19 Марта 2024, Вторник, 11:02 ВКонтакте Twitter

Музейная мифологиня

Рубрика: Малая земля
26/12/2016 14:44

Надежда Анатольевна Гришина работала в Радищевском и музее Чернышевского в общей сложности более 30 лет. Водила экскурсии, готовила выставки, проводила тематические вечера, писала статьи — всё, как полагается музейному сотруднику. В какой-то момент стала собирать музейный фольклор — истории о призраках, суеверия, приметы, мифы и прочие байки. Со временем материала накопилось достаточно, чтобы читать лекции и делать доклады на научных конференциях. Так госпожа Гришина стала главным хранителем и исследователем музейной мифологии. «Современный городской фольклор снижает пафос происходящего,— считает Надежда Анатольевна.— Мифология делает музей более живым и демократичным, нарушает элитарность, заложенную в учреждении изначально».
Музею это только на пользу. Жаль, что таких мифологинь немного. Или Надежда Анатольевна и вовсе одна.
Откуда интерес к подобной тематике? Возможно, от мамы — фольклориста, профессора СГУ Веры Константиновны Архангельской. А может быть, само пришло: у иррационального и трансцендентного свои правила.

О детстве
Эту квартиру (в которой мы беседуем.— Авт.) мои родители получили в 1965 году. До этого мы жили на съемной квартире и 12 лет в университетском общежитии на Кутякова, 143. Это бывшая табачная фабрика, ее уже снесли, она больше не существует. Сначала была маленькая комната, потом мы переехали в гигантскую, размером метров сорок. Быт, конечно, был адовый: длинный коридор, женский туалет находился этажом ниже — от нашей комнаты порядка 300 метров, кухня тоже где-то не близко, огромные лестницы… Опыт, который лучше не испытывать,— честно скажу. Но публика университетская была безумно колоритная и интересная.
Сколько себя помню, у нас всегда была прекрасная библиотека. Наша родственница, Александра Ивановна Горшкова, была директором магазина «Подписные издания» на улице Советской. И мама имела возможность подписываться на книги годов с 1950-х. Детские издания у меня были великолепные: Пушкин с прекрасными иллюстрациями, Гоголь с прекрасными иллюстрациями, сказки, русская классика. На этом я росла. Впрочем, так росли многие из моего поколения. Читать я научилась рано, но родители мне читали лет, наверное, до восьми. Моей первой самостоятельно прочитанной книгой стала «Приключения Тома Сойера», а уж после нее я читала всё, без разбора и, можно сказать, не останавливаясь.
Детство мое пришлось на эпоху «оттепели». Это время мне буквально врезалось в память. Поскольку наша комната отличалась большими габаритами, у нас постоянно собирались компании. Читали километрами Окуджаву, Ахматову, «Тёркин на том свете» Твардовского. Велись бесконечные разговоры о стране, о политике, я подолгу не спала и всё слышала. Почти ничего, конечно, не понимала, но впитывала с азартом и вниманием.
Всё закончилось однажды, в мой день рождения, 14 октября 1964 года. Я проснулась, ждала поздравлений, начала одеваться в школу в кромешной темноте, потому что папа ещё спал. Мама что-то готовила, и по радио сообщили, что сняли Хрущева. Мама — человек очень сдержанный, но я помню, как она охнула, и посыпались какие-то миски. Реакция объяснялась просто. Дело в том, что моя мама, фольклорист, кандидат филологических наук, профессор СГУ Вера Константиновна Архангельская, была дочерью репрессированного. Хрущевские времена она любила и чувствовала себя в них свободно.

О дедушке и бабушке
Всплывающая подсказкаКонстантин Петрович Архангельский, мой дед, был учителем, директором школы в Петровске, преподавал на рабфаке; участвовал в движении по ликвидации неграмотности в Саратовской области; был организатором детского дома; работал корреспондентом газеты «Петровская коммуна». В гражданскую войну служил заместителем начальника штаба полка 27-й стрелковой дивизии под командованием В.К. Путны. Демобилизовался он с должности адъютанта Саратовского полка, а в 1938 году проходил по делу Красной армии. Когда арестовали высший эшелон — Тухачевского, Якира, Путну и др., взяли и деда. Было это в Петровске. Мама, будучи тогда подростком, прорыдала сутки. А потом всю его жизнь в лагерях она писала ему письма. Ее разбирали на комсомольском собрании, неоднократно вызывали к начальнику Петровского отдела НКВД, требовали прекратить переписку, но она стояла на своем, что это ошибка и отец ни в чем не виноват.
Моя бабушка Нина Дмитриевна Покровская, как и дед, работала учителем начальных классов. У нее фактически не было образования: ее молодость, замужество, рождение детей пришлись на революцию и гражданскую войну, она окончила двухгодичные учительские курсы и преподавала. После ареста мужа ее сняли с работы, она долго не ночевала дома — боялась, что за ней придут и заберут детей. К счастью, этого не случилось, ее вернули в школу, а бабушка как-то удивительно раскрепостилась. Как рассказывала мама, бабушка, слушая речи Сталина, имела привычку — при любом количестве публики — плевать в пол, растирать носком и при этом произносить одну и ту же фразу: «Слушайте отца родного!».
Всплывающая подсказкаПомню, как она говорила, что аресты в 1937-м напоминали выполнение плана: брали всех, даже немощных стариков. Но ей, можно сказать, повезло. И не выселили их, дом им оставили.
Дед был старше бабушки на 18 лет, дети у нее родились рано, и бабушка им была не столько матерью, сколько старшей сестрой и подругой. По воспоминаниям мамы, отличалась сильным характером — впрочем, слабые тогда не выживали: попробуйте растить детей, у которых репрессирован отец, зная, что в любой момент может случиться что угодно.
После смерти Сталина мама написала письмо с просьбой реабилитировать отца. Ответ получила довольно быстро. Реабилитировали Константина Петровича в 1957 году, посмертно: умер он в войну, точная дата неизвестна. Когда в 1990-е годы детям репрессированных полагались пособия, мама не сумела их получить. Свидетельство о ее рождении было странно составлено: в графе «родители» стояла запись «Архангельская Нина Дмитриевна и Константин Петрович». В различных инстанциях ей говорили, что здесь не указана его фамилия. Мама страшно гневалась, однажды она не выдержала и взорвалась, заявив одному ответственному работнику примерно следующее: «Как же так получается? Я была его дочерью, когда я его скрывала! Когда меня позорили на всю школу! Я была его дочерью, когда меня хотели исключить из комсомола! А теперь я не его дочь?!». Но это ей, тем не менее, не помогло.
Моя вторая бабушка, папина мать, Александра Алексеевна Башаринова тоже была дважды арестована — в 1935 и 1937-м. Отца, тогда еще подростка, забрала к себе московская родня. Бабушка умерла в 1970 году.
Сейчас об ужасах репрессий стали забывать, и это очень печально.

О матери
Всплывающая подсказкаМама с детства интересовалась биологией и решила после школы поступать в Куйбышевский сельскохозяйственный институт. Это был 1941 год. С началом войны в Куйбышеве оставили только старшекурсников. Все иногородние вынуждены были разъехаться по домам. Она вернулась в Петровск, отработала год на Петровской МТС (машинно-тракторная станция.— Авт.) нормировщицей. В 1942-м поступила на заочное отделение историко-филологического факультета СГУ, где на тот момент преподавали педагоги эвакуированного Ленинградского университета. Ее буквально потрясли лекции старых профессоров, и она перевелась на очное. Потеряла таким образом три года в обучении и потом всегда торопила учиться меня и моих дочерей.
На третьем курсе пришла в спецсеминар Татьяны Михайловны Акимовой (фольклорист, доктор филологических наук, профессор СГУ.— Авт.) и привязалась к ней, как к родной матери. Ну и, разумеется, всегда высоко ценила ее как профессионала. Татьяна Михайловна во многом и сориентировала Веру Константиновну на изучение фольклора.
Годы учебы прошли для мамы спокойно, потом была аспирантура. Перед защитой кандидатской диссертации она написала: «Папа умер». Кому-то было не лень сообщить. И они сидели с Павлом Андреевичем Бугаенко (литературовед, доктор филологических наук, профессор СГУ.— Авт.), который в войну попал в плен, закопал партбилет и сбежал, и тряслись, не зная, чего ждать. Научным руководителем мамы был Ю.Г. Оксман (литературовед, пушкинист.— Авт.), он сказал: «Если что, валите всё на меня, мне ничего не страшно — я Колыму прошел». Но всё обошлось. Видимо, не хватало кадров, и уже начинались некоторые послабления. Когда идеология опережает всё остальное — ждите конца, господа: это признак полного бессилия. Эту простую истину я поняла уже гораздо позже, в годы застоя.
Мама и от комсомола ускользнула: ее и не исключили, но она, когда переехала в Саратов, и не восстановилась. Не простила. И про нее странным образом забыли.
После аспирантуры сбылась мечта — ее оставили работать в университете, который для мамы был предметом полного и абсолютного обожания. Как отдельные члены партии не допускали, что партия может быть не права, так и она не допускала, что университет может быть не прав. Иногда мне казалось, что мама любила университет больше всего на свете. Ни разу в своей жизни она не поставила оценку по настроению! Никогда не сводила счеты даже с самыми нерадивыми студентами. Но ее принципиальность, честность и влюбленность в предмет породили миф, что экзамен ей сдать практически нереально, по крайней мере — с первого раза. Полная чепуха. Вот кому действительно было тяжело сдавать, так это Светлане Александровне Бах: думаю, те, кто у нее учились, со мной согласятся.
На первом курсе я, студентка филфака, получила от «старожила», второкурсника, ценные советы в канун зимней сессии. Он мне настоятельно рекомендовал «не ходить к Архангельской», потому что «завалит обязательно». Я, пользуясь тем, что у нас с мамой разные фамилии, изображала интерес и смирение, потом не выдержала, расхохоталась, моему советчику стало совестно. Но экзамен я маме всё же сдавать не стала: пошла к другому преподавателю.

Об отце
Всплывающая подсказкаМой отец, Наумов Анатолий Дмитриевич, школу окончил в Петровске в 1941 году, был призван в армию. Начинал служить курсантом Пензенского артиллерийского училища, из которого его направили на фронт. Был разведчиком, артиллеристом. Воевал на Кавказе и Украине, освобождал Румынию, Югославию, Болгарию, Венгрию, закончил войну в Австрии, в 60 километрах от границы с Италией. Получил ранение. Награжден орденом «Красной Звезды», медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За оборону Кавказа», «За взятие Будапешта», «За Победу над Германией».
В 1947 году поступил в СГУ на географический факультет, получил специальность «географ-геоморфолог». Стал профессором, доктором геолого-минералогических наук, работал в нашем университете. Как всякий геолог, он умел всё, прекрасно рисовал, имел способность к языкам. Немецкий в школе им преподавала эстонка, и он учил мою младшую дочь немецкому, когда ему было за 70.
Отцу было дано многое, но он никогда не стремился показать, что выполняет некую высокую миссию, сверхзадачу, он просто всю жизнь работал. И он был свободен. Мама — нет: имидж университетский, положение ей были важны, благодарность, что оставили в университете — ее, дочь репрессированного...
А папа на фронте многое видел. Уже в самом конце войны в Венгрии они жили у старушки-вдовы, она отвела им этаж в доме с винным магазином внизу. Фарфор, ковры… А хозяин был, всего-навсего, мелкий собственник. Отец говорил, что тогда понял, в каком дерьме мы здесь живем.
После войны, еще при Сталине, в компании из трех человек, сказал: «Мне плевать, какой палкой меня будут бить — красной или белой!». Его потащили в «серый дом», где он заявил, что пусть попробуют его, фронтовика, тронуть! И его не тронули! Но режим уже слабел, конечно.
Благодаря родителям я знаю и камни, и языки, но, скажу честно, профессорской дочерью быть тяжело: ты должна быть лучше всех, не позорить семью, да и возражать тоже не смей (смеется.— Авт.)!

Всплывающая подсказка
О студенческих годах
Почему я выбрала филфак? Сказался мамин контроль — она была строгой и простодушной одновременно, ну и просто так сложилось. В пятом классе написала сочинение по пословице, которое неожиданно для меня признали лучшим. Читать любила. Училась в 42-й, английской, школе. Поступила, тем не менее, на отделение русского языка и литературы, а не на английский: мне казалось, что так лучше. Собственно, русско-английские литературные и культурные связи меня интересуют до сих пор. И я страшно завожусь, когда слышу, что русская литература — величайшая в мире. Уж английская ничем не уступает, и не менее великая.
На первом курсе я посещала кружок современной литературы, который вел Олег Иванович Ильин. Блестящий лектор, потрясающий педагог, он нас, еще юных совсем, учил говорить, рассуждать, четко формулировать мысли, открывал для нас незнакомых авторов. Личность с большой буквы. Запомнились лекции Раисы Азарьевны Резник, Лидии Ивановны Баранниковой… А вот про Татьяну Михайловну (Акимову.— Авт.) такого, к сожалению, сказать не могу. Может быть, конечно, повлияло, что меня с детства водили к ней в дом. Не знаю.
Мне следовало идти в лингвистику, но я писала диплом у Е.П. Никитиной о Пушкине: очень хотела заниматься поэзией. Я читала на разных языках, выписывала литературоведческие журналы, то есть была продвинутой барышней, да еще и с хорошей памятью. Стихов наизусть знала нескончаемое множество и до сих пор помню. Так получилось, что двум своим однокурсницам, которые тоже были в семинаре у Никитиной, я надиктовала дипломы. Студенческие годы, всякое бывало, конечно (смеется.— Авт.)!
Филфак был идеологическим факультетом: это нам вбивалось в голову с первого курса. Собственно, прощение и понимание у меня пришло гораздо позже: спустя годы, я поняла, что по-другому тогда и быть не могло, и преподаватели были люди подневольные. После ареста студентов из Группы революционного коммунизма (нелегальная марксистская организация, объединявшая студентов Саратова, Рязани и Петрозаводска; была создана в Саратове в 1967 году и существовала по 1969 год.— Авт.) пошли запреты, проверки… Правда, несмотря на это, на занятиях по научному коммунизму студентки вязали шарфики, а мы с Димой Козенко (главный редактор «Газеты недели в Саратове».— Авт.) играли в «крестики-нолики». Преподаватель у нас был, Клопыжников — самый настоящий провокатор: намеренно задавал вопросы с подтекстом, чтобы поймать на неблагонадежности, а потом сообщить, кому следует. Мог и диплом испортить «тройкой» по своему предмету.
Советскую литературу вел Александр Борисович Огнёв. Уволился он в 1975 году, как раз когда мы заканчивали. Вот это был монстр и серый кардинал! Сплошное партийное долбление! Какие там Трифонов, Бондарев, Быков?! Только Леонид Леонов. Вот Огнёву было сдать невозможно, а не Вере Константиновне!

О работе
Всплывающая подсказкаВ университете был факультет общественных профессий — ФОП. Я его окончила, стала экскурсоводом, с 19 лет на общественных началах работала в Радищевском музее. Потом меня приняли в штат. Преподавать я не хотела, в журналисты идти — какая тогда была журналистика?! Съезды партии. Выполнение пятилеток. Кто бы позволил писать иное?
В музее проработала четыре года в отделе советского искусства, вышла замуж. Мужа отправили в армию. Как офицер после вузовской военной кафедры, он попал в Западную Украину. Львовская область, город Дрогобыч. Это был великолепный период в моей жизни. Полтора года я преподавала в вузе, вела занятия, как хотела, поскольку была на контракте. Абсолютная и полная свобода: я ни на кого не оглядывалась!
1979-80-е годы, тогда закрывали украинские школы, открывали русские. Ко мне приехала мама, которая, узнав об этом, сказала: «Что же мы делаем? Мы ведь получим вторую Венгрию!». Никакого особенного национализма я не чувствовала, возможно, его просто не было в пединституте, где я работала. Да и жители все говорили по-русски, по-украински говорили либо те, кто плохо знал язык, либо уж совсем упрямые ревнители.
Но зато я узнала, что преподаватели берут взятки: мои родители никогда этого не делали и меня учили не брать. А здесь коробка конфет, коньяк, деньги… Меня просили поставить «зачет», подписать курсовую. Было странно и непривычно.
Через полтора года мы с мужем вернулись в Саратов, я пошла работать в Пушкинскую библиотеку. Проработала там недолго, потом освободилось место завотделом в музее Чернышевского, а я всегда хотела в литературный музей. Прекрасное, замечательное время. Мы читали издания по культуре, по антиквариату; когда я делала экспозицию (Надежда Анатольевна Гришина — одна из авторов современной экспозиции литературно-мемориального музея Н.Г. Чернышевского.— Авт.), у меня были дивные командировки — Москва, Ленинград четыре раза в год. Не удалось только в Вилюйск попасть, где он отбывал наказание. Делала фотографии, копии архивных документов, чертежи макетов, работала со столичными художниками, музейщиками, организовывала выставки, проводила различные публичные мероприятия, экскурсии, читала в школах и техникумах лекции по русской литературе — было интересно. Главная задача литературного музея — передать творческую обстановку, среду, в которой жил и работал писатель или поэт. Вот мы и старались с тщанием и усердием.
А потом начались 1990-е и банально перестали давать зарплату. Город перестал платить, а музей Чернышевского — музей городского подчинения. К тому же, у меня муж был безработный и двое детей. Волосы дыбом: как жить? Аванса хватало на один день. Спасибо, помогали бабушки, у которых была пенсия. А мама еще работала в университете. Я писала курсовые, продавала радиодетали. Как-то выжили.
В 2000 году, проработав в музее Чернышевского 15 лет, я уволилась и вернулась в Радищевский, в фондовый отдел.

О музеях и музейщиках
Радищевский музей действительно лучше многих других: у нас прекрасные Нестеров, Поленов, Брюллов, хороший Левитан, другие художники. Богатейший фонд графики. Замечательный русский авангард. Великолепная духовная живопись Виктора Васнецова — эскизы росписи Владимирского собора в Киеве, их, кстати, ни разу не показывали, в данный момент Е.И. Водонос готовит выставку.
Первоначальный элемент музея — вещь, причем вещь материальная. Природа музея двойственна. С одной стороны, это хранилище культурно-исторических ценностей, с другой — музей существует для посетителей и воздействует на них энергетикой и информацией, заложенной изначально в экспонатах. Благодаря энергетике картины минувшего входят в духовный мир человека ненавязчиво и неназойливо, и человек с открытой душой погружается в прошлое. Именно в этом заключается социокультурная и психологическая функция музея.
Не скучно ли водить экскурсии? Совсем не скучно. Более того, музейщику это просто необходимо, это держит в тонусе. Мне жаль, что сейчас многие музейщики избегают экскурсий. Это позволяет не засиживаться, не бронзоветь, это живой контакт с людьми, возможность поделиться уникальной информацией, которой владеешь только ты.
В музее можно в полной мере реализовать любопытство к конкретному объекту: на одной-единственной вещи набрать колоссальный материал, а потом либо владеть им единолично, либо сделать публичным достоянием.
Психологически работать в музее непросто в силу специфики женского коллектива. Есть такое наблюдение: если социум рассматривать как животное сообщество, в смешанном коллективе особи ходят вразброд, пасутся, а женский коллектив — он весь рогами внутрь, друг на друга. Сильны зависть, конкурентность, интриги, лучезарных людей немного. Можно работать интересно, а можно не делать ничего; быть прекрасным профессионалом или абсолютным профаном: это бюджетная сфера, в которой всё еще действуют советские принципы,— зарплату же выдадут в любом случае, и она будет одинаковая у трудоголика и лентяя. Можно не подставлять коллег, не доносить, честно распределять гранты, а можно действовать с точностью до наоборот. Быть наперсницей начальника и дослужиться до приличных должностей. Или писать статьи, заниматься наукой и остаться при своих.
Как бы не хотелось, но надо признать, что музейщикам свойственны снобизм, чувство избранности и отдельности от остальной массы человечества. Хотя, разумеется, всё зависит от каждого конкретного человека.
Уровень культуры и образованности музейных работников тоже порой оставляет желать лучшего. Безграмотность, ошибки грамматические и фактические — казалось бы, в музее им не место. Однако на деле всё иначе.
Я очень уважаю хранителей: они много знают, работают в тяжелых условиях, страдают аллергией и астмой, это музейная аристократия. Не менее важен выставочный отдел, а вот так называемый отдел развития и его деятельность вызывают большие вопросы.
Не так давно начались сокращения сотрудников — докатился федеральный тренд. Сокращают каждый год, порой не тех, кого следует. На очереди, по всей видимости, научный отдел, при том что отдел развития был, есть и будет.

Всплывающая подсказка
О музейном фольклоре и мифологии
Я человек рациональный и иррациональный одновременно. Меня в равной степени занимают научные факты и приметы, эзотерика, гороскопы, неведомое и мистическое. Часто слышу: «Наверное, у тебя от мамы интерес к фольклору?». Нет, изучение фольклора меня не интересует. Другое дело — мифология и архетипическое сознание.
Человек по своей природе суеверен. И музейщики — не исключение. Да и самые старинные музейные здания, пласт знаний, пласт образов, которые когда-то были живыми людьми, не могут не формировать музейную мифологию.
Во многих музеях бытует предание о призраке, чаще всего человеке, умершем рано либо насильственной смертью, или же самоубийце, призрак которого ведет себя беспокойно. Отдельные суеверия приводятся в исследовательской литературе, другие я лично услышала.
В Эрмитаже я присутствовала при разговоре двух смотрительниц залов. Одна из них сказала: «Моя красавица опять всю ночь гуляла. Прихожу, крышка саркофага опять сдвинута». Речь шла о египетской мумии.
В музее-усадьбе Н.Г. Чернышевского живет легенда о призраке прапорщика Котляревского, умершего молодым от тифа. Его вдова, родная сестра матери Чернышевского, вскоре вышла замуж за Пыпина. У нее родилась двойня. По семейному преданию, призрак прапорщика явился к ней и сказал, который из ее детей умрет. На следующий день так и случилось.
В Радищевском говорят о призраке дочери хранителя музея и его библиотеки А.Л. Куща. Девушка повесилась в музейных подвалах. Охрана, дежурящяя по ночам, утверждает, что иногда в проходе виден ее силуэт, а временами слышатся шаги или дыхание.
И таких историй немало, поскольку в каждом порядочном музее должно быть свое привидение (смеется.— Авт.)!
Другой пласт музейных суеверий касается отдельных экспонатов.
В музее этнографии в Петербурге есть муляж эскимоса с луком в руке. Два раза за время экспонирования лук стрелял. Оба выстрела предшествовали важным событиям в жизни страны. Одним из них было начало Великой Отечественной войны и Ленинградской блокады.
Портрет, написанный талантливым художником, обретает черты живого существа. Одни изображенные персоны следят за посетителями глазами, другие и вовсе поворачиваются. Конечно, это результат мастерства живописца. С другой стороны, кто знает…
Заместитель директора по учету и хранению нашего музея Л.М. Михайлова неоднократно утверждала, что вещи сами определяют свое место в музее. По ее словам, после демонтажа выставки и возврата в хранение они «никогда не хотят стоять на своих прежних местах». Бывает, что та или иная картина «не желает» находиться рядом с другой. Понятно, что сказываются определенные принципы экспонирования, но музейщики всё равно будут говорить о строптивости объекта. Вообще, музейные работники верят, что истинные хозяева музея — вещи, а они — их слуги. И у каждой вещи свой характер и нрав. Поэтому портреты следят, мумии ходят, картины гуляют.
Еще есть свои приметы. В стенах Радищевского я слышала две. Первая: если картина во время закупки упала, ее обязательно купят. И вторая: если год начинается с серебра — закупки серебряного изделия или выставки серебряной утвари, он будет удачным.
На Боголюбовских чтениях я выступила со статьей «Суеверия музейных работников. Опыт анализа явления», после которой меня пригласили для участия в передаче на жутком канале «ТВ-3». Никуда не поехала, поскольку это, по меньшей мере, странно, и у них же прочитала рецензию о себе: «Смешон наивный материализм автора». Но меня интересует именно переработка человеческим мозгом определенных фактов, феномен мифологического сознания. Персонаж повести П. Калмыкова «Школа мудрых правителей» говорит: «Разве портреты не призраки? Человека уже на свете нет, а он смотрит на тебя с грустью или улыбается». Очеловечивание вещи, таким образом, основывается на самой природе вещи.
Кроме меня музейные суеверия не собирает, пожалуй, никто. По крайней мере, мне об этом ничего неизвестно. Музейные байки занимательны, уникальны и не имеют аналогов. В не меньшей степени, чем коллекция и структура, они отражают универсальную природу музея, где пересекается прошлое и будущее, культуры разных стран света, когда он оказывается «связующей нитью времен». Ну и демократизируют элитарную природу храма искусств, что тоже немаловажно.

О Саратове
Всплывающая подсказкаВ какой-то момент мне стало любопытно, как наш город отражается в фольклоре. Я стала изучать песни, частушки, загадки о Саратове, и вот что выяснилось.
В текстах народных песен Саратов как город казацкой вольницы противостоит Саратову — жестокому центру рекрутского набора: «Повезли-то меня молодца, / Во город Саратов, / Во городе Саратове / Бреют кудри не жалеючи...».
Также любопытна характеристика города в частушке: «Ты Саратов, ты Саратов, / Ты Саратов-городок! / Ты разденешь и разуешь / С головы до самых ног!».
Или есть такая загадка: «Кругом горы, внутри воры». Отгадка: Саратов.
В частушках и поговорках город предстает грубым, неприветливым, закрытым: «В Саратове рыбу через собор кидают», «Саратовские мещане собор свой с молотка продали».
В Саратове, оказывается, не способны любить: «В Саратове крутой взвоз, / Мы расстались с ней без слез»; «В Саратове девочки / Только для припевочки»; «Эх, Саратов, струя-Волга… / Любил мало, страдал долго».
Но когда город, место лишены тепла и поэтичности, может быть, из-за позднего и довольно искусственного возникновения, из-за условий жизни в нем, потребность в поэзии растет, а мифы создаются. Не отсюда ли удивительный лиризм художников Саратовской школы, сотворенный собственный мир, в который «не проникали житейские громы»? Мир тишины, покоя, гармонии, которую несет природа. Волжский пейзаж вошел в их творчество цельным и возвышенным, передающим атмосферу духовности. И, наверное, справедливо утверждение, что едва ли эти художники были такими же, если бы не родились на саратовской земле. Именно она была источником их творческих исканий и вдохновения. Теперь их картины — гордость музейных коллекций. Живут своей жизнью, уже почти легендарной.
Любой музейщик свято верит, что каждая вещь более жива, чем сам человек. Мы ведь уходим, а предметы остаются. И мы можем только их сохранить.
_______
Реклама
Не везет в любви? Никак не можете найти свою вторую половинку? Гороскоп любви 2019, любовный женщина и мужчина поможет вам найти свою судьбу и не упустить ее. Вам должно повезти.

Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями


Теги:

Оцените материал:12345Проголосовали: 21Итоговая оценка: 3.1
В саратовских школах, где будут проходить выборы, отменят уроки
В Саратовской области официально вводится карта жителя: что она дает
Иван Козаченко уволился из "СГЭТ" через месяц после назначения
Депутат отрезал воду и электричество в скандальном общежитии в центре Саратова: жильцы десять лет скитаются по родственникам
Мэра Саратова и депутатов гордумы предложили не наказывать за коррупцию во время эпидемий, забастовок и терактов
Так "прикрывают" только своих. Официальный комментарий по поводу полицейского "нападения" на шиномонтаж в Октябрьском районе
Реконструкция трамвайного маршрута №8 в Саратове. В Комсомольском поселке уложили шпалы
На социальные гарантии сотрудников и неработающих пенсионеров ПривЖД в 2023 году направлено более 4,5 млрд рублей
В Саратовской области районным прокурором стала 30-летняя Анастасия Решетняк
Экс-директору "Водоканала" в Балаково и главному инженеру вынесли приговор за гибель ребенка в промоине
Какой малый город Саратовской области является комфортным для жизни?
Оставить комментарий

Новости

Частное мнение

18/03/2024 17:19
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с Саратовгражданпроектом
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с СаратовгражданпроектомСлухи у нас
17/03/2024 12:00
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 марта
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 мартаКонцерты, спектакли, выставки и другие интересности
16/03/2024 10:00
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели За мельканием одних и тех же кадров сложно уследить
15/03/2024 16:00
Серийные разборки. Сериал
Серийные разборки. Сериал "Женщина в доме напротив девушки в окне"Странный "женский" триллер, создатели которого не смогли ни с чем до конца определиться
14/03/2024 14:22
Так
Так "прикрывают" только своих. Почему в деле о полицейском "нападении" на шиномонтаж в Саратове столько тумана?Произошедшее в Октябрьском районе наводит на вполне определенные выводы

Блоги



Поиск по дате
« 19 Марта 2024 »
ПнВтСрЧтПтСбВС
26272829123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Яндекс.Метрика


«Общественное мнение» сегодня. Новости Саратова и области. Аналитика, комментарии, блоги, радио- и телепередачи.


Генеральный директор Чесакова Ольга Юрьевна
Главный редактор Сячинова Светлана Васильевна
OM-redactor@yandex.ru

Адрес редакции:
410012, г. Саратов, Проспект им. Кирова С.М., д.34, оф.28
тел.: 23-79-65

При перепечатке материалов ссылка на «Общественное мнение» обязательна.

Сетевое издание «Общественное мнение» зарегистрировано в качестве средства массовой информации, регистрация СМИ №04-36647 от 09.06.2021. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Эл № ФС77-81186 от 08 июня 2021 г.
Учредитель ООО «Медиа Холдинг ОМ»

18+ Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ