Когда на улице стоит осенняя питерская погода, альтернативному краеведу впору либо дрейфовать по городу на трамвае куда-нибудь к депрессивным промзонам и пустырям, либо направлять стопы в уголки Саратова, где серо и сыро.
Таких мест — опасных и неприветливых – можно найти множество. При желании за подобным драйвом далеко идти/ехать необязательно. Истинный психогеограф в ноябрьское туманное утро, когда об очередной годовщине октября 1917-го говорят не только партийные знамёна, но и небо цвета шинели питерских матросов, начнет свой день с парка имени нашего всего. То есть Пушкина. Некоторые и не знали о его существовании, пока власти не объявили о создании в Саратове гайд-парков — мест свободного, казалось бы, волеизъявления жителей нашей губернии, эдаких «будок гласности», куда приходи и митингуй, как тебя заели застройщики, олигархи, тарифы и партия власти.
Так вот, сквер имени Пушкина — это хорошо известная многим зелёная зона перед Театром драмы имени Слонова. В сумеречном ноябре сюда лучше прийти утром и начать великий поход по окрестностям, похожим на шахматную доску из жилых и заводских кварталов. О застройщиках я начал не случайно: на юго-востоке от парка, над заводом «Серп и молот», в долине малой речки Белоглинка, на пересечении улиц Шелковичная и Астраханская, высятся несколько 25-этажных высоток нового жилкомплекса «Лазурный». Но наш маршрут пролегает в другую сторону. Выйдя на улицу Слонова и повернув налево, мы понимаем, что с задворок драмтеатр больше похож не на храм искусства, а на промышленный объект. Здесь, на перекрестке Слонова и Университетской, театральные угодья обрамлены не какой-нибудь изысканной изгородью с коваными виньетками и прочим модернистским декором, но самым настоящим бетонным забором, каким обычно огораживают заводы, стройки или складские помещения. О театре в этом ракурсе напоминает разве что стенд с афишами, сооружённый прямо на плитах ограждения. Под стать забору и само здание театра: с тыльной стороны оно (как, впрочем, и с главного фасада) представляет собой графитовый многогранник, смахивающий на режимный объект – к примеру, цех по производству оборонного заказа. Ну а красующаяся на здании со стороны улицы Университетской надпись «Малая сцена» почему-то читается как «Посторонним вход запрещён» или «Не входи, убьёт». И вообще, окружающий пейзаж будто подчёркивает, что словосочетание «саратовская драма» имеет не только художественный, но и материальный смысл, и это важно для дальнейших исследований.
Если идти по Университетской дальше, перейти улицу с гордым названием Рабочая (символический перекрёсток, объединяющий названиями пролетариат и студенчество, — два горячих субъекта бунтов и волнений), то и здесь лишний раз убеждаемся: предместья театра мало отличаются от заброшенного пивного завода, чьи руины видим слева, а справа — новостройку, статно накрывающую прилипших к ней и уходящих под землю деревянных хибар-горбунов. Чуть далее начинается улица Университетская, берет на 90 градусов вправо и переходит в квартальный отрезок другой улицы — Белоглинской. Это место настолько высокохудожественно и многозакоулочно, что несколькими словами не ограничиться.
Во-первых, если мы чуть отклонимся от основного поворота влево в небольшой проулок, идущий между двумя бетонными заборами с короной из колючей проволоки, то окажемся в идиллических, с точки зрения киберпанка, местах: здесь, в промзоне, затерян одинокий жилой дореволюционный двухэтажный дом. Адрес его: ул. Белоглинская, 115а, хотя сама улица, на которой здание располагается, проходит в стороне, тем не менее, именно с неё через «бетонный переулок» можно пройти к дому. Но нам туда попасть не судьба: современное заборо- и воротостроительство привело к атомизации городского пространства. Как результат – домофонный засов да созерцание архитектурного сооружения, укрытого дымами окрестных промзон. К дому есть и другая тропинка, соединяющая его с миром, — со стороны железной дороги. Но знают этот путь лишь местные обитатели и, судя по наличию негостеприимных ворот, оберегают его от чужаков.
Во-вторых, помимо Белоглинской и Университетской улиц, в недрах частного сектора, находящегося от «одинокого дома» по другую сторону автотрассы, есть ещё один проулок по имени Табачный проезд. Топоним этот — говорящий. Табачный проезд получил название из-за близости к Саратовской табачной фабрике, расположенной неподалёку, — на пересечении улиц Степана Разина и Рабочей. В последнее время вокруг «табачки» много шума: экологи говорят о вредных выбросах, постоянном запахе махорки и требуют свернуть производство… Но, как рассказывают знающие люди, совсем рядом с ненавистным «зелёным» предприятием есть и более опасный объект — Лаборатория ядерной физики и ускорителей НИИ естественных наук СГУ. Говорят, что в неброском здании из красного кирпича на улице Белоглинской, отмеченном вывеской «Вход по разрешению», чуть ли не ядерный реактор располагается, а на интернет-проекте Wikimapia лаборатория, в отличие от «табачки», отмечена красным цветом и маркерами «опасное место», «радиация».
Здание это было построено по проекту архитектора Карла Мюфке в 1908 году. Изначально здесь располагался Газовый завод, снабжавший корпуса СГУ топливом. Как сообщается на университетском сайте, 10 марта 1957 года в вузе была организована Проблемная лаборатория ядерной физики для разработки проблем в области физики атомного ядра и применения радиоактивных изотопов в народном хозяйстве с бетатроном в качестве базовой установки. В начале 1960-х годов в толстостенных газгольдерах этого завода (бывшего хранилища газа) разместили оборудование первого ускорителя — бетатрона Саратовского госуниверситета.
До недавнего времени во дворе лаборатории на Белоглинской (топонимика тут, как мы уже отмечали, говорящая) под открытым небом протекала в основном закатанная в коллектор речка Белоглинка. Хохмы ради можно предположить, что её использовали как пруд-охладитель реактора, но физики-ядерщики — народ серьёзный – и подобные шуточки не любят. Посему, наверное, не так давно речку и тут упрятали под землю. Но неподалёку от лаборатории, напротив табачной фабрики, на узком тротуаре улицы Степана Разина есть небольшой «провал» с отверстием, через него можно обнаружить, как Белоглинка несёт свои воды по индустриальному руслу. «Водных помет», напоминающих о подземной речке, тут немало — это и пожарная каланча, переоборудованная под производственный объект на территории «табачки», и упомянутый уже пивзавод на Рабочей… Да и, как рассказывает искусствовед Игорь Сорокин, активно изучающий водную историю Саратова, в XIX веке на месте нынешнего завода «Нефтемаш» (он стоит на другом берегу Белоглинки относительно табачной фабрики) находилась одна из губернаторских дач, которые обычно возводились на окраинах Саратова вблизи водоёмов.
Получив позитивный заряд ядерной бодрости, продолжим путь по улице Степана Разина, вдоль упомянутого уже завода «Нефтемаш» и конструктивистских ангаров в направлении моста через железную дорогу, по которому ездят машины и трамваи, а некогда ходил троллейбус №13: в напоминание о нём остались провода контактной сети и знаки остановок. Над мостом гордо возвышаются подъёмные краны и опоры линий электропередачи, а внизу — густая солянка из облагороженных граффити заводских корпусов, гаражей да содрогающих мостовой переход несущихся по шпалам товарных и пассажирских составов… Тут впору вспомнить манифесты футуристов, воспевавших мощь индустриального века, но на память приходят почему-то «упаднические» тексты декадентов — ведь панк-роковые промзоны и железная дорога здесь активно разбавлены оятаганенными скелетами цехов и рассыпающимися дореволюционными домишками, некогда прописанными на городских окраинах, а ныне — в этом причудливом месте…
«В храме всё — как прежде было.
Слышен тихий взмах кадил.
«Я смеялся, я шутил.
Неужели ты любила?» — эти строки символиста Константина Бальмонта вспомнились не случайно, поскольку уже за мостом виднеются купола расположенного на улице Вокзальной храма в честь Рождества Христова — церкви, чья история более чем символична. Культовое сооружение построили в начале прошлого века, действовало оно до 1935 года. Вновь РПЦ обрела храм уже в наше время, восстановила службу и отреставрировала его сильно изменённое и (будучи атеистом, не побоюсь этого слова) осквернённое здание. Ведь в годы Советской власти тут поначалу располагались библиотека, затем областная поликлиника, а с 1974 по 1999 годы… областной кожно-венерологический диспансер, из-за чего народ дал здешней местности говорящее название «триппер-штрассе». Теперь с православным храмом в неприметном доме, тоже на улице Вокзальной, соседствует баптистская церковь. Район весьма колоритный — пустырь, через который пролегает трамвайная ветка (тут можно обнаружить остатки старого моста через железную дорогу), старинные деревянные дома, продуктовый магазин в постройке, напоминающей гараж… Но это если смотреть с одной стороны. С другой же, напротив храма и впечатляющей опоры ЛЭП, выстроено величественное здание «монтаги», с 1994 года – Саратовского техникума отраслевых технологий и финансов. Учебное заведение известно не только тем, что в нём некогда учился нынешний мэр города. В конце 1980-х — середине 1990-х в актовом зале «монтаги» с лёгкой руки диссидента-анархиста и издателя литературных альманахов Мурата Гатауллина проводились концерты и поэтические чтения.
«На протяжении 90-х, особенно первой их половины, начиная с года 88-го Саратов жил насыщенной и разнообразной творческой жизнью. Я это видел, помню и могу засвидетельствовать. Разумеется, это были не регламентированные минкультом мероприятия (хотя этого тоже хватало), а живая и естественная стихия, пронизанная радостью вдохновения и творческой свободы. Ломка отжившей «парадигмы» освобождала скрытые ресурсы общественной активности. Перспективы перемен вдохновляли. Да и внешние условия до поры благоприятствовали. Взять хотя бы топику: университет, в особенности, незабвенная «четвёрка», корпус истфака и филфака в самом центре, на углу Радищева и Московской, два корпуса (6-й и 7-й) на вокзале, монтажный техникум («монтага») — детище Мурата», — рассказывает литератор Дмитрий Голин.
Здесь, в сталинском здании с «упрощёнными» хрущёвскими крыльями, как вспоминает Дмитрий, работала площадка для концертов и читок. Мурат Гатауллин был организатором и ответственным перед администрацией техникума за всё, что там творилось. Выступали поэты и музыканты: Антон Демидов со своей группой «Прозелит», Диди, Дима Акимов, группа «Черная курица». «Свои тексты в «монтаге» читали почти все авторы редактируемого Муратом поэтического сборника «Сальто-Мортале» — Света Максимова, Аня Якимочкина, Игорь Усанов… Демидов тоже как поэт выступал. Он сам писал тексты песен. Я там читал два раза — в 1991 и 1993 годах. Движуха там мощная была», — вспоминает Голин.
29 ноября этого года исполняется девять лет, как Мурата нет с нами, но люди, знавшие его и имевшие отношение к литературному процессу перестроечного и постперестроечного времени, со всей уверенностью могут сказать, что район «монтаги» — вотчина Мурата: неподалёку он жил, рядом работал в котельной.
Ну а в завершение пара слов о задворках «монтаги» — искривлённых, путаных и от этого особенно привлекательных для альтернативного краеведа. Общаги и жилые дома в стиле сталинского неоклассицизма, гаражи и сараи с «барными стойками», сооруженными местными из подручных предметов и старья на случай внутриквартального застолья под сенью тополей и облезлых коммуникаций… В гуще этого места стоит и конструктивистский Дом офицерского состава — оригинальная четырёхэтажная постройка из силикатного кирпича с большими окнами и полузаброшенной автотехникой возле… Пройти к этому зданию не так-то просто — надо знать тропинки через пустыри и рассечённую опять же заборами местность. Тут «человеческий фактор» усиливается по сравнению с пустынным одиночеством окружающих промзон. И не только за счёт ситуативных распивочных под открытым небом, но и атмосферы парка советского периода… В подмогу ощущениям и артефакты: ржавые вывески, выложенное кирпичом на стене какой-то подсобки слово «БАМ», старинные детские площадки и клумбы. Словом, обстановка нетронутого новоделом пространства, отданного на откуп времени.
***
Сквер имени Пушкина. В конце 19-го века этот сад (как и расположенный при нём небольшой театр) назывался именем его владельца – Эдварда Сервье. Сад находился в трех верстах от города и именовался также «загородным». В 1875 году деревянный театр сгорел. Весной 1876-го взамен его был выстроен летний театр. 7 мая 1899 года, когда в Саратове праздновалось столетие со дня рождения А.С. Пушкина, городская дума постановила назвать сад его именем, но губернатор предложение отклонил.
В 1966 году здесь было построено новое, «промышленное», здание драмтеатра по проекту архитектора Суродина.
Табачка. В 1828 году фабрику основали братья Кондратий и Михаил Штаф. В 1915 году её купил купец Зельман Левкович, владелец ещё одной табачной фабрики в Саратове. В 1918 году предприятие национализировали.
В годы Великой Отечественной войны из Ленинграда сюда было эвакуировано производство папирос марок «Беломорканал», «Казбек», «Катюша», «Север», «Любительские». До этого на фабрике производились только махорка, нюхательный и курительный табаки.
В 1954 году оборудование расформированной Горьковской табачной фабрики перевезли в Саратов. С 1956 года было налажено производство сигарет «Новые», «Южные», «Памир».
В 1970-1980-х годах выпускались многие популярные марки: «Астра», «Дюбек», «Космос», «Памир», «Полёт», «Прима», «Фильтр», «Саратовские» и др.
В 1994 году фабрику купила «British American Tobacco».
Монтага. Нынешний техникум отраслевых технологий и финансов был образован в январе 1944 года. Изначально он назывался строительный техникум Министерства нефтяной промышленности и располагался в помещении школы №25 на Музейной площади.
С 1948 года техникум переехал в здание, расположенное по нынешнему адресу (ул. Новоузенская, д.143).
В 1950 году учебное заведение переименовали в Саратовский нефтепромысловый техникум, а с 1958 года – в Саратовский монтажный техникум – легендарную «монтагу».
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
