Франс де Вааль.
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Альпина нон-фикшн, 2016
Косатки выстраиваются в ряд, чтобы вызвать большую волну, смывающую тюленя со льдины. Слоны умеют узнавать себя в зеркале и использовать орудия. Птицы изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, обезьяны обучаются на чужих ошибках и возмущаются несправедливым дележом добычи.
Голландский этолог, пишущий книги о поведении животных, уверенно претендует на титул «Конрад Лоренц наших дней». Он критикует восприятие животных как роботов, управляемых генетическими программами, и доказывает, что столь очевидная грань между мышлением человека и животных гораздо тоньше и прозрачнее, чем принято считать.
Животные умеют здороваться, но умеют ли они прощаться? Насколько четко они могут планировать будущее, исходя из прошлого опыта? Чем ограничены их познавательные способности? Проницаем ли для нас их внутренний мир?
Да, мы умеем работать на компьютере, но летучая мышь умеет охотиться на подвижную добычу, анализируя отражение собственных пронзительных звуков. Любой организм, включая человека,— это один из тысяч уникальных способов переработки информации.
Приматы легко различают друг друга на фотографиях, делятся знаниями и инструментами, но могут и обманывать друг друга, если им это выгодно. Им прекрасно знакома схема отношений «услуга за услугу». Выросший среди людей шимпанзе чистит картошку и моет пол.
Животные — это не упрощенные версии человека, но альтернативные способы отношений с реальностью. Любая психика описывается через взаимодействие трех элементов: внимание, мотивация и познавательные способности. Индивидуальность и общественные навыки развиваются там, где они нужны для приспособления к среде.
Человека подводит взгляд скотовода, управляющего животными, но более проницателен был взгляд охотника, наблюдающего и понимающего другие виды жизни в их естественной среде. Охотник пробует «думать», как они, мысленно ставя себя на их место.
Томаш Седлачек.
Экономика добра и зла.
Ад Маргинем Пресс, 2016
Самый известный из чешских экономистов, эксперт правительства и советник президента Вацлава Гавела написал книгу по истории экономики для всех неэкономистов, а в особенности — для гуманитариев.
Почему в эпосе о Гильгамеше нет ни одного упоминания о купле или продаже? Что такое «потребительская нирвана»? Как связано библейское представление о линейном, а не цикличном времени с идеей ссудного процента? В каких античных диалогах родилась теория потребительной стоимости? Как Фома Аквинский относился к частной собственности? Почему Локк и Милль считали, что изначально люди владели всеми земными благами коллективно? И где в разных религиях проходят границы солидарности и взаимопомощи?
Экономические споры — это этические разногласия, разные представления о том, каким должен быть наш мир и как приблизить его к этому идеалу. Разные стратегии и модели определяются моральным выбором людей, поэтому любое решение экспертов не нейтрально, это всегда суждение о добре и зле. Даже самыми рациональными людьми, считающими деньги и планирующими прибыль, управляет тот или иной недоказуемый миф.
Таких объясняющих мифов несколько, а потому никакой единственной истины и наилучшего для всех решения в экономике быть не может, а может быть только конкуренция «великих сюжетов», управляющих нами.
Кому принадлежит право на природные ресурсы: народу? правителю? элите? Богу и его земным наместникам? И кому в разных этических моделях принадлежит человек: самому себе? семье? государству? обществу в целом? Как в разных эпохах соотносятся цены и ценности, выгода и мораль, праздность и занятость, наследство и налоги, кредит и долг, эгоизм и забота об общем благе?
Седлачек находит экономические сценарии в древних мифах и притчах у шумеров, иудеев, эллинов и, наоборот, замечает сказочный аспект в самых рациональных доктринах нынешних оракулов рынка.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги: