Поднимаясь по лестнице областного суда, мы будто слышали сверху гул стадиона. Казалось, он наполнен коллегами-журналистами и встретит нас светом федеральных софитов. Но это просто судебные клерки расходились с понедельничной планерки, а зал заседания оказался почти пуст, не считая пяти-шести конвойных. Тишина, прямые скамьи, не дающие расслабиться. От рядов для зрителей к пустующему трону Фемиды ведет сияющая дорожка паркета. В углу «аквариум» – респектабельная замена варварской клетке. За его бликующим стеклом – плохо различимые силуэты трех человек.
– А вы что сюда приперлись, дол….ы? – раздался оттуда резкий блатноватый голос. Из окна-щели над стеклом высунулись две ладони. Они без наручников, но по привычке сведены вместе.
– Платицын! – прикрикнул на смутьяна конвоир, вертанувшись к нему украшенным дубинкой массивным боком. Юрий Платицын – в спорткостюме и надвинутой черной бейсболке, и есть «киллер». У него правильные черты лица провинциального русского парня, борзые замашки и скованные плечи гопника-неудачника. «Косит под психа», – шепчут сидящие в зале.
Косил Платицын или нет, но с самого начала заседания он противопоставил себя судье Егорову, своей худощавой фигурой в мантии олицетворявшему в этой комнате судьбу.
Самый молодой из трех подсудимых все время требовал: требовал освободить его от необходимости сидеть в суде, требовал лечить его непонятную болезнь, изъязвившую руки до локтей, требовал вновь проверить себя на вменяемость. Адвокат – в меру эффектная блондинка вяло поддерживала подзащитного.
«У меня все руки в ссадинах. Меня не лечат. Меня колют димедролом и феназепамом. Я знакомился с материалами уголовного дела под феназепамом. Это нормально? – кричал Платицын судье, обильно перемежая речь матом. – Как бороться с вашей тупой системой? Хотите, я воткну себе ручку в живот? Что вам это даст? На меня оказывают давление. Меня запирают в карцер в обмоченной робе. Я подхвачу сифилис. Это сталинизм! Я против, я опасаюсь за свою жизнь! У меня адвокат не работает! Я не разбираюсь с законом. Дайте мне уже срок, и я отправлюсь сидеть. Удали меня из зала, ты меня все равно удалишь! Пока не выведете меня отсюда, я не успокоюсь!», – кричал он судье.
Судья пытался сохранять невозмутимость, но явно колебался.
«Он должен сидеть здесь», – внезапно проговорил сидящий в «аквариуме» сосед Платицына Николай Шаров – седоватый, с лицом авантюриста, вроде бы отставной военный. Говорят, после задержания его чуть не убили на допросе – отлеживался потом со сломанными ребрами, проткнувшими легкое. Третий подсудимый – глава предполагаемый банды Михаил Майоров встал, присоединившись к коллеге: «Он часто менял показания, пусть остается в зале суда».
Эти двое вообще отличаются от молодого подельника своей собранностью, которая выдает трепетную надежду. У Платицына же в голосе – явно отчаянные нотки: «У меня душевная боль, поймите! Я каждый день в СИЗО лезу на стену. Сегодня вы привезете меня обратно, и я опять буду лезть на стены». В осатаневших глазах парня зияла 15-летняя дыра неизбежного срока.
– Платицын, как мы видим, адекватно реагирует на вопросы и пытается нами манипулировать. Не вижу препятствий для его нахождения в суде, – заявила сторона потерпевших. Главный из них – олигарх со множеством уменьшительно-уважительных прозвищ процесс естественно проигнорировал. Вместо него был сухой человек в возрасте со скрипучим голосом какого-то отечественного актера, полным равнодушной насмешки.
Рассмотрев ходатайства, судья Егоров позвал в зал присяжных. Они заняли ряды мягких кресел напротив клетки: усредненные, как в кино, на лицах – одинаковое скорбное выражение людей, которым неоднократно рассказывали про их ответственность. Мужчин – двое, остальные – женщины от тридцати до пятидесяти.
Прокурор начала зачитывать обвинение. Молодой бандит на скамье подсудимых отвернулся от фотокамер к стене, натянув на голову футболку. Обвинитель рассказывала, как группировка из Нижнего Новгорода решила завладеть бизнесом саратовских строителей Андрея Белова и Александра Ермолаева – друзей Курихина. Первым должен был стать Белов. Юрия Платицына пять раз посылали в Саратов для убийства, но он никак не мог выбрать момент. Закапывал оружие у яхт-клуба, где жертва отдыхала летом 2010 года. Потом раскапывал, возвращался в Нижний. Приезжал в Саратов вновь, опять закапывал.
– Ты там была что ли, рассказываешь тут?! – присяжные с непривычки дрогнули, когда из аквариума снова раздался крик Платицына. – Ты там была? Вы что ее слушаете? – обратился он уже к присяжным. – Вы думаете, на страну работаете? Да что она вам дала, эта страна, вы, б…, одеты из секонд-хенда! – заорал он. Через секунду через щель «аквариума» в зал вылетел ворох бумажек – ходатайства, которые Платицын успел мелко-мелко изорвать в углу. Кружась в воздухе, они засыпали проход между креслами и самих присяжных. Конвойный снял со стены трубку внутренней связи. Присяжные покинули зал. Под торжествующие вопли «киллера» его, согнув в три погибели, вывели из зала. Присяжных позвали обратно.
С видом отличницы, не заметившей скабрезность, гособвинитель продолжила: «Майоров, узнав, что в декабре 2010 года Белов намерен приехать в Нижний Новгород и пойти в баню, решает организовать нападение…». В этот раз оно оказалось удачным. «Серьезный человек» Белов почему-то пошел в баню в наручных часах за 1,7 миллиона рублей. Заказчик покушения на него, Майоров сам отвез его из бани домой. В подъезде Платицын ударил жертву завернутым в полиэтилен металлическим уголком и забрал для Майоров трофей – часы.
Вдохновитель инкриминируемых группировке нападений на скамье подсудимых похож на врача-педиатра – обрюзгший, с тонкими очками на заостренном носе. Михаил Майоров, судя по всему, любил производить эффект на других, не гнушаясь «детскими» приемами: дорогие часы он потом сам вернет Белову – якобы достав их благодаря связям среди братвы.
Прокурор перешла к подготовке покушения на Сергея Курихина. Войдя в доверие к Белову благодаря организованному на него нападению (?!), Михаил Майоров возглавил жилищный кооператив в Саратове, дом для которого должен был строить Ермолаев. Отобрав подряд у саратовской фирмы, нижегородский Дон Корлеоне опасался вмешательства в конфликт могущественного друга Ермолаева – Сергея Курихина и якобы решил его убить. На дело вновь пошел Платицын при посредничестве Шарова. Преступники якобы решили убить всех, кто будет в этот момент с депутатом областной думы. Однако почему-то в «Мерседес» Сергея Курихина «киллер» выпустил всего 14 пуль. Пять из них прошили салон насквозь, видимо, сквозь стекла, осколки которых поцарапали лоб владельцу машины. По рассказам главы областного Следственного комитета, сразу после обстрела Сергей Курихин настаивал, что это бандитская пуля чиркнула его по касательной. Шофер депутата рванул с места через дворы, увозя на переднем сидении охранника с простреленной головой. Николай Шаров ждал исполнителя в «Тойоте»…
Потом прокурор Ольга Чернова приступила к долгому перечислению пунктов обвинения, предъявленного «устойчивой вооруженной группе». Параграф, часть, номер статьи – расшифровка. Потом параграф следующей статьи. Клочки документов, которые изорвал уведенный убийца, никто не убирал, они разметались под ногами присяжных, как сбитая рукавом колода карт.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |
Теги:
