Прошедшие майские акции оппозиции показали, что некоторые, но далеко не все, протестные силы начали извлекать уроки из ошибок. По многим признакам, режим действительно оседает в небытие, но происходит это со скоростью тектонической плиты.
В то же время, средств для скоротечного перехода к диктатуре, чтобы отсрочить свою кончину, у Кремля нет. Не сможет стать диктаторской власть, заранее вызывающая смех. Однако деградация эта происходит скорее вопреки оппозиции. Именно реагируя на критику со стороны своих противников, российские власти инициировали показательные коррупционные процессы вроде дела «Оборонсервиса» и отставки Сердюкова, улучшив свой имидж. Организаторы прошедшего 6-го мая митинга, целиком посвященного узникам Болотной, волей-неволей помогли Кремлю запугивать потенциальных протестантов бесконечным повторением мысли, что участие в акциях приводит к членовредительству и тюрьме. К тому же вряд ли можно оспорить, что освобождение политических заключенных возможно лишь после ухода Путина. Однако даже этот малоосознанный лозунг был отодвинут на задний план.
Оппозиция разъединяется к собственной пользе
Рушится проект объединения оппозиции, нежизнеспособный изначально. КСО вполне предсказуемо больше вредит, чем помогает протестному движению, вытаскивая междоусобные дрязги на свет божий. Междоусобица была и раньше, в том числе в Саратове. И в столице, и у нас единственное, что могло ее уравновесить – непререкаемый вес неангажированного гражданского большинства, которое зимой 2011-2012 годов автору этих строк пришлось представлять в ходе изматывающих переговоров с профессиональными оппозиционерами. Именно возвращение этой «аполитичной» массы участников первых протестных митингов в свой обывательский мир лишает различные крылья оппозиции стимула сотрудничать. Если в столице на митинги еще ходит какое-то количество неангажированного народа, то саратовские акции собирают тусовку активистов, уже определившихся со своими политическими пристрастиями. Это одна из причин, по которой саратовский митинг 6-го мая бойкотировали большинство левых и правых радикалов.
Именно сторонники крайних мер лучше других понимают, что будущее России в гораздо большей степени решается сегодня противостоянием либералов, националистов и левых, чем их совместной борьбой с «суверенной демократией» – в исторической перспективе обреченной. И понимали это давно: еще в 2009 году лидер «Русского образа» Илья Горячев, ныне подозреваемый в причастности к убийствам антифашистов, обмолвился в интервью: «Наша настоящая борьба за то, какой страна будет через 20 лет, – это борьба с радикальными коммунистами и либералами». Точно также экс-председатель саратовской РПР-ПАРНАС Виталий Павлов накануне выборов в облдуму заявил, что задача его партии «не допустить к власти большевиков». Реальность в том, что для любой из трех основных протестных сил победа одной из других гораздо нежелательнее, чем имеющееся сегодня статус-кво. Единственные, кто это еще не совсем осознают – рядовые либералы. И то лишь потому, что многие из них пришли в политику лишь вчера на волне движения за честные выборы, ничего в ней не понимая и не планируя разбираться.
Переходные требования
Вернуть массовость движению за изменение существующего в России строя можно, лишь предложив четкую повестку, которую невозможно выработать совместно по принципу лебедя, рака и щуки. Это должны быть конкретные вещи. Лозунг «честных выборов» уже оставлен радикалами в пользу центристов. И неудивительно, в нашей системе парламентаризма, которую на деле почти никто не оспаривает, результаты выборов никогда не дадут населению уверенность в том, что его интересы защищены в верхах, принося удовлетворение только узким политическим и бизнес-группам. И еще немаловажно: оппозиция может быть только внесистемной. Те же движения, которые пытаются всеми силами стать частью межпартийной парламентской монополии, из последних сил негодуя, что их туда не пускают, к внесистемным не относятся по определению.
Реальные вещи – это отношение к частной собственности, приватизации, ВТО, социальным обязанностям государства, объяснение причин коррупции. Реальные проблемы – это бесправие среднего россиянина на рабочем месте, крах пенсионной системы и потребительское отношение правящего класса к миграционным процессам – извлечение выгоды без заботы о последствиях, а вовсе не закон об усыновлении или кошачьем топоте.
Еще в 30-е годы прошлого века была сформулирована концепция так называемых «переходных требований». Они затрагивают социальные, понятные большинству темы. Это требования, которые по большому счету не надо обосновывать – они выгодны всем. Однако их реальное осуществление несовместимо с сохранением действующего порядка – тем самым любой аполитичный последователь этих лозунгов рано или поздно приходит к пониманию необходимости кардинальных политических изменений. Например, требование полностью бесплатного высшего образования и здравоохранения. Процесс коммерциализации этих сфер в наших условиях необратим. Финансирование социалки передали на уровень регионов, притом что из местной казны в федеральную выгребают до 70% доходов. Решить эту проблему за счет создания другой – гораздо более серьезной – можно лишь вовсе избавившись от государственного обеспечения социальной сферы. Если же двигаться в обратном направлении – обязать регионы свернуть коммерцию в образовании и медицине, Москве придется оставить им и их доходы на исполнение обязательств. А это означает разрушение механизма финансового шантажа, которым федеральный центр удерживает субъекты федерации в повиновении, заставляя, в том числе, рисовать проценты на выборах. То есть требование бесплатной социалки подрывает саму основу власти. Собственно, значительная часть российских непарламентских левых взяла на вооружение эту программу с момента своего появления. Между прочим, ее целесообразность показал последний опрос фонда «Общественное мнение», опубликованный в середине мая: 77% москвичей не готовы идти на митинги, если они не посвящены какой-то конкретной социальной проблеме.
Думать, что предлагаем
Кстати, диспропорция в отношениях федерального и региональных бюджетов – беда, объединяющая и левых, и правых, и либералов, и местечковых единороссов. Здесь, как и везде, половинчатое решение будет еще хуже самой беды. Например, националисты делают акцент на неравном, по их мнению, распределении обратных поступлений между бюджетами национальных автономий и среднерусских областей. Отсюда появился лозунг «Хватит кормить Кавказ», к которому, кстати, присоединилась и либерально-настроенная публика. Чтобы понять, к чему это приведет, достаточно чуть обернуться назад, в 1980 год.
Сейчас об этом не говорят, но Югославия была первой страной Варшавского договора, которая начала внедрять рыночные механизмы согласно рекомендациям Международного валютного фонда. Одной из них был отказ от «социалистической» практики выравнивания экономического положения всех регионов страны. Он и стал причиной первого косовского кризиса, когда эта отсталая область лишилось крупнейших государственных дотаций. Тогда вспыхнула первая резня сербов, евреев и черногорцев, активно поддержанная соседней ходжаистской Албанией. Были уличные столкновения, тысячи беженцев. Чем это закончилось (если закончилось), мы знаем. Поэтому давайте фильтровать свои предложения, друзья.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
