19 Марта 2024, Вторник, 11:25 ВКонтакте Twitter

Подмастерья революции

Номер журнала: №6(203), июнь 2017 г.
Рубрика: Terra incognita
16/07/2017 17:11

В этом повествовании я позволю себе дать «волю» и большое пространство подлинным архивным документам и газетно-журнально-книжным воспоминаниям очевидцев очень далёких событий. Воспоминаниям, к счастью, сохранившимся до наших дней, как и письмам двух главных героев. Мне представляется, самыми «тёплыми» получились письма Василия Ефимова из застенков царской тюрьмы отцу и старшей сестре в Саратов и жене Лидии Бархатовой в Баку, оставшейся там после его отъезда в Москву продолжать партийную работу. Мой троюродный дед, проживший невероятно короткую жизнь, поражает своим титаническим трудом, потрясающим для получившего только трехклассное образование ученика сельской народной школы стремлением самостоятельно пройти университет, примером отрешения и самопожертвования. Мне хотелось показать ту далёкую эпоху рубежа XIX-XX веков и человека, преданного своему делу, в окружающей политической, социальной и экономической обстановке. Поэтому в исследовании моём есть немало документов о событиях, в которых он не только участвовал лично, но и готовил их, хотя конкретно его имя и не называлось, оставалось «за кадром».
Первоначальный газетный материал трансформировался в журнальный вариант исследования, однако и он довольно скоро, при изучении музейных и архивных фондов Саратова вышел за эти рамки: документы из архивов Нязепетровска, Таганрога, Баку и Москвы «потянули» на книгу. Она станет данью уважения моему дальнему родственнику, которого, к сожалению, совершенно забыли на его малой родине и в Азербайджане.
В Баку в начале XXI века были снесены памятники участникам революционного движения Азербайджана, а улицы, носящие имена Василия Ефимова и его жены и верного соратника Лидии Николаевны Бархатовой, переименованы. (Вообще, редчайший случай в отечественной истории: две улицы одного и столь крупного, столичного, города в советские годы были названы в честь мужа и жены!)
В краеведческом музее Татищевского района о Василии Ефимове, оттуда он родом, вообще нет ни одного материала. Правда, в деревне Карамышке, где он появился на свет в первый день 1885 года, стоит установленный к его 80-летию бюст. Но не так давно приказала долго жить тамошняя артель — наследница так же попавшего под «плоскорез разрухи» некогда крепкого колхоза имени Ефимова-Саратовца, организованного в 1965 году. Так заметного в истории человека убили дважды: сначала физически расправился царизм, теперь морально уничтожили открестившиеся от не столь далекого, по историческим меркам, прошлого новоявленные любители монархии.

Памятник Ефимову в Татищевском районе
1960-е годы. Открытие памятника Василию Ефимову-Саратовцу на исторической родине, в деревне Карамышке Татищевского района.

Знакомясь сейчас с архивными документами о нём, читая его донельзя трогательные письма, я всё больше убеждаюсь, что борьбой в ущерб себе за лучшую долю простого человека Ефимов-Саратовец не заслужил такого презрения, забвения и беспамятства.
Со всеми приведёнными документами и фотографиями из фондов Саратовского областного музея краеведения и государственного архива нашего региона, Нязепетровского (Челябинская область) краеведческого музея, музея Москвы, Государственного архива РФ в Москве, с бакинскими газетами и журналами со статьями Ефимова и книгами из фондов Государственной Российской Библиотеки и Государственной публичной исторической библиотеки я знакомился лично.
Моя особая авторская благодарность известному саратовскому историку-краеведу Евгению Константиновичу Максимову — кандидату исторических наук, преподавателю Саратовского университета и заведующему отделом Саратовского областного музея краеведения. Именно он в самом начале 1960-х годов стал изучать жизнь и революционный путь Ефимова. Благодаря стараниям Максимова, саратовцам было открыто это имя. Запросы Максимова в архивы Баку, Киева и Москвы, работа в Саратовском архиве, переписка с жившими тогда соратниками Ефимова и их воспоминания, а также с бакинскими коллегами-историками, в частности, с Николаем Яковлевичем Макеевым позволили воссоздать историю жизни моего родственника.
Все эти документы Евгений Константинович в начале 2000-х передал в Саратовский областной архив. Весной 2017 года он мне и подсказал адрес хранения этих материалов. Меня удивляет только, почему Максимов не воспользовался воспоминаниями жены Ефимова — Лидии Николаевны Бархатовой. Обратиться к ней ему настоятельно советовал Николай Макеев — бакинский историк и журналист, заместитель редактора главной газеты советского Азербайджана — «Бакинского рабочего». В самых первых номерах этой газеты Ефимов за подписью «С. Балаханский» печатал свои обращённые к рабочим-нефтяникам и товарищам по партии письма-статьи. Вне всяких сомнений, Лидия Николаевна, близкий и дорогой Ефимову человек, остававшаяся ему верной до конца очень долгих своих дней (она скончалась в 1966 году на 92-м году), могла бы раскрыть столько «залежей» из жизни мужа, что хватило бы на толстую книгу. Лишь в 1989 году в саратовской газете «Коммунист» свердловский журналист Валентин Зайцев опубликовал выдержки из переписки Ефимова с Бархатовой. Тогда стала известна личная сторона его жизни, которую я решил раскрыть и, насколько мне позволяли сохранившиеся документы, воспоминания соратников и страницы книги советского писателя, уроженца Саратовской губернии, Павла Бляхина, вывести образ верной соратницы и друга моего деда.

«Не жить только для себя»
«28.9.11. Смотрю на чёрные стены (одиночки), на низкий потолок, на двойные рамы, за окнами решетка, смеюсь, говоря им: «Не задавите вы меня!». За окном гудит ветер, и я думаю: разве можно сковать, запереть его?! А жажду жизни, стремление к ней разве в силах остановить хотя бы и вдвое тесными стенами?! Да, перед глазами часто являются призраки — блуждающие огни. Это именно те — болотные, за которыми гоняются, но их еще никогда не догнали. За ними бежать нельзя, они ведут в сторону, в погоне за ними легко заблудиться в жизни. Другие подходят к дороге, боятся ступить на нее, затопчут, затеряются в толчее, идут сторонкой. Перед ними лежит всегда «Великая кривая». Помнишь, в «Пер Гюнте» Ибсена? Не жить только для себя. Чувствую, что с тобой движемся к одной цели…».
«13.12.11. Дорогая Лида! Бодрость моя отчасти объясняется тем, что я убедился в себе, проверил в том смысле, что не только на словах, но и на деле оказалось, что я не сробею в беде, а смогу смело смотреть в глаза суровой действительности. Я выйду из каторги, мне хочется думать, еще более цепким, более устойчивым человеком. И верь (мое положение — как перед смертью, и душой кривить невозможно), сколько бы ни пришлось пробыть там, я не потеряю ни одной капли любви к тебе. Хочется только зажечь и в тебе искорку надежды. 1 января мне будет 27 лет. Не жалею, что прожил так, а не иначе. Будущее за нами!».
Менее чем через год, 11(24) сентября 1912 года, автор этих писем погибнет от заражения крови, полученного от кандалов при пешем этапе по улицам Москвы от Таганской до Бутырской тюрьмы. Несколькими месяцами ранее из-за того же самого сепсиса попадет в саратовскую больницу его отец. Ему Василий Фролович по мере возможности отправлял из Таганской тюрьмы на Новоузенскую улицу, 27 накрест перечёркнутые тюремными цензорами открытки и письма. В них Ефимов-Саратовец спрашивает о здоровье близких и даёт советы младшей сестре, чтобы училась в школе лучше и больше читала хороших книг. Но практически нет в его весточках рассказа о себе и своём положении, которое должно было продолжиться «во глубине сибирских руд». Понимая, как трудно живётся отцу, и желая материально его поддержать хоть крохами, он иногда высылает ему (из тюрьмы!) денежные переводы: то 12, то 3 рубля.
В одном из писем Василий Фролович просит отца как можно быстрее выслать ему метрики и документ из родной Карамышки, что ранее он не был женат. Революционер торопился, пока — до оглашения приговора и перевода «по этапу» — это разрешено, заключить брак со своей возлюбленной. Однако вскоре отец ответил: деревенский староста отказался подписывать бумаги для политзаключенного. Тем не менее, Ефимов получает добро от властей.

Лидия Бархатова<<< Лидия Бархатова, прожив больше 90 лет, все эти годы хранила память о Василии Ефимове-Саратовце, в том числе его письма из тюрьмы.

Ефимов и Бархатова не ведают, что с ними будет, но оба искренне верят, что обязательно будут вместе, и стараются, как могут в этих условиях, поддержать друг друга. Особенно Лидия:
«13.12.11. Дорогой мой! Так хочется много сказать. Знаю, что это должны быть слова бодрости. Напиши всё до мельчайших подробностей. Береги себя. Всё кажется, что можно ещё всё повернуть».
«23.12.11. Родной мой, хороший! Вещи уложены. На совести как-то печально-спокойно. Так себя чувствуешь, когда сделаешь всё, что смог. Приеду домой, буду тебе писать о книгах, о знакомых. А ты береги. Часы твои получила, лежат передо мною и исправно тикают. Новый год буду встречать с ними (с тобой), наверное, пореву изрядно. Пиши, если будешь нуждаться в книгах».
Василий Ефимов родился в деревне Карамышка (в иных источниках используется её прежнее название Карамышевка, раньше она также называлась Угрюмовка) Аткарского уезда (ныне Татищевского района) Саратовской области в семье крестьянина-бедняка Фрола Фёдоровича. Большой род Ефимовых ранее был насильственно перевезён из Рязанской губернии в Карамышку её владельцем, который купил крепостных крестьян Ефимовых у одного местного помещика и отправил всех их в собственное родовое поместье. Из-за этого за Ефимовыми в Карамышке закрепилась вторая фамилия — Рязанские. Она фигурировала в официальных документах, например, в похвальном листе Василия Фроловича об окончании трёх классов сельской школы. В 1912 году для получения разрешения на венчание с Лидией Бархатовой он просил отца в подготовленной сельским старостой справке обязательно указать фамилию Ефимов, а не Рязанский.
В Саратов Ефимовы перебрались в конце 1890-х годов, после окончания Василием трёхклассного сельского начального народного училища. Оно размещалось в деревянном одноэтажном здании в центре Карамышки. Позже к зданию сделали небольшую пристройку, и сейчас там сельская библиотека и клуб.
В 1898 году Василий Ефимов успешно окончил Карамышевское сельское начальное народное училище, что подтверждают хранящиеся в фондах Саратовского областного государственного архива подлинники свидетельства и похвального листа.
Общественно-политическая активность Василия Ефимова проявлялась с детства. Для друзей, в том числе для родственника Ромы Ефимова, моего будущего родного деда, он стал бескорыстным предводителем и в каком-то смысле воспитателем. Это «гуманистское» начало в деревенском мальчике Васе спустя почти семь десятилетий отметил в своих воспоминаниях от 26 июня 1962 года его ровесник Иван Яковлевич Митряков в письме Евгению Максимову:
«Василий Фролович Ефимов-Рязанский жил в деревне Карамышка. Родители занимались хлебопашеством, по социальному положению — из бедняков, едва влачили свое существование. Когда он жил в деревне, был очень скромным, в обращении вежливым, находчивым, чем-то выделялся среди нас, сверстников. Он был очень большим охотником, любил купаться, которые из нас не умели плавать, он следил за всеми и разрешал бултыхаться только с края берега. Помню, когда ходили в лес за грибами, собирали кто сколько сможет, а возвращались домой, он обязательно посмотрит у каждого кошелку, и если у кого маловато, то досыпал из своей. Он был очень простым. В сельской школе был примерным мальчиком, сам учился хорошо и помогал своим товарищам. В летний период, особенно в воскресенье, любил играть в козлы (бабки), и если он выигрывал, то обязательно поделится с теми, кто проиграет. Любил также играть в прятки, помнится, как однажды качались на качелях, он упал и очень сильно ушибся.
Когда исполнилось ему 13-14 лет, его родители решили выехать в город Саратов, где он также начал работать и помогал своим родителям
».
Из-за постоянной нужды в деревне родители вместе с Василием, его старшим братом Иваном и, вероятно, дочерью Натальей, переехали в Саратов, где сначала поселились в железнодорожной роще, а позже — в деревянном одноэтажном приземистом домике в глубине двора на Новоузенской улице с единым для нескольких строений номером 27 (современная нумерация — 75).

Дом на ул. Новоузенской, 75
Дом №75 на ул. Новоузенской. Предположительно, что в постройке в глубине его двора в начале XX века жила семья Ефимовых.

Дом этот стал хорошо известен полиции и жандармам, вскоре после того как молодой рабочий завода Беринга «Сотрудник» (в советские времена — завод «Серп и молот») Василий Ефимов заинтересовался политикой и примкнул к социалистам. Большей частью визиты охранки оканчивались безрезультатно: юный революционер активно постигал законы конспирации.
Двенадцатичасовая низкооплачиваемая работа, постоянные штрафы, антисанитария в заводских цехах и полное бесправие рабочих вынудили их в июне 1901 года провести стачку. На призыв членов подпольного заводского социал-демократического кружка откликнулись почти все рабочие. Стачка сильно напугала администрацию предприятия и губернатора Столыпина, которые после призывов вернуться в цеха и угроз силового воздействия, подействовавших лишь на незначительную часть забастовщиков, ввели на территорию завода полицию и жандармов. Как ни призывал Василий Ефимов продолжать отстаивать свои права и бороться за лучшую долю, почти все рабочие прекратили забастовку. 45 самых активных были арестованы и уволены.
Как ни странно, на Василия Ефимова эти кары не обрушились. Трудно судить о причинах подобной лояльности, но, совершенно очевидно, администрация и, прежде всего, власти решили держать его «на крючке» и внесли в свой «чёрный список», ведя за ним особое наблюдение, что подтверждается документами саратовской охранки.
Так, 10 августа 1903 года ротмистр Егоров доносил г-ну начальнику Саратовского розыскного отделения:
«По собранным сведениям, согласно отношению ротмистра Састанкова от 20 сентября за №442 о рабочих завода Беринга Андрее Сергееве Фотееве и Василии Фролове Ефимове оказалось, что Фотеев происходит из мещан г. Саратова, имеет от роду 17 лет, проживает по Красновой улице, в доме №45 своего отца, состоит рабочим на заводе «Сотрудник» в литейном цехе. Василий Ефимов происходит из крестьян дер. Карамышовки Слепцовско-Кологривовской волости Аткарского уезда, от роду имеет 17 лет, проживает в здании железнодорожного общества, станция Саратов 2, вместе с отцом, служащим при депо мастерских означенного общества рабочим. При сём имею честь доложить, что Ефимов с Фотеевым обои состоят рабочими на заводе «Сотрудник» в литейном цехе и ведут между собой близкое знакомство, по наблюдению они замечены не были. Егоров».
То есть в первом донесении ничего предосудительного не замечается. Но 20 сентября 1903 года помощник начальника Саратовского губернского жандармского управления в Саратовском уезде секретным донесением начальнику Саратовского губернского жандармского управления сообщает нечто весьма интересное:
«При производстве дознания о возбуждении рабочими завода Беринга к устройству стачки выяснилось, что в числе других лиц, склоняющих рабочих названного завода к стачке, принимали участие и рабочие завода Беринга Андрей Сергеев Фотеев и Василий Фролов Ефимов. Ввиду означенного имею честь покорнейше просить Ваше Высокоблагородие, не найдёте ли возможным сделать распоряжение о собрании через Саратовское охранное отделение сведений о знакомстве и сношениях названных рабочих. Ротмистр Састанков».
В октябре 1903 года вместе с тремястами рабочими администрация завода под предлогом сокращения штатов из-за экономического кризиса и сокращения заказов уволила и Ефимова.
Однако он вскоре устроился литейщиком на новый Волжский сталелитейный завод в посёлке Юриш на территории нынешнего Заводского района. На новом месте он не прекращает революционную деятельность, становится членом рабочего комитета Саратовской организации РСДРП вместе с Т.П. Белоноговым, П.И. Власовым, Д.Е. Гусевым, Т.Н. Вороновым, И.А. Рамазаевым, Д.Шугаевым, Н.Е. Давыденковым. Трое комитетчиков — Ефимов, Белоногов и Власов — весной 1904 года станут фигурантами уголовного дела о подготовке к празднованию 1 мая в Саратове.
28 февраля по предложению Белоногова на собрании в квартире портного Ивана Рамазаева было решено расширить до десяти человек состав комитета. На следующем собрании «прошло» предложение Белоногова начать выпуск на гектографе различной политической литературы. Уже через неделю Белоногов сообщил о завершении печатания в типографии брошюры «19 февраля» и воззвания «К русскому пролетариату» тиражом в 3 000 экземпляров. Он же взял на себя и доставку этих изданий членам комитета.
В начале марта 1904 года в комитете появился ещё один человек — прибывший из-за границы бывший студент Московского университета Иван Борисов, называвший себя в рабочей среде Светилиным. На собрании 21 марта он заявил о плачевном состоянии комитета, о необходимости как можно быстрее оживлять его деятельность и изложил своеобразную программу-минимум на ближайшие месяцы: организация рабочих кружков, печатание и распространение литературы, создание кассы и подготовка к празднованию 1 мая. Воплотить всё это в жизнь можно было только при условии установления прочных связей комитета с трудящимися местных заводов и фабрик, из которых необходимо создавать малочисленные рабочие кружки с обязательным наличием в них пропагандистов для распространения нелегальной литературы и сбора материалов о притеснении пролетариев администрациями предприятий.
Однако начавшаяся работа «комитетчиков» среди рабочих и солдат Саратовского гарнизона была пресечена охранкой, предупреждённой о возможном «вбросе» политической литературы в казармы. Жандармы сообщили об этом руководству гарнизона, но сами решили повременить с арестами и очертить круг «опасных лиц».
Последовавший уже в конце апреля 1904 года арест Ефимова, Власова, Белоногова и Егорова по доносу осведомителя свидетельствует о наличии среди социалистов «сексота» охранки. Немного позже мы узнаем его имя…

Рабочие завода Беринга в Саратове в начале XX века.
Чугунолитейный и механический завод Беринга «Сотрудник» (сегодня — завод «Серп и молот»). В начале XX века здесь бушевали классовые бои с участием Ефимова-Саратовца. Фото с сайта oldsaratov.ru.

Дело №77
5 апреля 1904 года, полагая, что Борисов из Смоленска привёз нелегальную литературу, охранка в три часа пополудни наведывается к нему домой, но получает нулевой результат. Понимая, что он «на крючке», Борисов поручает Белоногову руководство комитетом. Тот ещё 31 марта передал членам комитета для распространения среди рабочих воззвания, но благодаря поступившим агентурным сведениям, полиция изъяла литературу.
До празднования Первомая оставался всего месяц. Борисов считал необходимым разбросать прибывающие 11 апреля первомайские воззвания в Саратове и Покровской слободе, на чём настаивал на собрании 1 апреля на конспиративной квартире Давыденкова в присутствии Власова, Давыденкова и Рамазаева. На следующем собрании, через девять дней, в том же составе Белоногов предложил устраивать собрания за городом, «на природе», а уже назавтра явиться в девять утра к Волжскому сталелитейному заводу, где работали Ефимов и Егоров.
11 апреля, в день прибытия транспорта с литературой, на поляне между сталелитейным заводом и Солдатской слободой, собрались Рамазаев, Белоногов, ещё несколько человек и, впервые, рабочий чугунолитейного завода Беринга Аким Розенкевич. Собравшиеся узнали, что по ряду обстоятельств комитет покинули Нестор и Григорий Калашниковы, а также Никита Пашацкий. Очевидное преследование со стороны полиции вынуждало членов комитета перенести назначенную на 18 апреля разброску воззваний на ночь 1 мая. Решено было встретиться снова для определения мест распространения литературы. Ефимов и Власов определили для себя хорошо знакомый район Солдатской слободки, гвоздильного и сталелитейного заводов и дачи Юриша, Егоров — район железнодорожных мастерских (ныне — окрестности станции Саратов-2), Воронов — район завода Беринга с прилегающими к нему улицами, Гусев — район завода Чирихиной (Затон), Розенкевич — район заводов Парусинова, Макарова, Коробова и соседние улицы. Отсутствовавшему на собрании Давыденкову поручили работать в районе улиц Новоузенской, Железнодорожной и Камышинской (ныне — Рахова) и Полезного переулка (ныне — ул. Симбирцева).
18 апреля Саратовская ячейка РСДРП собралась на Зелёном острове, куда на нескольких лодках добрались 17 человек. Под шум весенней волжской волны собрание на острове длилось с полудня в течение трёх часов и завершилось принятием решения о праздновании Первомая «где-нибудь за городом». В итоге выбрали Соколовую гору, точнее — большую лощину в лесу за дачами Болдырева.
Вечером 27 апреля первомайские воззвания для распространения были розданы ответственным. Избегая возможного ареста, Белоногов поручил доставить листовки ученику средне-технического училища Аркадию Лебедевскому, который передал литературу распространителям. Однако впоследствии 700 экземпляров досталось охранке.
Благодаря стараниям агентов и засланным в рабочие комитеты провокаторам, оперативно осведомлённая о происходящем в рабочем движении жандармерия не спешила с ликвидацией социал-демократического подполья. Она стремилась «охватить» как можно больше общающихся с революционерами — и непременно с неопровержимыми вещдоками.
В ночь на 28 апреля одновременно прошли обыски у Ефимова и ещё восьмерых активистов-подпольщиков. Вместе с найденными первомайскими воззваниями и социал-демократическими брошюрами у Власова были обнаружены две написанных его рукой статьи воззвания. У Розенкевича нашли револьвер и некую переписку. Ничего крамольного не нашли только у Гусева и Шугаева, обысканных прямо на заводе Чирихиной.
Тремя днями позже на сталелитейном заводе были обысканы вещи неизвестно куда пропавшего и известного охранке как «Дмитрий» Егорова. Его взяли в ночь на 30 апреля на заводе, где он остался после работы и уже успел разбросать 54 экземпляра воззваний «Первое Мая» и 7 экземпляров брошюры «Пролетарский праздник». В его квартире нашли также социалистическую «запрещёнку».
В итоге полиция посчитала нужным арестовать Белоногова, Ефимова, Егорова и Власова.
Если учесть, что полиция и охранка ещё несколькими днями ранее, 16 апреля, «почистила» ряды Саратовского комитета партии социалистов-революционеров, стало понятно, что обезглавленные организации не способны подготовить и провести первомайские акции. Так и вышло: никаких нежелательных проявлений в связи с этим праздником в Саратове не было замечено, а на заводах и фабриках «порядок ничем не нарушался»…

Из архивных документов:
В департамент полиции
10 мая 1904 г. было обнаружено: на кушетке под подушкой, связанные в носовой платок с меткою «С.Г.», 445 экземпляров воззвания «1 Мая» и 20 экземпляров брошюры «Пролетарский праздник», в кармане пиджака — брошюры: речь Леона Гольдмана, «Извещение о втором очередном съезде социал-демократической рабочей партии», «Пролетарский праздник», воззвание «К русскому пролетариату», начало рукописного воззвания «Товарищам» по поводу празднования дня 1 Мая и запись на отдельном листке бумаги: «Тимофей Павлович Белоногов»; у Василия Ефимова: 90 экземпляров воззвания «1 Мая», 8 экземпляров брошюры «Софья Перовская» и 7 экземпляров «Рабочий день»; у соквартиранта Розенкевича рязанского мещанина Николая Иванова в кармане брюк была обнаружена брошюра «Пролетарский праздник» и у Дмитрия Егорова при задержании его 30 апреля на сталелитейном заводе в выброшенном им из рукава свертке: 48 экземпляров воззвания «1 Мая» и 4 экземпляра брошюры «Пролетарский праздник», по обыску же в квартире, в дровяном сарае, в рогожном кульке, зарытом в землю: 24 экземпляра брошюры «Пролетарский праздник», 19 экземпляров воззвания «1 Мая», 4 экземпляра воззвания «Ко всем гражданам России», 1 экземпляр «Искры» №200, 2 экземпляра брошюры «Самодержавие на скамье подсудимых», 1 мимеографированный экземпляр «Манифест Коммунистической партии» и «Андрей Кожухов» — соч. Степняка.
Власов, Ефимов, Егоров, а равно и Белоногов подвергнуты личному задержанию.
См. выше «Утром 29 и 30 апреля» и т.д.
Доводя об изложенном до сведения Д.П., докладываю, что по данному делу мною поручено помощнику моему подполковнику Шамшеву произвести формальное, в порядке указанной 1035 ст., уст. уг. суд. дознание.
Полковник.

Из протокола №11
1904 года, мая 11 дня, в г. Саратове, я, отдельного корпуса жандармов подполковник Шамшев, руководствуясь 1035 1-11-й ст. уст. угол. суд., в присутствии товарища прокурора Саратовского окружного суда г. Соколова и нижеподписавшихся понятых, производил осмотр вещей, отобранных по обыскам, произведенным 28 апреля сего года в квартирах крестьян Василия Фролова Ефимова, Павла Иванова Власова и мещанина Николая Иванова Иванова, 27 апреля в квартире крестьянина Ивана Анисимова Рамазаева и 30 апреля сего года в квартире крестьянина Дмитрия Степанова Егорова. Подлинный за надлежащими подписями.
Подполковник Шамшев.

Василий Ефимов-Саратовец
Василий Ефимов-Саратовец.

По доносам ценного агента
11 мая в губернском управлении начались допросы всех четырех арестованных. Допрашивая самого опытного из них — Белоногова, жандармский офицер явно желал сразу же выбить у того всякие намерения сопротивляться и огорошил фактами, с кем и когда он лично и другие члены «Рабочего комитета» встречались и проводили собрания и о чём говорили. (Очевидно, зачитывались те самые полтора десятка отпечатанных на пишущей машинке листов, найденных мною в хранящемся в Саратовском госархиве едином, заведённом на всех четверых уголовном деле №77). Информация была настолько подробной, что Белоногову не составляло труда сделать вывод о наличии среди них «стукача».
Поначалу Белоногов считал таковым Дмитрия Егорова. На такие выводы наталкивало несколько странных обстоятельств в поведении подозреваемого. Например, некоторые вольности, которые тот позволял себе в камере, что не нравилось Белоногову, и поздний, чем их, на три дня арест. Однако некоторые детали в поведении Егорова были всего лишь простым, пусть и довольно странным стечением обстоятельств. В защиту Егорова свидетельствовали продолжавшие «утекать» из комитета в жандармерию новые факты.
Так или иначе, в те дни провокатора не обнаружили. Лишь после октябрьской революции, когда открылись архивы жандармского управления, в деталях и конкретных личностях стала выявляться роль подобных предателей.
В отношении члена «Рабочего комитета» и одновременно «сексота Павлова» — Петра Ивановича Прессова — подозрения усиливались, и доказательства выстраивались вполне логично. Его настоящая фамилия никогда не фигурировала ни в одной бумаге жандармского управления. С поражающей педантичностью «Павлов» выкладывал охранке информацию о присутствовавших и выступавших на подпольных собраниях, благодаря чему та смогла составить полный, из 68 фамилий, список членов комитета с кратким изложением биографии каждого. В этом составленном в алфавитном порядке списке Ефимов значится под двадцатым номером. Понятно, подобные досье составляются хорошо осведомлённым агентом-«кротом», «грызущим» прямо из недр организации, но избегающим упоминаний о себе. Тем не менее, несмотря на законспирированность, агента можно выявить, логично выстроив эту линию и сопоставив многочисленные факты. Что и было сделано уже в первые годы советской власти.
Определённый анализ причин провалов «Рабочего комитета» в феврале и апреле 1904 года и последовавшего летом провала группы «Свободное слово» позже сделал член комитета Михаил Самсонов:
«На самом «Рабочем комитете» было также сосредоточено внимание жандармов, им удавалось почти всегда вводить в «Рабочий комитет» своего агента, который и являлся осведомителем. Помнится, Рыкова (будущего председателя советского правительства.— Авт.) замещал короткое время Смидович, с его отъездом ведать «Рабочим комитетом» назначен был я. После нескольких месяцев моей работы здесь обо мне уже знали в охранке. В «Рабочем комитете» были представители от портных, мельников, завода Беринга, Чирихиной, всего человек, кажется, 8. Среди них был Прессов, который потом оказался провокатором. Прессов был, видимо, рабочим: почерк, по крайней мере, у него был не канцелярский. Жил он в рабочем квартале, в железнодорожном районе. Несколько раз он затаскивал меня к себе на квартиру. Квартира его состояла из маленькой комнаты, бедно обставленной мебелью, разделенной на две половины деревянной перегородкой. Я находился всегда в одной комнате. В другой, как мне представлялось потом, находились представители охранки и подслушивали разговор. Особенными способностями Прессов не отличался. Был исполнительный и всегда готовый лишний раз сходить за прокламациями и распространять их. Впоследствии я понял, чем объяснялась эта исполнительность. Во время занятий в кружках Прессов жадно глядел в глаза пропагандисту и старался, как мне тогда казалось, самые интересные места речи записывать. Несмотря на свою малограмотность, он всё же суть речей улавливал. Я видел в нем старательного рабочего, стремящегося побольше усвоить и революционно настроенного. Кажется, своей квартиры я ему не указывал и тем более не допускал в те места, где печаталась и хранилась литература. Прокламации ему выдавались на улице в условленном месте.
Держался он с 1903-го до середины 1905 года. Помню, он принёс коротенькую статью, написанную его рукой, в которой предлагал голову царя положить на плаху. Статейка была помещена в «Типографском листке». После этой резкой статьи с десяток пожилых типографов выписались из союза из боязни, что их привлекут к ответственности, когда обнаружат список участников профсоюза. Очевидно, статейка была внушена Прессову жандармами.
Работу мою среди кружка металлистов, а потом мельничных рабочих жандармы узнали через Прессова. При моём допросе по этому поводу в охранке приводились выдержки из моих речей. По конспиративным ли соображениям или потому, что связь с массами расширилась, но «Рабочий комитет» в 1904 году был упразднён. Его место заняли районные организации. Первое время районы делились по профессиональному принципу
».
В конце сентября 1904 года следствие выпустило Ефимова из тюрьмы, а через месяц и остальных троих, проходивших по делу №77, отнеся их к разряду особо поднадзорных. Вскоре Ефимов письменно просит у губернского жандармского управления разрешения выехать в родную Карамышку, но... пропадает из поля зрения сикофантов. Есть основания полагать, что он активно работал в деревнях того же Аткарского уезда и лишь месяц спустя появился в Саратове. В начале мая 1905 года Ефимов вместе с Егоровым получают разрешение выехать в Ростов-на-Дону и навсегда покидают Саратов. О деятельности Егорова известно, что позже он некоторое время возглавлял районное отделение Союза нефтепромышленных рабочих Баку. Зато о Ефимове — только лишь то, что, как вспоминал на страницах газеты «Бакинский рабочий» 28 апреля 1924 года рабочий одного из бакинских заводов Плешаков, во время демонстрации в Ростове-на-Дону Ефимов был тяжело ранен казацкой шашкой по голове и некоторое время лечился в больнице. В июне 1905 года он переехал в Таганрог, работал чернорабочим на котельном заводе, был арестован за участие в сходке в ночном лесу в числе 27 соратников, отпущен за недостаточностью улик и в конце того же месяца выехал, как писали жандармы, «неизвестно куда».
«Неизвестно куда» — это Баку. Правда, есть сведения, что до приезда в столицу будущего Азербайджана Ефимов недолго был в Киеве.
Баку на четыре года стало местом его партийной деятельности, где вместе с Алёшей Джапаридзе, Иосифом Сталиным, Георгием Орджоникидзе, Климом Ворошиловым, Виктором Ногиным Ефимов создал местную организацию большевиков.
Весной 1907 года Ефимов делегируется на пятый (Лондонский) съезд РСДРП, а спустя ровно два года — на первый Всероссийский съезд фабрично-заводских врачей и фабрично-заводских промышленников, на котором он по поручению рабочих делегатов сделает доклад об ужасных условиях существования бакинских нефтяников. Автору за смелость, точность формулировок и постановку проблемы отдали должное даже небольшевистские издания.
«В.Ф. Ефимов был большевик, убеждённый и упорный. Но он принадлежал к числу тех фракционеров, которые интересы рабочего дела ставят выше интересов своего кружка, и потому его противники уважали и ценили не менее его ближайших друзей по работе...»,— писала меньшевистская газета «Луч» по случаю смерти Ефимова-Саратовца.
Большевики, конечно, вспоминали его исключительно тепло. Вот что в своём выступлении перед рабочими главных железнодорожных мастерских в Тифлисе говорил 8 июня 1926 года Иосиф Сталин:
«В общении с такими передовыми рабочими Баку, как Вацек, Саратовец, Фиолетов и др., с одной стороны, и в буре глубочайших конфликтов между рабочими и нефтепромышленниками — с другой стороны, я впервые узнал, что значит руководить большими массами рабочих» (цит. по Сталин И.В., соч., т. 8, стр. 174).

Пролетариат расправил крылья
В конце марта 1909 года Ефимов под именем Борис Александрович Смирнов выезжает из Баку в Москву как делегат первого Всероссийского съезда фабрично-заводских врачей и фабрично-заводских предпринимателей.
Рабочий класс, как выразился на съезде Ефимов, выйдя во второй раз на его трибуну, «расправил крылья» и готов продолжать борьбу.
Выступление Ефимова вывело из себя полицейского надзирателя, приставленного на съезде в качестве политического цензора следить за «словесным порядком» выступающих. Днями ранее Ефимову дали возможность закончить свой доклад о нищете и бесправии бакинских нефтяников. Но теперь, не дав договорить первую фразу, цензор распорядился убрать его с трибуны, несмотря на протесты делегатов.


Ефимов, Бархатова, Рохлин
Социалистическое подполье Баку. Слева направо: Василий Ефимов, Лидия Бархатова и Абрам Рохлин.

Пристальное внимание съезду уделили ведущие газеты страны. В числе этих изданий выделялось московское «Русское слово». В номере от 4 апреля 1909 года газета подробно изложила доклад Ефимова:
«Яркую, глубокую по своему содержанию и весьма поучительную картину жилищной нужды рабочих нарисовал представитель от г. Баку — рабочий Б.А. Смирнов.
Чувствовалось, что всё, о чём повествовал докладчик, выстрадано и пережито им самим.
Ещё несколько лет назад д-р Бертенсон произвёл исследование санитарного состояния жилищ рабочих. Он нашёл, что удовлетворительных помещений нет вовсе, а санитария не выдерживает самой снисходительной критики.
По химическим и бактериологическим исследованиям оказалось, что Баку по загрязнённости почвы глубиною до ¾ аршина занимает первое место на всём земном шаре. Единственное средство — это переселение жилищ за черту промыслов.
Докладчик цитирует данные официальных исследований.
На цементном заводе Гасанова:
Рабочие живут во флигелях, в двух половинах, по 31 чел. В каждой сырость злостная.
Пол земляной. Кроватей нет, их заменяют нары, покрытые грязными рогожками. Ни перегородок, ни шкапов для вещей. Вонь страшная. Трубы дымят. 11 человек спят в конюшне с лошадьми.
У нефтепромышленника Арамянца:
Рабочих 150 человек, из них 100 живут в казармах. Казармы заносятся песком. Темно, грязно, тесно. Отхожих мест нет.
На предприятии Музы Нагиева:
В казарме, построенной на 23 человека, живут 40. Отхожих мест нет, кругом сор, грязь. В помещении темно. Прачечной нет, бельё сушится под кухонным очагом. Воду пьют из колодца. Грязно и сыро.
Докладчик приводит ещё массу примеров. Везде одно и то же: темно, грязно, тесно, душно…
Нефтепромышленники сами сознали, наконец, необходимость перенесения жилищ за черту промыслов и возбудили ходатайство перед правительством об отводе казённой земли под посёлок. Однако встретилось затруднение: от нефтепромышленников требуют устройства подъездных путей, на что они не соглашаются. А без устройства подъездных путей не даёт своего согласия правительство. Получился заколдованный круг. А рабочие продолжают жить в прежней обстановке».
В отчёте с четвёртого дня съезда в газете «Русское слово» говорилось, как на трибуну вновь «вышел рабочий-бакинец Смирнов»:
«Говоря о негодности существующего института фабричной инспекции и реорганизации его в смысле замены выборным составом от рабочих, оратор хочет доказать, насколько жизненна была бы подобная организация:
— В недавнее ещё время, когда рабочие расправили свои крылья…
Но крыльев оратору не удалось расправить.
— Потрудитесь убрать оратора! — резко заявил представитель полиции.
Председатель подчиняется этому требованию. Но зал оглашается криками:
— Просим, просим!
Атмосфера сгущается
».
Благополучно вернувшись со съезда в Баку, Ефимов уже осенью 1909 года возвращается в Москву, где становится руководителем Замоскворецкой парторганизации РСДРП. Но уже 9 октября вместе с другими большевиками он был арестован. Продолжавшееся два года следствие так и не могло «накопать» против него каких-либо фактов о принадлежности к РСДРП. В таком случае Ефимову в худшем случае грозила лишь высылка за пределы Москвы, но никак не пять лет сибирской каторги, к которой его приговорили в начале 1912 года по нашумевшему делу о 33-х социалистах.
Как ни печально, но Ефимов фактически сам назначил себе такое наказание. По просьбе остававшихся на свободе партийных товарищей для пропаганды среди присутствовавших на открытом заседании рабочих Ефимов признался в своей принадлежности к социалистической партии. Вскоре он пешим переходом по городу в назидание горожанам переводится из Таганской тюрьмы в Бутырскую в кандалах и натирает ржавым их кольцом ногу. Начался сепсис. 11 сентября 1912 года Василий Фролович умирает в возрасте 27 лет. В конце сентября его похоронили в братской могиле №37 на Ваганьковском кладбище. Через полтора года в Москву перебирается Лидия Бархатова. В 1916 году в Баку из Саратова переезжают старшая сестра Василия Фроловича Наталья, ее муж Иван Ануфриев и двое их детей.
Лидия Николаевна в 1955 году была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
В музее Москвы хранятся подлинники писем Ефимова ей, ее сестре Марии, отцу и три общие тетради с конспектами прочитанных в тюремной камере «трудных» книг по экономике, философии, природоведению.

P.S. Газета «Правда» (ленинская), 28 ноября 1912 года:
Газета
В Москве, в Бутырской тюрьме, умер рабочий Василий Фролович Ефимов, известный многим под кличками Самсон, Саратовец и Борис Смирнов. Он умер 26 лет от роду, и вся его короткая, но полная кипучей деятельности жизнь была посвящена служению тому классу, одним из лучших представителей которого он был. Он работал в целом ряде городов: в Саратове, Киеве, Москве и Баку, пока не был арестован и осуждён на каторгу в Москве по делу 33 с.-д. Особенно много труда и энергии отдал он работе в Бакинском профессиональном союзе нефтепромышленных рабочих, среди которых пользовался большой популярностью.
Позднее, в 1909 г., тов. Ефимов выступил одним из лучших докладчиков на съезде фабричных врачей.
По своим убеждениям Василий Фролович был вполне последовательным социал-демократом, большевиком, каким он остался до конца своей жизни.
Но покойный товарищ вызывал чувство глубокого уважения даже у своих противников.
В нём, в его поступках, жестах и речах было какое-то особенное проявление достоинства, благородства.
Ни одной крикливой, эффектной фразы, ни одного лишнего жеста не видел я у него за долгое время, в течение которого пришлось встречаться с ним. Он был прирождённым вождём, и таким вождём, в котором запечатлелось величие исторической роли класса.
Много раз я представлял себе Саратовца в роли парламентского представителя рабочего класса, и мне казалось, что лучшего депутата нельзя и желать. Товарищи, слышавшие покойного на 1-м съезде фаб.-зав. врачей под именем Б. Смирнова, только подтвердили моё мнение.
Выступления его отмечались всей печатью. Именно ему поручили рабочие делегаты выступить с декларацией от рабочей группы. И они чутьём нашли действительно лучшего представителя.
Какая страшная обида для рабочего класса в том, что такой выдающийся представитель его в самом расцвете сил кончил свою жизнь в кандалах и от кандалов (смерть произошла от заражения крови в ноге, растёртой кандальным кольцом)!
Сколько неиспользованных сил погибло в молодом, только начавшем развёртываться политическом деятеле, нашедшем себе смерть в тюремных стенах!
Аскетом он жил, страдальцем умер! Умер В.Ф. Ефимов, но тот класс, которого лучшим и благородным сыном был покойный товарищ, не забудет его.
Лев С.

Могила Ефимова-Саратовца на Ваганьковском кладбище в Москве
Могила Василия Ефимова-Саратовца на Ваганьковском кладбище в Москве.

Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями


Теги: Саратов, образование, здоровье, школы, ветер, документы, журналист, там, отец, улицы

Оцените материал:12345Проголосовали: 22Итоговая оценка: 3
В саратовских школах, где будут проходить выборы, отменят уроки
В Саратовской области официально вводится карта жителя: что она дает
Иван Козаченко уволился из "СГЭТ" через месяц после назначения
Депутат отрезал воду и электричество в скандальном общежитии в центре Саратова: жильцы десять лет скитаются по родственникам
Мэра Саратова и депутатов гордумы предложили не наказывать за коррупцию во время эпидемий, забастовок и терактов
Так "прикрывают" только своих. Официальный комментарий по поводу полицейского "нападения" на шиномонтаж в Октябрьском районе
Реконструкция трамвайного маршрута №8 в Саратове. В Комсомольском поселке уложили шпалы
На социальные гарантии сотрудников и неработающих пенсионеров ПривЖД в 2023 году направлено более 4,5 млрд рублей
В Саратовской области районным прокурором стала 30-летняя Анастасия Решетняк
Экс-директору "Водоканала" в Балаково и главному инженеру вынесли приговор за гибель ребенка в промоине
Какой малый город Саратовской области является комфортным для жизни?
Оставить комментарий

Новости

Частное мнение

18/03/2024 17:19
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с Саратовгражданпроектом
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с СаратовгражданпроектомСлухи у нас
17/03/2024 12:00
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 марта
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 мартаКонцерты, спектакли, выставки и другие интересности
16/03/2024 10:00
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели За мельканием одних и тех же кадров сложно уследить
15/03/2024 16:00
Серийные разборки. Сериал
Серийные разборки. Сериал "Женщина в доме напротив девушки в окне"Странный "женский" триллер, создатели которого не смогли ни с чем до конца определиться
14/03/2024 14:22
Так
Так "прикрывают" только своих. Почему в деле о полицейском "нападении" на шиномонтаж в Саратове столько тумана?Произошедшее в Октябрьском районе наводит на вполне определенные выводы

Блоги



Поиск по дате
« 19 Марта 2024 »
ПнВтСрЧтПтСбВС
26272829123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Яндекс.Метрика


«Общественное мнение» сегодня. Новости Саратова и области. Аналитика, комментарии, блоги, радио- и телепередачи.


Генеральный директор Чесакова Ольга Юрьевна
Главный редактор Сячинова Светлана Васильевна
OM-redactor@yandex.ru

Адрес редакции:
410012, г. Саратов, Проспект им. Кирова С.М., д.34, оф.28
тел.: 23-79-65

При перепечатке материалов ссылка на «Общественное мнение» обязательна.

Сетевое издание «Общественное мнение» зарегистрировано в качестве средства массовой информации, регистрация СМИ №04-36647 от 09.06.2021. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Эл № ФС77-81186 от 08 июня 2021 г.
Учредитель ООО «Медиа Холдинг ОМ»

18+ Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ