СИЗО, сейчас находится под подпиской о невыезде.
Расследование завершилось, и фигуранты вместе с адвокатами начали знакомиться с обвинительными заключениями. Неожиданно их вызвали к следователю и сообщили, что замоблпрокурора Геннадий Анисимов (расследование вело ГСУ ГУ МВД по Саратовской области) подписал обвинительное заключение, в ближайшее время все материалы уйдут в суд. Такая спешка, как считают обвиняемые и адвокаты, во многом связана с тем, что недавно в СМИ появилась публикация, в которой вскрылись некоторые обстоятельства расследования. В журналистском материале ИА "Версия Саратов" рассказывалось о специфических методах работы саратовских следователей. Впрочем, об этом эпизоде и причинах такой спешки мы расскажем ниже.



Дружеский тандем

История преступного промысла автоподставщиков, как рассказал нам Антон Калюжнов, началась еще в конце 2009-го - начале 2010 годов. Примерно за два года до этого он познакомился с Игорем Смагиным. Антон занимался пассажирскими перевозками, Игорь помогал ему в бизнесе. Позднее у Смагина появится свой транспорт, и он также займется перевозками.
Молодые люди стали друзьями и, казалось бы, доверяли друг другу. По крайне мере, так раньше считал Антон. Смагин был вхож в семью Калюжновых – знал родителей Антона. Позднее на допросах он воспользуется этим. Его "откровения" помогут следствию предъявить обвинение матери Антона – Наталье Калюжновой, занимавшейся пассажирскими перевозками. В отличие от Смагина, чьи микроавтобусы работали в Энгельсе, у Натальи машины обслуживали саратовские маршруты.
Примерно в 2010 году у Антона созрел план, как зарабатывать на страховых компаниях. По его словам, принадлежащие ему маршрутные такси иногда попадали в ДТП, однако возмещать ущерб было крайне сложно – выплаты были невысокими. Это показалось ему несправедливым, поэтому он стал изучать вопрос и пришел к выводу, что деньги можно получить, не попадая в аварии, а лишь имитируя их либо создавая видимость повреждения автомобиля. Однако для воплощения своего плана ему требовались, прежде всего, помощники и дорогие машины. Первым таким помощником стал Смагин. На его имя, в тайне от родителей Антона, и это неоднократно сам Игорь позднее подтверждал на допросах, был приобретен автомобиль Ford Focus. Именно с этой машины и начались инсценировки ДТП. Схема была банально простой. Машина заранее повреждалась, причем так, чтобы не теряла товарный вид. Иногда на нее ставились старые детали. Затем выбирались удобные место и время, а также второй участник ДТП. На место вызывались сотрудники ГИБДД, составлялись необходимые документы, после чего участники аварии обращались в страховую компанию. Если компания добровольно не хотела возмещать ущерб, подавали иск в суд. Иногда машина ставилась в каком-нибудь дворе, куда вызывалась полиция. Писалось заявление о повреждении машины неизвестными лицами.
Постепенно в группировке появились и другие участники, в том числе Илюшечкин, занимавшийся ремонтом машин, и Иконников – так называемый автохудожник. Последний, как и Смагин, пошел на сделку со следствием. Иконникову был вынесен приговор по досудебному соглашению, о чем недавно и сообщила облпрокуратура.
Подготовкой некоторых документов по автомобилям, которые ей принадлежали и использовались в инсценировках, занималась гражданская жена Антона – Олеся Шпырева. Исполнителями стали многочисленные водители, работавшие на маршрутных автобусах Смагина и Калюжнова.
Возникает закономерный вопрос - могла ли группировка обойтись без сторонней помощи в страховых компаниях, экспертных учреждениях, ГИБДД, полиции и, возможно, судах? В материалах дела об этом говорится мало – Антон решил не давать показания на этих людей. Он утверждал, что все они использовались им втемную. Однако причина наших сомнений совершенно логична. Ведь чтобы возместить ущерб в денежной форме, а таких случаев в практике ОПС было подавляющее большинство, необходимо было создать условия для обращения в суд. Это можно было сделать только в том случае, если компания по какой-то весьма странной причине ненадлежащим образом либо вообще не уведомила страхователя о необходимости обратиться к дилеру для ремонта автомобиля. Сложно себе представить, чтобы работники страховых компаний не могли заметить нестандартное повреждение машины, не соответствующее характеру ДТП. То же самое можно сказать и о сотрудниках ГИБДД, не замечавших даже нарисованные вмятины и царапины.
Впрочем, о трех участниках автоподстав Антон не стал молчать и рассказал следователям, а затем обратился в СМИ, разместив на сайте ИА "Взгляд-инфо" видеообращение к руководителям правоохранительных и надзорных органов области. В нем Антон, раскаиваясь в совершенных преступлениях и нисколько себя не оправдывая, называет еще трех участников группы, которые за значительное вознаграждение помогали ему инсценировать ДТП и прикрывали его. Среди них - оперуполномоченный УЭБ и ПК ГУ МВД по Саратовской области Дмитрий Лыгин, старший участковый МУ МВД РФ "Энгельсское" Василий Колесов, сотрудник службы безопасности страховой компании "Альфа-Страхование" (данные из протоколов допроса. – "ОМ".) Константин Сурков.

Вездесущая "крыша"

Преступная схема работала и практически не давала сбоев вплоть до начала 2016 года – более 5 лет. Все участники так называемой ОПС получали свою долю и были, по всей видимости, довольны. На многих из них приобретались дорогостоящие элитные иномарки, которые затем использовались в автоподставах. Однако, как рассказывает Антон Калюжнов, в начале 2016 года между ним и Лыгиным, которого он фактически называет на допросах своей "крышей", произошел конфликт. Как следует из протокола опроса, проведенного 28 мая 2018 года адвокатом Антона Дмитрием Тахировым (позднее такие же показания были даны на допросе. – "ОМ".), один из участников группировки, некий Шкуров, сообщил Антону, что его хорошему приятелю в полиции – сотруднику БЭП Коцарю якобы стало известно о их деятельности и ими стали заниматься, но есть возможность избежать ответственности за деньги. Тогда Антон решил обратиться к Лыгину, чтобы тот решил эту проблему, поскольку ежемесячно получал от Антона абонентскую плату в размере 100 тысяч рублей. Лыгин все узнал и сказал, что ситуация сложная, но поправимая. Для этого необходимо заплатить 3 млн рублей. Антон возмутился ценой и сказал, что больше не нуждается в услугах Лыгина. Оперативник сказал, что Антон пожалеет об этом, и в итоге сдержал слово. Вскоре городское следствие возбудило уголовное дело, и автоподставщика задержали. Со слов Антона, по этим показаниям проводилась служебная проверка, которая закончилась ничем – Лыгин даже не был отстранен от сопровождения дела.
Действительно, в слова Антона можно и не верить – ведь он мог и оговорить честного полицейского, тем более о существовании такой крыши знал только он один.
Поэтому мы решили сами проверить некоторые из его показаний и обнаружили весьма любопытные дела в судебной картотеке. Речь идет о гражданских исках Дмитрия Лыгина к различным страховым компаниям, в том числе той, где работал Сурков. С последним Антона познакомил именно Лыгин. Если судить по этим делам, то Лыгин периодически обращался в суд за возмещением ущерба, причиненного его автомобилю KIA в ДТП. Выплаты получались весьма солидные. Казалось бы, что тут особенного: ну не везет Лыгину – постоянно попадает в ДТП. И все бы было хорошо, если бы не дело, которое рассматривал судья Фрунзенского райсуда Саратова Валерий Дубовицкий. Как следует из постановления суда, истец обратился в страховую компанию "Альфа-Страхование" с заявлением о выплате, предоставив все необходимые документы. Автомобиль KIA Optima н/з А904РС164 был осмотрен экспертами ответчика, после чего 10.04.2018 на счет истца было перечислено страховое возмещение в сумме 98 500 руб.
Истец обратился в ООО "Независимый экспертный центр" для проведения независимой экспертизы транспортного средства. В соответствии с экспертным заключением №82/03/АР, размер затрат на проведение восстановительного ремонта составил 178 764 руб., размер УТС составил 19 503 руб.
12.04.2018 ответчику была направлена претензия с приложением оригинала указанного заключения, после чего была произведена доплата УТС в размере 19 503 руб.
Как следует из заключения эксперта ООО "Центр независимой технической экспертизы" №1469 от 29.06.2018 (это было судебное исследование. – "ОМ".), повреждения автомобиля не соответствуют обстоятельствам ДТП, произошедшего 11 февраля 2018 года в 21 час 00 минут в Саратове на ул. Молодежная около д.2а. Суд, оценив экспертное заключение по правилам ст. 67 ГПК РФ, признает его относимым и допустимым доказательством, отвечающим требованиям гражданского процессуального законодательства, предъявляемым к такого рода доказательствам. В итоге в удовлетворении исковых требований Лыгина к акционерному обществу "Альфа-Страхование" о взыскании страхового возмещения, морального вреда и судебных расходов было отказано. Нас больше всего заинтересовал вывод эксперта – "повреждения автомобиля не соответствуют обстоятельствам ДТП".
О чем это говорит? В данном случае могут быть только два варианта. Первый – эксперт, а значит, и суд ошиблись. Кстати, решение вступило в законную силу лишь в апреле 2019 года, а значит, истец, возможно, его обжаловал. Второй вариант – никакого ДТП не было, либо оно было, но произошло при других обстоятельствах, а это говорит о том, что страховщика пытались ввести в заблуждение. Примечательно и то, что изначально страховая компания, где как раз и работает Сурков, согласилась-таки возместить почти 100 тысяч рублей, но этого Лыгину показалось мало. Можно предположить, что он не смог с кем-то в компании по неизвестной нам причине договориться относительно суммы возмещения.
Заметим и тот факт, что такие обстоятельства почему-то никому из руководителей ГУ МВД по Саратовской области и в облпрокуратуре не показались странными. А ведь можно было бы поднять все судебные дела, допросить экспертов, провести экспертизу автомобиля и т.д. и т.п., но, видимо, это никому в полиции не нужно, поскольку разрушает картину, которую нарисовало для себя следствие. Мы даже не исключаем, что это может быть выгодно кому-то из вышестоящих чинов саратовской полиции.
Напомним, события, связанные с расследованием уголовного дела, происходили в тот период, когда ГУ МВД по Саратовской области еще возглавлял Сергей Аренин, а его заместителем являлся Сергей Полтанов. Первый сейчас - сенатор и заседает в Совете Федерации, второй недавно был уволен. Однако ни новый руководитель ГСУ, ни начальник ГУ МВД Николай Трифонов пока также не обратили внимание на многочисленные жалобы юристов и обвиняемых по делу на предыдущие публикации в СМИ.

Следственное коварство и расплата за сына

Но вернемся к расследованию уголовного дела, возбужденного в 2016 году. По словам Антона, примерно за две недели до задержания (Лыгин участвовал в нем), во время которого он пытался скрыться и даже выпрыгнул из окна квартиры на втором этаже, знакомые предложили ему отделаться малой кровью и заплатить. Однако Антон вновь отказался. В итоге он был задержан и помещен в СИЗО, где находился с 19 июля 2016 года по 19 февраля 2018 года. Почти полгода он отказывался давать показания, воспользовавшись статьей 51 Конституции РФ. В это время следствию стало известно о другом участнике ОПС – Игоре Смагине, скрывавшемся в Санкт-Петербурге. Вскоре его также задержали. Смагин был более сговорчивым и стал давать показания, причем, как утверждает Антон, именно те, которые от него требовались следователями. Смагин заключил досудебное соглашение и втянул в уголовное дело мать Антона – ничего не подозревающую Наталью Калюжнову. Женщину задержали лишь на основании показаний Смагина и ее водителей, которые указали, что они якобы работали в ее ИП и выполняли различные поручения, в том числе участвовали в инсценировках ДТП. К этому моменту уголовное дело расследовалось лишь по статье 159 УК ("Мошенничество").
Калюжнову закрыли в СИЗО на 2 года – с 20 февраля 2017 года по февраль 2019 года. За это время ее допросили три раза. Как утверждает сама Наталья, следователю ГСУ Сергею Амосову (о нем мы расскажем ниже) удалось ввести подозреваемую в заблуждение, и она подписала несколько протоколов, понадеявшись на порядочность и профессионализм предыдущего адвоката Боровикова. Например, один из документов, а именно - заявление, Калюжнова по ошибке подписала маем 2012 года, где она по указанию Амосова частично признала себя виновной. Амосов, видимо, не обратив внимание на ошибку, подписал документ 29-м мая 2017 года. Все эти манипуляции делались в июне, и протоколы подписывались задним числом. Позднее выяснилось, что следователь не был и не мог быть в СИЗО 29 мая. Об этом говорится в справке, предоставленной СИЗО №1. Еще один протокол был подписан якобы 30 мая 2017 года. В справке СИЗО указывается, что Амосов вместе с Боровиковым посещали Калюжнову в этот день с 08:30 до 10:30. Однако в протоколе указывается, что допрос был окончен значительно позднее. Сейчас от этих показаний Наталья отказалась и пытается признать их недопустимыми.
Стоит отметить и то, что Амосов 8 мая 2018 года объявил об окончании следственных действий. Однако в дальнейшем ему зачем-то потребовалось получить дополнительные сведения и переподписать протоколы осмотра вещественных доказательств, обыска и других документов.
Пока Калюжнова сидела в СИЗО, следователи возбудили уголовное дело по статье 210 УК – "Организация преступного сообщества". Это стало дополнительным рычагом, чтобы заставить Антона Калюжнова дать показания. Как рассказывает сам Антон, Амосов стал запугивать его тем, что вслед за матерью, на которую уже дал показания Смагин, пойдет его младший брат Александр, а возможно, и отец. При этом фигурантом уголовного дела к этому времени стала и его супруга Олеся Шпырева. В это время она была беременна. Амосов обещал посадить и ее в СИЗО. Антон вынужден был сдаться. Он рассказал следователям о своем участии в инсценировках ДТП, о том, как разработал схему, как организовывал автоподставы и привлекал к этому людей. При этом он постарался максимально взять ответственность на себя, говоря о том, что многих использовал втемную. Следователи спрашивали и о роли его матери в деятельности ОПС. Несмотря на то, что показания Смагина за время следствия несколько раз корректировались, основная версия была неизменной - Наталья Калюжнова, по утверждению Смагина, готовила для инсценировок микроавтобусы, которые выходили у нее в рейс, давала своему сыну советы - кого из водителей лучше привлечь к делу - и вообще отвечала в семье за все финансы.
Антон, поверив в обещания Амосова освободить мать, сообщил, что она знала о его преступной деятельности, хотя и не одобряла и ничем не помогала. Машинами, которые де-факто принадлежали ему (на самом деле были оформлены на водителей или сторонних лиц. – "ОМ".), он пользовался по собственному усмотрению. С водителями он также сам договаривался и платил им за их услуги. Но и этого следствию было достаточно, чтобы выстроить версию о семейном сговоре и преступной иерархии, что позволило квалифицировать действия членов ОПС по статье 210 УК. Когда Антон понял, что его обманули, было уже поздно.
Кроме Смагина показания против Антона и его матери дали некоторые водители, работавшие у нее на маршрутах. Некоторые водители, работавшие в Энгельсе, дают показания на Смагина, однако следствие вменило все эти эпизоды Калюжновой. Адвокату Натальи Алексею Пархоменко удалось собрать доказательства, что часть водителей никак не могла участвовать в инсценировках по ее воле, поскольку водители не работали у нее и обслуживали энгельсские маршруты. Правда, справки, предоставленные Энгельсской райадминистрацией и АО "Межгородтранс", так и не были взяты следствием во внимание. Примечательно, что эти водители, несмотря на их участие в преступлениях, проходят по делу в качестве свидетелей. Логика следствия такова - водители были в подчинении Калюжновой и боялись увольнения. Странная логика – не правда ли? Получается, что отказать они боялись, хотя найти другую работу водителем - вообще не проблема, а брать деньги от Антона за участие в автоподставах они не стеснялись. И даже если взять во внимание их страх перед Калюжновой, то тогда они должны были выполнять ее поручения вообще бесплатно.
Отметим и другой факт. Смагин дает показания на юристов и экспертов, помогавших группировке в оформлении документов. При этом Антон, как мы уже указывали, никого из них в показаниях не упоминает, а если и говорит, то отмечает, что использовал людей без их ведома. Однако следствие в этой части не принимает во внимание показания Смагина, так как эти сведения не были интересны. Важнее, видимо, было подвести под статью семью Калюжновых.

Интерес на 1,5 миллиона

Как выяснилось, в деле имеются и другие нестыковки. До 2014 года Наталья работала по своему ИП, а потом в связи с достижением пенсионного возраста (55 лет. – "ОМ".) решила его закрыть. В этот момент она познакомилась с перевозчиком – неким Савельевым, который собирался заняться другой деятельностью. Он согласился подписать на Наталью доверенность, по которой она и стала работать под ИП Селиванова. Однако в деле откуда-то взялись справки, что она подписывала документы за Селиванова еще в 2012 году.
Что же касается показаний свидетелей и обвиняемых об ее участии в преступной деятельности, то Наталья никогда это не подтверждала. Нам она сообщила, что примерно с 2013-2014 годов начала догадываться, что сын занимается не совсем законным делом. Пыталась узнать у него подробности и повлиять на сына, но Антон проявлял изрядное упрямство и самостоятельность. В результате у них произошел конфликт, и Наталья потребовала от сына забрать все микроавтобусы, принадлежавшие ему. После этого их отношения практически прекратились - до того момента пока Антона не задержали.
Возможно, Наталья нас вводит в заблуждение и она все знала, но можно ли это расценивать как соучастие в преступлениях? Давайте поставим себя на место матери, у которой сын совершает преступления. Как Наталья могла его остановить? Она должна была пойти в полицию и заявить на него? Кто на это способен? Понятно, что такая версия не устраивает следствие. Ведь тогда вся доказательственная база, основанная, к слову, лишь на показаниях участников ОПС и свидетелей (в деле нет ни одной экспертизы транспорта), рассыплется, и от ОПС останется только жалкая группа лиц по предварительному сговору.
Стоит отметить, что изначально уголовное дело расследовала следователь городского отдела Надежда Мирсалимова. Оперативным сопровождением занимался сотрудник БЭП Дмитрий Лыгин. В начале 2017 года дело передали в ГСУ, и группу возглавил Сергей Амосов – замначальника отдела следственного управления главка. С этого момента и начались странности, на которые обратил внимание адвокат Калюжновой Алексей Пархоменко.
Пархоменко заметил, что часть томов дела были перепрошиты, поскольку при ознакомлении с материалами не могли найти некоторые протоколы осмотра вещественных доказательств и обысков. Позднее протоколы нашлись, но в других томах, и на них стояли подписи, явно не принадлежащие Мирсалимовой. Сейчас все эти протоколы, подлинность которых вызывает сомнения, исследует независимый эксперт, и на суде эти данные будут озвучены.

На чехарду в деле обратила внимание и сама Калюжнова – документы, которые ранее располагались в начале 260-томного дела, теперь находятся в конце, другие - наоборот. Чуть позже ей и адвокату стало понятно, что это делалось, чтобы спрятать исчезнувшие вещдоки. В частности, речь идет о сберегательном сертификате на 1,5 млн рублей, изъятом у Натальи при задержании. Сертификат принадлежал ее подруге и был на предъявителя. Она сразу сообщила следователям, что это чужой сертификат. Ее заверили, что бумагу позднее отдадут законному владельцу. После того как Наталья вышла спустя 2 года из СИЗО, она узнала, что сертификат был обналичен в банке неизвестным лицом. Кроме того в материалах дела – протоколах обыска и осмотра вещдоков - исчезли все упоминания о ценной бумаге. Пархоменко начал свое расследование и нашел понятого, при котором изымался сертификат. Он готов был дать пояснения по этому поводу, однако вместо этого Пархоменко обвинили в том, что он оказывает давление на понятого. В итоге юрист был отведен от дела. Тем не менее проверка по факту исчезновения проводилась и, как можно догадаться, закончилась ничем. Хотя установить, кто получал деньги, не представляет никакого труда – достаточно этого захотеть. Но руководство Амосова почему-то не пожелало и это сделать.
На некоторые нестыковки в деле обратили внимание и мы. А именно на то, что многие участники преступлений неожиданно оказались свидетелями. Это не только те водители, о которых мы уже рассказали. Это и многие родственники Смагина, на которых покупались автомобили, а на их счета приходили деньги, полученные от страховых компаний по преступным схемам. Это и люди, имевшие отношение к супруге Антона Калюжнова – Олесе Шпыревой. В частности, речь идет о ее мачехе Казанкиной, которая после того как отца Шпыревой осудили, вышла замуж за некоего Колесова. Именно на него была приобретена одна из дорогостоящих машин, участвовавшая в дальнейшем в инсценировках. Антон рассказал об этом следователю, но Амосов не принял это во внимание. Когда же Антон попросил вернуть автомобиль, бывшие подельники отказались и вообще заявили, что ничего не знают ни о какой машине. Прикрывал их в этом родной брат Колесова – Василий – участковый полиции. Именно о нем говорил Антон в своем видеобращении, размещенном на сайте "Взгляд-инфо". Полицейский, по словам Антона, активно участвовал в инсценировках – составлял протоколы осмотра мест происшествия (повреждение автомобилей. – "ОМ".). Одна из таких инсценировок произошла рядом с домом, где проживали Колесов и Казанкина.
В отношении Василия Колесова проводилась служебная проверка. В какой-то момент он даже согласился вернуть автомобиль, но когда проверка завершилась, и Колесов понял, что ему ничто не угрожает, он вновь отказался выполнить обещание.
Между тем, следствие кроме Антона нашло еще одного лидера ОПС – Наталью Калюжнову, а ведь женщина даже не получала никаких денег, на ней не числилось ни одного автомобиля, как, например, на родственниках Смагина. Как такое произошло – видимо, теперь будет разбираться суд, в который с такой торопливостью, после выхода материала в ИА "Версия Саратов", было отправлено дело.

В качестве послесловия

Что мы имеем в итоге? Дело в ближайшее время уйдет в суд, хотя очевидно, что в нем имеются огромные белые пятна и даже черные дыры. Так и не была нормально проверена роль Лыгина в деятельности ОПС. Историю с сертификатом замяли и "выкинули в мусорный ящик". Обвинительное заключение утвердили, несмотря на подписи, которые якобы не принадлежат Мирсалимовой, и это видно, как утверждает Наталья Калюжнова, невооруженным взглядом. Не меньше вопросов вызывает и квалификация дела по 210-й статье, которая при введении в УК в 1996 году была рассчитана на реальные мафиозные группировки, имевшие четкую иерархию и структуру. А что мы имеем в нашем случае? Да, есть лидер – Антон Калюжнов, который, заметим, не снимает с себя ответственности. Есть подельники, каждый из которых выполнял свою функцию. Однако мы не увидим в деле доказательства того, что в группировке имелась четкая иерархия, что ОПС состояло из отдельных ОПГ. То, что следствие пытается представить Илюшечкина как лидера ОПГ, занимавшейся ремонтом машин. – по меньшей мере, удивительно. Как ОПГ может состоять из двух человек? А в какую группировку тогда входил художник Иконников? А чем тогда занимался Смагин? А куда исчезли коррумпированные связи ОПС? Ведь в деле нет ни одного четкого и вменяемого указания на лиц, прикрывавших или помогавших преступникам в реализации их планов. И наконец, самый главный вопрос – а судьи (вернее, следователи) кто? Кто сделал из группы мошенников настоящее мафиозное сообщество и кто даст гарантии, что в регионе не действуют другие аналогичные группировки, возможно прикрываемые полицейскими чинами?
Согласимся, что за последние 7-8 лет сложилась практика, которая полностью сломала изначальную трактовку 210-й статьи. И об этом говорили и продолжают говорить на различных уровнях общественники, юристы и правозащитники. Сейчас следователи по всей стране фактически запустили станок по расследованию дел по этой статье. Чаще всего фигурантами становятся предприниматели, которым накидывают в обязательном порядке 159-ю статью. А если следствию удается хоть как-то подтвердить, что бизнес был семейным, то сомнения в 210-й вообще отпадают. Вот и получается, что Антон и Наталья Калюжновы идеально подходят на роль этаких мошенников-мафиози. Смешно, если не было бы так страшно от безысходности и бессилия перед силовым беспределом.

Фото - nversia.ru

Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями