Гай Дойчер. Сквозь зеркало языка.
АСТ, 2016
Если не говорить ребенку, какого цвета небо, каким он назовет его? Наследуется ли способность к абстрактному мышлению и точным формулировкам? Какой социальный климат усложняет язык, а какой — упрощает? Что нужно изменить в языке новогвинейских аборигенов, чтобы перевести на него инструкцию к посудомоечной машине?
Недавний бестселлер известного израильского лингвиста для всех, кого интересуют языковые отличия, выражающие и ментальную разницу между нами. Он открыто оппонирует другому знаменитому лингвисту, Ноаму Хомски, с его теорией универсальных и врожденных моделей, формирующих любой из известных нам языков.
Викторианский интеллектуал Гладстон выделил цветовую гамму поэм Гомера (и его современников) и не обнаружил там ни «синего», ни «розового», ни «оранжевого». Это заложило основы исследований языкового спектра в разных языках. У многих народов оказалось всего три цвета.
То есть все люди видят разницу между синим и голубым, но не все нуждаются в том, чтобы ее называть.
Играя словами и примерами из истории языкознания от Гумбольдта до Якобсона, Дойчер отсылает нас к самым глубоким и потому незаметным слоям культуры, которые мы так часто и напрасно считаем природными и всеобщими свойствами сознания.
Почему в разных языках разные системы ориентации в пространстве? Как вышло, что «мост», «яблоко» и «рыба» могут быть какого угодно рода в разных языках? С какого момента мы воспринимаем разные гласные как «мужские» и «женские»?
Кроме двух главных объяснений языковых и ментальных отличий — разный социальный опыт и разная наследственность — Дойчер настаивает на третьей причине: это нейронные связи, отвечающие за механику нашего мышления. Он надеется, что именно нейробиология готовит новый прорыв в понимании языка.
Пол Коллиер. Исход. Как миграция изменяет наш мир.
Издательство Института Гайдара, 2016
Оксфордский профессор экономики, эксперт Всемирного банка и специалист по «нижнему миллиарду», то есть по самым отстающим странам, дал библейское название своему исследованию важнейшей мировой проблемы. Вооружившись графиками и схемами, он отвечает на три базовых вопроса.
В чем основной мотив массового отъезда? Плюсы и минусы для принимающей стороны? Что происходит с оставленной страной?
Нынешнюю (после начала сирийской войны) миграционную стратегию Европы он называет «политикой паники» и критикует справа идею постнационального будущего и мультикультурализма, предпочитая «включение» (ассимиляцию) вместо «сосуществования».
Стоит ли понимать миграцию как «империализм наоборот», то есть как месть бывших колоний? Как складываются политические отношения между диаспорой и оставленной страной? Есть ли у людей право жить, где они хотят, и является ли отрицание такого права расизмом?
В Японии число мигрантов — в пределах статистической погрешности, а в эмирате Дубай коренных осталось всего 5%.
Из США высылают около 400 тысяч нелегалов в год, но для Европы это неприемлемо. Сравнивая разные модели миграционной политики, которых больше, чем принято считать, Коллиер дает главный прогноз — только уменьшение глобального неравенства стабилизирует поток переселенцев.
Слабость институтов делает роль конкретных лидеров фатальной, и это приводит к массовому отъезду наиболее самостоятельных.
Как европейские профсоюзы, повысив стоимость труда, сделали миграцию выгодной для работодателей, «открывших двери» в Европу после Второй мировой войны и создавших «гастарбайтерскую экономику» — экономическое благо, превратившееся в социальную проблему? Кто является ролевой моделью для приезжающих? Почему выходцы из местного «низшего класса» так часто проигрывают конкуренцию «понаехавшим»?
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги: США, стоимость, мост, миграция, прогноз
