Заезжие столичные гости часто путают Саратов с Самарой и не видят разницы между двумя соседними регионами. А вот жители самих этих городов нередко с ревностью смотрят друг на друга — как бы примериваясь, у кого труба повыше да дым погуще. «ОМ» задал несколько вопросов саратовским и самарским наблюдателям за внутри— и межрегиональной спецификой, дабы выяснить, есть ли, а если есть, то в чём различия подходов к жизни в двух волжских городах.
Наши эксперты:
Дмитрий Козенко, главный редактор «Газеты недели в Саратове» (Саратов)
Екатерина Семенищева, пиар-консультант (Самара)
Дмитрий Митрошин, главный редактор газеты «Репортёр» (Саратов)
Николай Логинов, журналист (Саратов-Самара-Москва)
Александр Ермишин, руководитель Саратовского городского отделения партии «Яблоко» (Саратов)
Как вы оцениваете экономическое, социальное и политическое положение вашего региона?
Дмитрий Козенко. Не буду субъективным: есть множество рейтингов, и во всех мы, мягко говоря, не на первых местах. А чаще — во вторых половинах всех этих рейтингов. Это что касается экономики. Хотя есть определенный парадокс: при определенном уровне доходов никакой ущербности нашего региона не ощущается. Что называется, были бы деньги. С другой стороны, нельзя не замечать разбитых дорог и тротуаров, разваливающихся домов и т.д. Но большинство наших земляков, как, наверное, и жителей других регионов, ничего и знать не хотят о дефиците бюджетов города и области и о том, что на элементарные нужды не хватает средств. Налицо когнитивный диссонанс: ТВ рассказывает о процветании — вокруг разруха.
Говоря о социальной ситуации в городе и области, хочу назвать только одну проблему — это передача учреждений здравоохранения от города области. Если дело пойдет по московскому сценарию — не исключен и социальный взрыв. Мы и так не были избалованы качественным медицинским обслуживанием, и ухудшение положения катастрофично.
О политической жизни региона можно сказать коротко: еще теплится. Едва теплится.
Екатерина Семенищева. Это вопрос на хорошее эссе, в двух словах не объяснить. В общем, неважное положение. Оба региона «пострадали» в свое время от вредного для населения противостояния руководства области и руководства областного центра. Пришли новые люди, зарыли топор войны, но вместо бодрого продвижения вперед «разгребают» тяжелое наследие — уголовные дела, неразбериха в имущественной сфере, дыры в бюджете. Важно, что Самаре удалось сохранить промышленный сектор. Здесь по-прежнему работают заводы разного уровня мощности и значения. Саратов, кажется, остался купеческим: спустя века купля-продажа занимает лидирующие позиции в деловой среде. Самара — один из городов, принимающих Чемпионат мира по футболу-2018, Саратов — нет. Со всеми вытекающими. В сентябре самарский губернатор прошел через всенародные выборы, показав один из самых высоких результатов в стране. Многие возлагают на него большие надежды.
Дмитрий Митрошин. Стабильно. Работаем. Так ответил Валерий Васильевич Владимиру Владимировичу, а губернатор — главный специалист по нашим полям и заводам, и я с ним спорить не стану. Тем более что стабильность у нас действительно во всем. Как выборы проходят, как студенты и бюджетники выходят на митинги в поддержку действующего режима, как реагируют органы власти на любые инициативы сверху и недовольства снизу — всё в одном ключе, организованно и с упоением.
Политическое обуславливает экономическое и социальное. При существующих способах проведения во власть представителей одной партии (за редким исключением) какого-либо иного итога, кроме как «стабильно», у нас не будет. Задавить всех настолько, чтоб никто пикнуть не смел, это стабильность. Построить местных предпринимателей, затолкав их в партию и призвав к финансовой дисциплине,— это тоже стабильность. Подкармливать бюджетников с рук, а потом требовать и добиваться выполнения команд — тоже стабильность. Но это такое состояние, от которого скулы сводит. Болото, из которого не выбраться.
Александр Ермишин. Экономическое положение региона я оцениваю как тяжелое; социальное — как из последних сил минимально приемлемое, а политическое — как пока стабильное. Лучшие показатели экономического положения региона — его бюджет и долговая нагрузка в сравнении с доходной его частью. Комментарии тут, как говорится, излишни.
Социалка поддерживается из последних сил, в том числе и за счет заимствований для выполнения обязательств в рамках майских указов президента. Однако, будучи на пределе этих самых заимствований, мы уже не в состоянии решить весь блок социальных проблем, исключение — лишь заработная плата бюджетников. А ком — ЖКХ, транспорт, дороги и т.д.— нарастает. Политическая ситуация, тем не менее, относительно стабильна, но эта стабильность рискует испариться в случае изменения экономической ситуации в стране в целом.
Николай Логинов. Хотел бы пояснить читателям, что в Самаре я жил с 2007 по 2011 годы, в Саратове — в 2011-2012 годах. В 2013-2014 годах курировал эти города как редактор. Конечно, это личная, не научная оценка.
Не смогу отличить самарцев от саратовцев, если они будут рассуждать о жизни и не упоминать названий улиц, имен градоначальников и т.п.
Придется вспомнить географию и историю. В Куйбышев, как и в Саратов, в годы войны эвакуировали и людей, и заводы. Но Куйбышев, в отличие от Саратова, стал столицей при эвакуации. Это самарцы помнят. Об этом говорят, пишут в блогах, этот факт культивируется в СМИ. Самарцы между строк намекают на свою особость. Они хотят жить в некой «столице Поволжья». И соревнование на эту тему идет с Нижним и Казанью. Не с Саратовом. Саратов самарцы не выделяют. А вот саратовцы часто превозносят Самару, когда сравнивают города по уровню жизни.
Самара и область имеют профицитные бюджеты и получают государственные и частные инвестиции примерно в 100 раз большие, если брать отдельные схожие проекты или отрасли. Причем отрасли не только экономические, но и социальные. Например, здравоохранение, общественный транспорт.
В политическом плане Самара, Тольятти и вся область больше контролируются федеральными властями, чем Саратов и Саратовская область. Тольятти — моногород. Один или несколько раз в год там на улицы выходят по несколько тысяч человек. Стабильность поддерживается иногда лично президентом. Он беседует с заводчанами и выписывает счета на соцсферу, которую передают с баланса «АвтоВАЗа».
Губернатор в Самарской области с 2007 года не местный. Этот факт вызывает отторжение. Возможно, мнение людей учли, и Владимир Артяков был заменен на более открытого, но тоже варяга, Николая Меркушкина. В Самарской области вообще власти чаще разговаривают с людьми, здесь выстроена система коммуникации, здесь более грамотный пиар. Примерно так было в Саратове при Аяцкове.
Общественно-политическая жизнь в Самаре более насыщена. Акции проходят чаще, в них принимает участие больше людей. Гражданские активисты чаще добиваются результата по конкретным задачам. Этому способствуют и протестные мероприятия, и СМИ.
Ситуация в вашем регионе характерна для всей российской глубинки или есть какая-то специфика? Если есть, каковы её особенности, идёт ли она на пользу региону или же, напротив, вредит?
Дмитрий Митрошин. Специфика у нас в том, что область управляется дистанционно. Но я вот даже не знаю — может, оно и к лучшему. Дело в том, что правительство в его нынешнем составе, по-моему, только и способно, что выполнять указания. Да и то не все. Отпусти их в свободное плавание, дай возможность проявить инициативу — как бы хуже не стало.
При этом ручное дистанционное управление издалека дает возможность истинному управленцу расставлять на посты буквально кого угодно. Смотришь на иных — да ведь и конь смог бы. Все равно ведь от них ничего не зависит. А проявляется это особенно ярко, когда ситуация выходит из-под контроля, когда «стабильность» перестает быть таковой. В этой связи вспоминается пугачевский бунт. Помните, как бледно выглядели там те, кто отвечает за межнациональные связи? Как срывались от волнения голоса и тряслись поджилки? Ну правильно — тогда они столкнулись с неизведанным. Приходят к людям за благодарностью и славословием, а их по матушке.
Думаю, ситуация в Саратовской области не характерна для российской глубинки. Люди, которые выезжают в другие регионы, уверяют, что там ничего похожего даже близко нет. Неприятно читать бунинские «Окаянные дни», столько в них злобы и ненависти. Но вот смотрю на многих наших местных руководителей, и у меня похожие чувства возникают. Да где ж они рож-то таких набрали! Феллини по всей Италии колесил в поисках типажей, а у нас всё в одном месте. Верно, климат способствует.
Николай Логинов. В целом ситуация в Самарской области характерна для регионов. Но специфика есть. Она в том, что здесь добывают и перерабатывают нефть, а в Саратове — более дешевый газ. Нефтянка — главная составляющая экономики. От нее зависят не только «Роснефть» и бюджет региона — работают тысячи подрядчиков и смежников, начиная от РЖД, почти ежедневно к трубе делают врезки. Труба кормит. Другой специфический момент — поддержка федералами предприятий ВПК и космической отрасли. Региональные и муниципальные власти создают ОЭЗ, экономические кластеры и бизнес-инкубаторы. Для людей выхлопа от этого немного, но он есть: средние зарплаты выше, есть работа. Пример: в Саратове власти хотят реанимировать самолетостроение, но нет базы, в Самаре самолеты строили и строят, есть предприятие «Авиакор», есть аэрокосмический университет. В целом же все, как везде. Заводы здесь тоже сносят.
Снос заводов для Самары — больная тема. Но она имеет другое продолжение. Решения по развитию освободившихся территорий тут принимаются с бОльшим участием людей. В Самаре развита система общественных слушаний, встреч с чиновниками, система обращений через интернет. Самарцы будут это читать с улыбкой, но саратовцам можно только мечтать о таком уровне отношений общества и власти. Все это влияет на уровень жизни. Пример: идет ремонт моста — запускается бесплатная электричка. Как вы понимаете, это не про Саратов.
Дмитрий Козенко. В целом ситуация схожая во всей российской провинции. Делаем только поправку на географию и климат. Иногда о Саратовской области говорят, что здесь Вячеслав Володин испытывает новые политические технологии. Возможно, прежде что-то и было, сейчас вряд ли. Ну еще наш бренд (не знаю, как обстоят дела в этом плане в других регионах) — склонность начальства к фантазиям. Полагаю, вся эта маниловщина пустила корни еще при Аяцкове, а сейчас уже выросла и колосится — старательно забываемый проект Лас-Вегаса на Зеленом острове, сейчас вот новый авиазавод с взлетной полосой среди жилых домов. Если порыться в памяти, можно и еще нечто подобное отыскать.
Екатерина Семенищева. В Самаре я живу постоянно 2 года. Родной она не стала, родной все равно Саратов. Но это очень интересный опыт. Для меня расстояние между ними практически стерто. По привычке слежу за политическими, экономическими, культурными событиями Саратова. И постоянно сравниваю. Когда я уезжала, некоторые люди говорили мне, что в Самаре чисто и хорошие дороги. Потом я поняла, что это говорили люди, которые никогда здесь не были. Дороги по качеству еще могут посоревноваться с саратовскими. Люди в Самаре другие. Если одним простым словом — злее. В Саратове более открытые, добродушные, хотя часто эта простота хуже воровства. Объединяет два города река. Это много значит. Общая и нелюбовь ко всему новому и непонятному.
Мне кажется, основной бонус обоих регионов заключается в расположении — относительная близость к центру дает преимущества. Так что не такая уж это глубинка. Даже если посмотреть на особенности речи, московская и средневолжская — самые чистые в стране, без говоров и диалектизмов. Понимаю, что есть в этом какой-то снобизм, но это факт.
Александр Ермишин. Такое положение дел, насколько я понимаю, характерно для абсолютного большинства российских регионов, за исключением столичных, нефтегазодобывающих и одного северокавказского. Специфика, наверное, у каждого своя. У кого-то долг поменьше, но поменьше и лоббистские возможности, у кого-то — наоборот, побольше. В случае с Саратовом лоббистские возможности идут, разумеется, на пользу в тактическом плане, в шаманском искусстве «добывания денег» из федерального бюджета. Тоже вполне себе задача в условиях действующего Налогового кодекса.
Как оцениваете уровень жизни (в самом широком смысле) на фоне других регионов?
Екатерина Семенищева. Скажу только, что между богатыми людьми Самары и богатыми людьми Саратова есть большая разница. Пользуясь терминологией прошлого, в Саратове — состоятельные лавочники, а в Самаре — купцы 1-й гильдии. Все-таки Самара — город-миллионник, цены выше, например, проезд в общественном транспорте — давно уже 20 рублей, а в саратовском троллейбусе еще весной можно было прокатиться за 12. В Саратове только-только появляются моллы, в Самаре их множество и открываются новые, гигантских размеров. В выходные дни, в любое время года, там просто гудящий улей. Значит, людям есть что тратить. С другими регионами сравнивать не могу, не в курсе.
Дмитрий Козенко. Как ниже среднего. Самара — богаче, Пенза — комфортнее. Думаю, что в Ростове или, например, в Воронеже жизнь тоже получше. К сожалению, у нас мало информации о том, как живут другие регионы России.
Александр Ермишин. Мне сложно объективно оценить уровень жизни в регионе в целом и сравнить его с другими регионами. Для этого нужно оперировать статистическими данными, которых у меня нет. Не так давно я изучал проблему бюджетной обеспеченности жителей нашей области, и по этому показателю мы плелись в самом хвосте ПФО. По ощущениям, общаясь с коллегами из других регионов, уровень заработной платы у нас не выдающийся и точно проигрывает соседям из той же Самары. С другой стороны, вроде цены в магазинах чуть ниже. Но если говорить о доступности для жителей некоего комплекса материальных и нематериальных благ, по моим ощущениям, соседней Самаре мы проигрываем.
Дмитрий Митрошин. Уровень жизни везде примерно одинаков. Лишь Москва да Питер особняком стоят. Это ведь не только материальное. Помимо хлеба нужны еще зрелища. А с этим у нас совсем беда. Вроде театральный город, а сходить некуда. Приличного концертного зала нет, а слушать заезжих звезд там, где еще после слонов не выветрилось, не хочу. Спортивных зрелищ высокого уровня тоже нет. В игре «Автодора» в Ледовом дворце больше кощунства, чем радости. Что хорошего в том, что одно похерили ради другого?
К уровню жизни прямое отношение имеет безопасность. А благодаря решению демографических проблем за счет приезжих с каждым годом становится всё страшнее. Потому что эта публика ходит с ножами и совершенно непредсказуема. Эта публика непредсказуема на дороге, а ты, например, ребенка везешь на занятия. Очень это негативно сказывается на уровне моей жизни. Притом я точно знаю, что в одной и той же ситуации меня заластают, а другого россиянина отпустят.
Какова динамика социально-политической ситуации — за последние 5 лет ничего не изменилось, стало лучше или хуже? Если хуже, кто в этом виноват: местные власти, федеральный центр, инерция жителей?
Дмитрий Козенко. Сейчас, в период начала масштабного кризиса, как-то не до динамики последних пяти лет. А вообще можно сказать, что ситуация постепенно ухудшалась. Понятно, что на первом месте стоит федеральный центр, достаточно перечислить десятки законов последних лет, удушающих экономическую и политическую самостоятельность. Местные власти ничего, кроме некомпетентности, не демонстрируют. Уверен, что так называемая «команда Радаева» — слабейшее правительство в области за последние десять лет. А народ? Народ начитался Пушкина и «безмолвствует».
Александр Ермишин. Социально-политическая ситуация в регионе за последние 5 лет, на мой взгляд, существенно не изменилась. Скорее, вернулась к состоянию пятилетней давности после общего для всей страны всплеска активности на рубеже и непосредственно после третьего вступления Владимира Путина в должность президента России. В тот период и в Саратове и, насколько я понимаю, в Самаре, имели место довольно массовые для наших регионов протестные митинги и другие политические акции.
Постепенно активность сошла «на нет», точнее, вернулась к обычному для регионов количеству общественно-политических активистов, исчисляемому десятками на условно либеральном фланге и сотнями — на фланге условно левом. Хотя нет! Прошлым летом географически в саратовском регионе, а, по сути, на полпути из Саратова в Самару, в Пугачеве прошли массовые волнения на межнациональной почве, которые конкретно «тряхнули» региональную власть. Самарскую область, насколько я понимаю, эта доля миновала.
Дмитрий Митрошин. Мы уже давно катимся вниз. Во многом тому способствует политическая ситуация в стране, при которой действующая власть занята исключительно сохранением и упрочением своих позиций. А инерция жителей не в том, что они не протестуют против ухудшения социально-политической ситуации. Начать нужно хотя бы с отстаивания результатов своего же волеизъявления. Задуматься, наконец, что переписывание протоколов — это сволочная работенка. Один откажется, за ним, возможно, откажется другой. Правда, это не к столичному или провинциальному образу мышления относится, а к жизни вообще. Это очень унизительно — выполнять команды негодяев. Когда это осознаешь и когда этому воспротивишься, тогда и вырастешь в своих глазах. Самоуважение — вот что должно проснуться в человеке. Независимо от того, где он живет — в столице или провинции.
Екатерина Семенищева. Частично ответ уже в первом вопросе. С 2011 года я подолгу отсутствую в Саратове и, приезжая, каждый раз отмечаю какие-то позитивные моменты. Очень многое зависит от власти на местах. Я знаю примеры и в Саратовской области, когда смена главы райцентра кардинально за полгода преображает поселок. А в Самарской области есть печально известный городок Чапаевск, про него рассказывают жуткие вещи. Не так давно говорили, что проще его сравнять с землей. Но пришел новый мэр, и городок за 3 года преобразился до неузнаваемости, и уже в страшилки трудно поверить. А ведь он официально входит в список российских моногородов, которые усложняют жизнь любому региону. К слову, в Саратовской области их нет совсем. В Самарской области муниципальные образования по-хорошему конкурируют между собой, борются за средства областного бюджета. Изменения есть, и в целом положительные. Вопрос сейчас в том, продолжится ли это движение на фоне общих экономических реалий. А инерция — это, конечно, беда. Большинство людей продолжают жить в СССР. Поразительно, что молодое поколение, от 30 до 40, вместо того чтобы использовать интернет для освоения законодательства, выпускают пар в «Одноклассниках». Не знают даже, что в любую инстанцию сейчас можно направить электронное обращение, имеющее статус бумажного заявления. Отсюда полное неуважение к закону, отрицание самой возможности влиять на ситуацию. Но это общероссийская проблема, конечно, а не региональная.
Николай Логинов. Градус гражданской политической борьбы 2011-2012 годов спал, как и в целом по стране. Наибольшее напряжение ощущается в Тольятти, где было несколько волн сокращений на «АвтоВАЗе» и в смежных предприятиях. Что стало лучше: новый губернатор Николай Меркушкин больше учитывает интересы местных элит и общественников. Его предшественник — Владимир Артяков — был сильно связан с госкорпорацией «Ростех». В целом нет других изменений, которые можно выделить. Кто виноват, что нет улучшений? Рыба гниет с головы. Люди не имеют возможности преодолеть админресурс и делегировать своих представителей во власть.
Существует ли как таковой разрыв между столицами и провинцией? Иными словами, не является ли проблема межрегионального неравенства в РФ надуманной? Если «нет», в чём причины и каким образом с ним необходимо бороться?
Дмитрий Митрошин. Разрыв есть, он колоссальный, и в ближайшем будущем будет только расти. Ясно, что нужно менять Бюджетный кодекс в пользу регионов, где износ жилищно-коммунальной инфраструктуры приближается к ста процентам. Дороги, общественный транспорт, водопроводы — всё требует огромных вложений. Но у нас на первом месте олимпиады и чемпионаты мира. Местная власть об изменении БК говорит очень робко, шепотом. Федеральной власти это не нужно. Держать регионы на голодном пайке, периодически за определенные телодвижения подкидывать финансовые куски — это основа любой дрессуры.
Велик и культурный разрыв. Я, когда первый раз увидел Храм Спаса-на-Крови, вообще впервые прошелся с женой по Невскому, у меня слезы навернулись. От ощущения несправедливости. Ну что кому-то выпадает родиться в Питере, а кому-то — в Саратове. Я тут, правда, всегда в таких случаях себя одергиваю. Мог бы, между прочим, и в Чаде появиться на свет.
Николай Логинов. Да, разрыв существует. Но в Самаре он менее заметен, чем в Саратове. Здесь развивается инфраструктура, развивается культурная жизнь, здесь делают сложные операции в больницах — примеров много. По-настоящему с межрегиональным неравенством можно бороться тем способом, упоминать который считается незаконным. По факту у простых людей возможность добиться изменений есть только в теории. У людей, пришедших во власть, ее тоже нет.
Дмитрий Козенко. Несомненно, такой разрыв существует. Первопричина разрыва — прежде всего экономическая: все деньги концентрируются в Москве. Петербург к столицам мы относим по инерции. Перед тем как отвечать на ваши вопросы, я решал вопрос с наймом водителя. Так вот в Саратове соглашаются на 15 тысяч. И — вот совпадение, на «Эхе Москвы» тоже говорили о зарплатах — московский водитель средней зарплатой считает 50 тысяч.
Можно ли бороться с этим? При нынешнем политическом строе вряд ли будет изменено соотношение налогов — примерно 30 на 70. 30 — провинции, 70 — федеральному центру. А это основа неравенства.
Екатерина Семенищева. Думаю, разрыв, конечно, есть. Но провинция провинции рознь. В каждом отдельном случае есть свои на то причины. По моим наблюдениям, из Самары нет такого оттока молодого населения в Москву, как из Саратова. Как-то принято переезжать в Питер, но это больше распространено среди творческой молодежи, музыкантов, дизайнеров, журналистов. Из Саратова в столицу уезжают не только на заработки, город покидают и вполне сложившиеся люди, чувствуя некий потолок.
Александр Ермишин. Разрыв между столицей и провинцией, безусловно, существует и в экономическом плане, и в плане финансовом, и культурном и, разумеется, с точки зрения возможностей, которые открываются перед жителями этих регионов. Разрыв этот слишком велик и, по большей части, является следствием действующего Налогового кодекса и алгоритма распределения налоговых поступлений и межбюджетных трансфертов.
Мне, как патриоту своего региона и человеку, который собирается жить здесь, это обстоятельство представляется обязательным для изменения в ближайшем будущем. Причем речь должна идти не о равномерном распределении условных благ по всем субъектам Российской Федерации, а о предоставлении регионам возможности распоряжаться существенно большей частью доходов, собранных на их территории. О стимулировании регионов к самостоятельному развитию (желательно — инновационному), а не к бесконечному попрошайничеству в федеральном центре или беззастенчивому паразитированию на регионах-донорах. В этом смысле ставить задачу уравнять Саратов с Самарой считаю неверной и неперспективной. Мы должны, как хорошие спортсмены, конкурировать, добиваться хороших результатов и дать жителям возможность реализовать их амбиции на территории родного региона.
Ощущаете лично вы некую экзистенциальную затхлость провинциального жития? Или, как говорил герой романа Тургенева «Отцы и дети», «для мыслящих людей нет захолустья»?
Екатерина Семенищева. Думаю, экзистенциальную затхлость жития ощущают не только жители провинции, но и окраинных спальных районов Москвы, и, возможно, даже большую, чем жители Саратова и Самары. Все зависит от уровня притязаний и желания видеть дальше своих четырех стен. Простой пример. За последние два года в Самаре появилось сразу несколько крупных заведений формата антикафе, где постоянно кипит жизнь: фрилансеры там работают — это же дешевле, чем снимать офис; это место встреч обсуждения проектов; тут же посетители играют в настольные игры, смотрят и обсуждают кино, проводят всевозможные тренинги, лекции. Как правило, владельцы таких заведений — люди до 35. В Саратове только «Дружба» стала таким местом, и никто пока даже не пытается создать ей конкуренцию.
Дмитрий Козенко. Как ни странно, лично я — нет. Мой живущий в Москве сын может ходить на спектакли Таганки и, предположим, МХАТа. Я — в ТЮЗ и «драму». Но ни он, ни я этого не делаем. Девиз — все свободное время работе, иначе не получается. А интернет, он что в Москве, что в Саратове одинаков.
Александр Ермишин. Экзистенциальную затхлость провинциального жития я не ощущаю. В этом смысле я, скорее, как герой Тургенева:). Более того, я собираюсь и дальше жить здесь, где жили мои деды, живут родители и, надеюсь, будут жить мои дети. Правда, для этого нам предстоит тут кое-что подправить, кое-что переделать и многое сделать заново, чтобы понятие «захолустье» не ассоциировалось с нашим регионом. Чем я и собираюсь заниматься вместе с моими товарищами.
Но это, возможно, потому, что у меня все-таки свой небольшой бизнес и все решения я принимаю сам. Наемные же сотрудники, которые заинтересованы в своем профессиональном и карьерном росте, постоянно сталкиваются с тем, что реализовать свой потенциал на уровне региона они не могут.
Дело в том, что практически весь более-менее значимый местный бизнес находится под контролем столичных структур, которые оставляют региональным специалистам рутинную роль простых исполнителей с соответствующим к ним отношением и уровнем заработной платы. По этой причине квалифицированные и амбициозные наемные работники имеют гораздо больше оснований употребить термин «затхлость» к своей работе и, соответственно, жизни. Это верно для Самары, а для Саратова тем более, поскольку в этом смысле Самара для нас тоже своего рода «столица» — место расположения организаций, «головных» для саратовского бизнеса.
Николай Логинов. Нет. Вижу, что большинство людей вокруг хотят стабильности, а не кризиса, развития, а не затхлости. Это нормальные желания вне зависимости от места жительства.
Дмитрий Митрошин. Нет никакой затхлости в провинциальной жизни, особенно если ты хорошо себе представляешь, чего стоят «свежести» жития столичного. Как, наверное, всякий саратовец, я несколько раз стоял перед дилеммой — уехать в Москву или остаться. Неоднократно выезжал в столицу, чтобы понять, хорошо ли мне там будет. Понял, что не будет. В смысле будет, но не хорошо. С годами уяснил другое — двигаться нужно не к столицам, а от них. По крайней мере, мне.
Больше скажу — при первой возможности я со своей семьей сбегаю в деревню, где у нас есть свой дом. При работающем интернете ты в курсе всех последних событий, но при этом ты дышишь чистым воздухом и пьешь настоящее молоко. Какая разница, где находится диван, на котором ты читаешь книгу или смотришь фильм? А если есть выбор, пусть это будет не диван, а качели в саду.
Мы часто ездим на Медведицу и приходим на пляж, на котором нет ни одного окурка. Полное ощущение, что ты на краю света. Речка быстрая и чистая. Ты подныриваешь, хватаешься за затонувшее дерево, и подводное течение массирует тебя лучше всякого джакузи.
Всё лето я… нет, не газон стригу — борюсь с зарослями сорняка. Сначала на своем участке, потом машу бензокосой за забором. При этом, клянусь, чувствую, что занимаюсь очень важным делом. Уж точно более важным, чем посиделки в каком-то модном московском ночном клубе.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
