Иммануил Валлерстайн. «Мир-система модерна». Т. 1
Университет Дмитрия Пожарского, 2015
Иммануил Валлерстайн (р. 1930) — основатель «школы мир-системного анализа», одной из самых влиятельных в современной социологии. Согласно его оптике, наша история — это конкуренция нескольких миров-экономик, каждый из которых объединяет целую группу стран. Внутри каждого такого мира есть свой центр, периферия и полупериферия, которым отведены конкретные роли в экономическом обмене, и эти роли определяют границы возможного для любого региона.
Таких экономических миров было несколько. Но с XIX века европейская мир-система претендует на планетарную доминацию. Эта система сложилась в XVI веке, колонизировав Америку, создала трансатлантическую экономику, окончательно консолидировала Европу к началу XIX века, стала глобальным мировым предприятием благодаря индустриальной революции и в итоге сделалась тем, что мы сегодня называем «глобализацией».
Почему феодализм был экономически обречен и зашел в тупик, из которого был только один, капиталистический, выход? Какие экономические ограничения заставили людей отказаться от идеи империи в пользу создания национальных государств? Как потребность в дополнительной пище и топливе перестраивала весь аграрно-индустриальный мир и меняла его границы? Как авансовый платеж изменил динамику заработной платы? Какова роль абсолютных монархий во всем этом?
Валлерстайн старательно распутывает отношения между монархией, буржуазией и аристократией. Исследует роль золота и других драгметаллов в судьбе европейского проекта. Выясняет, где проходят границы «мир-системы» и каковы ее отношения с «внешним миром», то есть с соседними мир-системами. Следит за тем, как и почему менялись претенденты на центральное положение в системе: Португалия — Испания — Венецианская республика — Нидерланды — Франция — Англия — США.
Почему в одно и то же время заморская экспансия была выгодна для Португалии и невыгодна для Китая? И как это сказалось на дальнейшем развитии предпринимательского духа в этих странах? По какой формуле выравнивались цены внутри Европы по мере ее превращения в ядро будущего глобального мира-системы? Как новое рабство в Америке меняло статус коренных жителей и приводило к их вымиранию? И почему то, что допустимо в «периферийных» зонах, стало этически неприемлемо для центральных регионов системы, где активно развивался наемный труд?
Григорий Дашевский. Избранные статьи.
Новое издательство, 2015
Дашевский — тонкий поэт и ответственный переводчик, последние восемь лет своей жизни (до 2013 г.) был книжным обозревателем, и это сборник лучших его рецензий. Получился полезный путеводитель по чтению.
Литература, по Дашевскому,— это прежде всего источник нового знания о самом себе. Настоящий писатель позволяет читателю сказать «да» тому, с чем читатель еще вчера и не думал соглашаться.
Книжный критик остроумно делит читателей сорокинского «Сахарного Кремля» на тех, для кого мир этой книги — тревожная антиутопия, и на тех, для кого, наоборот,— желанная утопия. Рассуждает об изменившемся социальном статусе и самоощущении поэта на примере стихов Андрея Родионова или о том, как сталкиваются нормы политкорректности с местной российской реальностью в стихах Всеволода Емелина. Анализирует культ Набокова и этическую проблему с публикацией его последнего романа («Лаура и ее оригинал»), против которой сам Набоков возражал перед смертью. В «Благоволительницах» Литтела находит лишь болезненный аттракцион, никуда нас не ведущий. Вспоминает о Блоке, отказавшемся в конце жизни говорить в своих стихах голосом «надчеловеческих стихий», но сохранившем при этом свое прежнее презрение к «обычным людям». А в памятнике Бродскому на Новинском бульваре видит замаскированный комплимент новому правящему классу («7% тех, кому повезло»). Из дневников академика Гаспарова извлекает важнейшее наблюдение: как часто людей сближают именно темнота и неясность их мыслей, а ясность и прозрачность, как раз наоборот, безвозвратно разделяют! От чтения Славоя Жижека у него остается послевкусие — приятное, но неуловимое чувство «правильной позиции». А в поэзии Фроста его интересует переход от глубокого переживания природы к настоящей метафизике.
Дашевский обладал настоящим чутьем к поэзии, филологической искушенностью и внимательностью к духу времени, осевшему в дневниках Пришвина, Гомбровича или Михаила Кузмина. У него стоит поучиться тому особому способу чтения, который делает писателя твоим живым собеседником. И при этом он умел делиться всем этим в форме простой и краткой газетной рецензии.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
