На осенней сессии депутаты Госдумы должны рассмотреть разработанный «Единой Россией» законопроект «о первом рабочем месте», иными словами — о возвращении обязательного распределения выпускников вузов.
По идее авторов законопроекта, государство или организация могут заплатить за обучение студента до момента выпуска, а потом предложить ему работу по профилю в своих структурах. Если выпускник отказывается от предлагаемой должности, он должен вернуть сумму, затраченную на его обучение. Сумма предварительно оговаривается в соответствующем контракте.
В первую очередь, распределение ждёт будущих работников бюджетной сферы: врачей, учителей, деятелей культуры и некоторые категории госслужащих. Ни для кого не секрет, что в сельских школах, больницах, библиотеках и прочих бюджетных учреждениях специалистов остаётся всё меньше. Казалось бы, распределение вместе с «подъёмными» могут как-то решить эту проблему, но, похоже, не в условиях порождающего межрегиональное и социальное неравенство рынка и ползучей оптимизации всевозможных социальных расходов. Свидетельство тому — сообщения, что законопроект касается только бесплатно учащихся в государственных вузах. То есть речь идёт фактически о скрытой коммерциализации образования и снятии с государства затрат на обучение специалиста. Ведь в данном случае получается, что будущий работодатель (пусть и государственный), а не бюджет, платит за студента, который в свою очередь будет вынужден отработать нанимателю издержки.
У законопроекта об обязательном послевузовском распределении уже появились критики. Вице-премьер Ольга Голодец ещё в июле заявила: «Думаю, есть более эффективные и надежные способы приведения нашего рынка образования в соответствие нашему рынку труда». А министр труда и социальной защиты РФ Максим Топилин заметил: «В рамках нынешней экономики это невозможно: распределение — в какой-то мере принуждение к труду».
Стоит ли вводить систему распределения в современной России? Об этом мы говорим с нашими экспертами, которыми стали:
Юрий Степанов, кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук СГАУ им. Н.И. Вавилова
Борис Кагарлицкий, директор Института проблем глобализации и социальных движений
Дмитрий Федотов, заместитель главы администрации МО «Город Саратов» по городскому хозяйству
Сергей Лелюхин, кандидат социологических наук, доцент кафедры социальных коммуникаций Поволжского института управления им. П.А. Столыпина
Дмитрий Назимов, архитектор
Дмитрий Чернышевский, член Общественной палаты Саратовской области
Алексей Александров, член редколлегии журнала «Волга»
1. Решит ли проблему кадрового голода в бюджетных учреждениях (и не только) введение обязательного распределения выпускников вузов? Согласны ли вы с утверждением министра труда и соцзащиты Максима Топилина, что предлагаемая система — это «принуждение к труду»?
Дмитрий Федотов. Система распределения выпускников вузов решит, скорее, проблему трудоустройства выпускников, потому что они зачастую не могут устроиться по специальности. С другой стороны, распределение тоже может быть разным. Если это распределение в пределах одного населенного пункта — это может дать положительный эффект, если распределение предполагает переезд в другой конец страны — начнутся многочисленные отказы.
Дмитрий Чернышевский. С Топилиным не согласен. Нельзя бесконечно стараться быть «немножко беременным» — и диссидентские моральные нормы соблюдать (говорить о «принуждении к труду» при виде распределения), и рыночные отношения поддерживать. Если все переводить на деньги, как сейчас делают в Минобразе, то государство тратит на обучение бюджетных студентов большие средства и рассчитывает на их возвращение в виде полезного для общества труда по специальности. Это можно рассматривать как образовательный кредит. Выучился за бюджетный счет (за деньги налогоплательщиков) — или отработай, куда страна пошлет, или верни деньги. Во многих странах такой образовательный кредит платит за студента флот или армия, куда идут служить, чтобы попасть в вуз (а не в вуз, чтобы откосить от армии). Россия не исключение, хватит уже первопроходцев изображать.
Проблему кадрового голода такая мера решит, только если она будет осуществлена не в форме возврата к советскому распределению (в СССР от него все бегали, как сейчас от армии), а именно в новых формах капиталистических отношений с возможностью выбора разных форм отдать свою задолженность Родине. Включая службу в вооруженных силах.
А чтобы совсем закрыть проблему кадрового голода в селах и отдаленных районах, предлагаю пересмотреть УК РФ и вместо заключения за взятки и коррупцию отправлять врачей и учителей в дальние деревни в ссылку. С обязательной работой по специальности. Правда, в этом случае скоро нам придется строить современные федеральные больницы в Козюбаевке и всем туда ездить, ибо все специалисты там окажутся, и кадровый голод будет уже в Москве и областных центрах.
Юрий Степанов. К сожалению, при решении действительно острой проблемы нехватки кадров в сельской местности, удалённых от центра районах, на низкооплачиваемых должностях и рабочих местах в крупных городах, Государственная дума (в случае, если проект пройдет) вновь «изобретает» древний российский способ выхода из ситуации путем бесконечного бега по кругу.
Кадровый дефицит на специалистов во многих районах страны возник не сегодня, даже не вчера. Процессы урбанизации, отток населения в крупные центры, запустение удаленных районов и низкий уровень жизни в них — этот круг проблем не решила советская власть, несмотря на строго обязательную систему послевузовского распределения. Ныне ко всему этому добавились общее снижение численности населения, катастрофически тяжелое материальное положение людей во многих регионах страны и, как следствие, миграция в более благополучные регионы. Следует учитывать, что учащаяся молодежь, сумевшая поступить на бюджетные отделения крупных вузов, рассматривает это как счастливый билет, как шанс для карьерного и материального роста. Мечта студента устроить свою жизнь наилучшим образом явно находится в противоречии с системой обязательного распределения «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Конечно, можно приневолить выпускников отбывать «крепостную повинность» по «месту приписки». Однако, как показывает практика, эффективность подневольного труда невысока. Вспомним, как выпускники 70-80-х годов прошлого столетия всеми возможными способами, с неистощимой фантазией изобретали способы уклониться от распределения. 2/3 из них не отрабатывали и половину положенного по статусу срока.
Правда, госпредприятия или частные фирмы имеют полное право стремиться обеспечить себя кадрами из числа студентов последних лет обучения, но контракт между предприятием (фирмой) и будущим специалистом должен быть взаимовыгодным. Другие варианты, убежден, обречены на быстрый и неминуемый крах.
Дмитрий Назимов. Чтобы заниматься воспитанием молодежи, нужны авторитетные (для молодежи) региональные сообщества, прогрессивные и развивающиеся, захватывающие, «заряжающие» на развитие своего города. А понуждение к работе, на мой взгляд, не приведет ни к каким качественным изменениям. Люди все равно «уплывут» – если не сразу, так по истечении обязательного срока...
Алексей Александров. Мне, разумеется, этот термин «принуждение к труду» напоминает название одной «победоносной» кампании 2008-го года, хотя скепсис министра мне понятен. Вообще, кажется, давно уже ясно, что наше правительство предпочитает вместо разрешения проблемы уходить от ответственности: это везде так – в реформах школы, ЖКХ, в культурной сфере. А ответственность его в данном случае – создать такие условия, чтобы вернуть престиж профессиям бюджетной сферы. И делается это не кавалерийским наскоком с обещаниями высоких зарплат, которые потом, как водится, получают не все; не строчкой в ежегодном послании президента, а последовательно, по разработанным тем же правительством с привлечением экспертов долгосрочным программам. Одними деньгами здесь не отделаешься, надо придумывать такие социальные схемы, менять сознание, как бы это смешно ни звучало. Штука в том, что в наше время никто заниматься этим не собирается, сейчас люди мирных профессий неактуальны, т.к. национальную «военно-патриотическую» идею, похоже, нам все-таки подобрали.
Борис Кагарлицкий. Система распределения была привязана к определенным общественным отношениям и соответствующей организации рынка труда. В рамках комплексной реформы рынка труда распределение может быть возвращено, но, желательно, не в форме принуждения. Без комплексной реформы это бессмысленно. Что имеется в виду, когда идет речь о комплексных преобразованиях? Это включает не только изменение системы оплаты труда, но и создание механизмов вертикальной и горизонтальной мобильности, инвестиции в трудовые отношения и подготовку кадров, создание современной инфраструктуры в провинции, на уровне районных центров, активную поддержку научных институтов за пределами Москвы и Петербурга, развитие промышленности... Но российская власть не только не мыслит комплексно, она, находясь в плену рыночных утопий, даже не понимает, зачем нужен комплексный подход.
Сергей Лелюхин. Предполагаемый возврат к советским традициям позволяет нам вспомнить недавнее прошлое. Для студентов-выпускников, отправлявшихся по распределению на промышленные предприятия, была возможность, как правило, попасть на заводы и в НИИ с высокой текучестью кадров. Для студентов-педагогов и врачей – быть сосланными в сельскую школу или больницу. Многие отрабатывали положенные три года и переходили на работу, которая их больше устраивала. Кто-то находил возможность открепиться раньше (например, перейдя на службу в органы внутренних дел, как это сделал лично я). Самые предприимчивые сразу же договаривались с отделами кадров и за взятку получали вожделенное открепление. В мои постстуденческие годы (самое начало 80-х) престижным было получить открепление. Конечно же, это было принуждением к труду, и восстановление распределения только усилит коррупционные отношения между заинтересованными сторонами.
2. Про отсутствие сельских врачей и учителей говорят многие. Какие отрасли, на ваш взгляд, также испытывают дефицит работников?
Алексей Александров. Да практически любые, где нужно квалифицированно что-либо производить. Речь, в том числе, и об услугах тоже. О библиотекарях можно уже и не вспоминать – вымирающая профессия, но ведь и инженер привык смотреть на менеджера снизу вверх. А рабочий на заводе? Где те заводы? Самолеты для Саратова в Бразилии закупать думаем, что уж говорить…
Юрий Степанов. Недостаток сельских учителей и врачей — проблема очевидная, затронутая СМИ, потому и находится, что называется, на виду. Между тем, есть и скрытый, но не менее болезненный блок проблем, связанных с дефицитом квалифицированных кадров, прежде всего, высококлассных инженеров, да и представителей других профессий, направлений, видов деятельности.
Это связано, во-первых, со снижением качества подготовки специалистов в системе высшего образования, а во-вторых, с тем, что громадная часть выпускников университетов, технических вузов не работают и не собираются работать по специальности, уходя на вольные хлеба, в частный бизнес, сферу обслуживания, коммерцию, поскольку там, по бытующему представлению, можно быстрее и проще заработать «большие деньги».
Дмитрий Назимов. Молодые специалисты не видят своего творческого развития в отсутствии крепкого сообщества в любой сфере... Но я говорю сейчас про архитектуру и дизайн. Бедный Дом архитектора еле-еле держится на энтузиастах. Не имеет своей идеологической и пропагандистской силы, которая могла бы диктовать саратовские тенденции в развитии города, в развитии архитектуры. У «дизайна» вообще нет внятного сообщества... Союз дизайнеров? Что это? Кто-то кроме названия что-то знает об этом? Это и к Союзу архитекторов тоже относится. Молодым специалистам незачем вступать в эти сообщества... Они не развиваются... Они не дают его потребителям ничего кроме обременения в виде членских взносов.
Сергей Лелюхин. О врачах не знаю, а как социолог, не один год изучающий проблемы сельской школы, могу с уверенностью сказать, что реальной проблемой для профессиональной группы этих учителей становится сокращение числа школ из-за резкого сокращения детей школьного возраста на селе. Для молодых сельских учителей проблемой является жилье. Если при распределении им будут предоставлять комфортное жилье (пусть даже служебное), спрос на работу в сельской школе будет расти, за такие места будут сражаться те, кто не смог по каким-либо причинам закрепиться в городе за годы учебы. А судя по объявлениям газет по трудоустройству, страна испытывает дефицит торговых агентов и продавцов. Надо срочно распределять людей именно в такие отрасли, где требуются эти работники.
Борис Кагарлицкий. Дефицит работников испытывают все отрасли, производящие хоть что-то полезное. Но дефицит работников есть на самом деле лишь следствие дефицита инвестиций. В России не вкладывают денег в развитие. Либо занимаются единовременными проектами (в госсекторе), либо стремятся к быстрой и большой прибыли (в частном секторе). Бессмысленно готовить, например, инженеров без массовых, по широкому фронту, инвестиций в промышленность.
Дмитрий Федотов. Технические профессии: инженер, конструктор, проектировщик. В 90-е и в начале 2000-х годов эти профессии были не очень востребованы и низкооплачиваемы, сейчас этот дефицит остро ощущается и в строительстве, и в промышленности.
Дмитрий Чернышевский. России не хватает инженеров и технологов, людей, способных грамотно работать с техникой и решать технические вопросы. И гораздо больше, чем врачей и учителей.
3. Какие меры вы считаете необходимыми для решения проблемы утечки квалифицированных специалистов из сельской местности и малых городов в мегаполисы и за рубеж? Как сделать «дефицитные» профессии привлекательными?
Борис Кагарлицкий. Развитие инфраструктуры. Строительство тысяч шоссейных и железных дорог, не между крупными центрами, а на районном уровне. Усиление горизонтальных связей между регионами, массированное вложение средств в социальную и культурную инфраструктуру регионов.
Дмитрий Федотов. Не думаю, что тенденцию переезда высококвалифицированных специалистов можно развернуть вспять. В первую очередь, это связано с востребованностью в мегаполисах и возможностью самореализации. Рецепты сохранения врачей, учителей и т.д. в малых городах и сельской местности известны: адекватная заработная плата, жилье, развитие материальной базы учреждений здравоохранения, образования.
Дмитрий Чернышевский. Взорвать Трубу. Прекратить добычу и экспорт углеводородов и лишить центральную власть средств от этого. Тогда через 20 лет Россия станет нормальным государством, живущим за счет труда своих граждан, а не за счет перекачки данных Богом природных богатств. Власть вынуждена будет слушаться граждан и унижаться перед ними, а не наоборот, как сейчас, и в деревнях и малых городах будет жить лучше, чем в тесном скопище мегаполисов.
Юрий Степанов. Кардинально решить эту проблему поможет только последовательное, устойчивое, неуклонное повышение уровня жизни в «маргинальных районах» и в стране в целом, создание современной инфраструктуры, привлекательных, стабильных основ быта и труда людей. Как это сделать при полном равнодушии чиновников к местным нуждам, поголовной нищете местных муниципалитетов и бесправии народа, вопрос, на который нет ответа.
Дмитрий Назимов. На мой взгляд, необходимо поддерживать специализированные сообщества, которые имеют тенденции к развитию.
Алексей Александров. Честно, не готов вот так сразу ответить. Сложный вопрос. И до Горбачева распределение не спасало деревню, а что ее сейчас может спасти? Слишком много потеряно, восстанавливать придется долго; может быть, какие-то льготные схемы в налогообложении ввести, социальные лифты – это помимо жилья, зарплат. Впору в каждом поселке представителя президента ставить с веб-камерами и неограниченными возможностями. Трудно сказать.
4. Заинтересованы ли сами вузы в том, чтобы в нынешней ситуации самостоятельно развивать отделения, в которых нуждается рынок труда? Иными словами, насколько существенен разрыв между системой образования и реальными потребностями экономики?
Алексей Александров. Вузы-то, может, и не против. Но экономика у нас не плановая и не рыночная, а так – на рывке. Но связи наладить с производством можно, главное – не на нанотехнологии заглядываться, а свои возможности трезво оценивать научиться.
Сергей Лелюхин. Вузы пытаются реагировать на рыночный спрос. Открываются новые специальности практической направленности. Но большинство преподавателей ничего не смыслят в том, каково на практике заниматься той деятельностью, навыкам которой они обучают студентов. В этом и состоит существенный разрыв. Практики — «редкие птицы» в вузах.
Дмитрий Чернышевский. Вузы ни в чем не заинтересованы, так как преподавательский состав, отстраненный от управления, думает, как выжить и где еще подхалтурить, а администрация — о том, как освоить финансовые потоки и отчитаться перед выделившим их начальством. Никакой связи с реальной экономикой вузы не имеют и иметь в нынешней системе не могут, так как элита учит своих детей за границей, бизнес технологии покупает там же, и сидящей на Трубе стране своя собственная наука не нужна. Вместе с вузами.
Юрий Степанов. Разрыв между предложенным системой образования «товаром» и потребностями отечественной экономики, безусловно, существует, но объясняется он не «злой волей» вузов, многие из которых сами находятся в бедственном положении, а вектором экономического развития в новейшей истории России. Основополагающий постулат рыночной экономики «спрос — предложение» определяет профиль подготовки специалистов в системе высшего образования. Ни один вуз не сможет обеспечить набор студентов на должности сельского учителя, сельского врача, работника провинциального музея просто потому, что эти вакансии не котируются в обществе. В современных условиях наши институты и университеты открывают отделения по направлениям «менеджмент», «сервис», «экономика», «бухучет», «юриспруденция» как наиболее востребованным и, по убеждению (часто ошибочному) абитуриентов и их родителей, перспективным. Такова наша реальность.
В современном потребительском, очень прагматичном обществе ждать энтузиазма и наплыва молодых специалистов из соображений патриотизма на низкооплачиваемые, непрестижные специальности и рабочие места не приходится. Если, к примеру, в Саратове большинство заводов в постсоветское время ведут растительное существование, то каким образом СГТУ может обеспечить их квалифицированными инженерами? Если сельское хозяйство находится в упадке, как Саратовский аграрный университет сумеет направить в село классных специалистов-аграриев? Если блестящий компьютерщик получит и примет выгодное предложение из-за рубежа, в чем тут вина СГУ, который его вырастил? Не помогут решению проблемы и заявления властей, что, де, у нас «слишком много юристов и экономистов». Это лишь констатация факта без четко определенных методов решения задачи.
Политическая установка «вузы должны зарабатывать деньги» вынуждает руководство высших учебных заведений ориентироваться на «прибыльные» направления, то есть те, которые обеспечат набор студентов на первый курс. Создать если и не ажиотаж, то устойчивый спрос на ныне «непрестижные профессии» может только государство, поскольку частный капитал заполнить эту экономическую нишу явно не стремится. На сегодня ясной, хорошо продуманной и эффективной государственной программы для преодоления кадрового дефицита нет. Проект же возврата к распределению студентов после обучения — не стратегия, а показуха, фикция, глупая попытка волевым административным усилием решить сложнейшую социально-экономическую проблему, что-то вроде проекта бессмертного Козьмы Пруткова о «введении в России единомыслия».
Борис Кагарлицкий. Образование не должно ориентироваться на «реальные потребности» экономики, поскольку тогда оно будет отставать от рынка труда и делать не то, что нужно, а то, на что есть спрос. А это не просто разные, но порой — в деформированном рынком обществе — противоположные вещи. Образование должно опережать экономику и формировать её. Но для этого нужны стратегическое планирование или хотя бы общее представление о потребностях общества, о его перспективах развития.
Дмитрий Федотов. Во многом это зависит от специфики вузов. Если речь идет о технических вузах, они наиболее ориентированы на спрос, существующий на рынке труда. К тому же, научно-технический прогресс постоянно подталкивает руководство вузов к введению новых дисциплин и специальностей. Учебные заведения гуманитарной направленности зачастую рассматривают обучение студентов как хозяйственную деятельность, направленную на зарабатывание денег: они стремятся к количеству в ущерб качеству, хотя, конечно, не все.
5. Не является ли предлагаемая «Единой Россией» система возвращения распределения в вузы (в случае отказа от предлагаемой должности выпускник должен вернуть сумму, затраченную на его обучение) лишь закамуфлированным атрибутом сбрасывания с плеч государства расходов на образование?
Алексей Александров. Конечно, именно этим и является. В результате получим не приток, а отток абитуриентов для профильных вузов. А для остальных, «платежеспособных», какие возможности для взяток и откатов здесь светят, легко представить. Вообще вся эта принудиловка – признание своего поражения, попытка наказать больного, а не вылечить болезнь.
Дмитрий Чернышевский. Это предложение является адекватной реакцией внутри системы на продолжающееся падение высшего образования и его несоответствие задачам современной жизни. Поскольку внутри системы решение проблемы невозможно, других предложений ожидать нельзя. Само появление таких предложений — позитивный сигнал, показывающий, что у власти еще не атрофировалось чувство социальной ответственности и имперских амбиций, доставшееся ей в наследство от СССР, и не все еще потеряно.
Дмитрий Федотов. Сейчас довольно приличный процент студентов учится на коммерческой основе. Эти студенты в дальнейшем самостоятельно планируют свое трудоустройство. В данном случае обязательное распределение вряд ли даст положительный эффект для экономики. Работа «из-под палки» редко бывает эффективной, да и нынешние политические и экономические реалии подразумевают право выбора и «гибкость» на рынке труда. Не думаю, что государство сможет много на этом сэкономить. К тому же, государство заинтересовано в повышении уровня образования своих граждан, так как люди с высшим образованием менее склонны к необдуманным поступкам, девиантному и противоправному поведению.
Сергей Лелюхин. Эта законодательная инициатива напоминает мне имитацию деятельности. Стратегически это выглядит как попытка оправдания за неумение или неспособность осуществить реальные преобразования.
Юрий Степанов. Последовательная, почти открытая коммерциализация образования России — факт неоспоримый, не случайно же «показатель эффективности» вузов измеряется в денежном эквиваленте. Идея вынудить «финансово обременительную» систему высшего образования перейти на самофинансирование, а россиян заставить платить за свое обучение не один раз высказывалась (в той или иной форме) и представителями правящей партии, и государственными чиновниками. Предлагаемое «возмещение убытка» выпускниками, отказавшимися от распределения, из той же оперы (как, к слову, и массовые сокращения вузовских преподавателей, и задуманная министром образования реформа АН РФ). Коммерческая выгода подобного рода «выкупной операции» сомнительна, этическая ее сторона отвратительна, социальные последствия непредсказуемы, благо страны недостижимо.
Современная российская политика — новое слово в антропологии. Если на заре человечества возник тип неандертальца, охотника и собирателя, то российский политический бомонд породил тип «гомо хапиенса — баблоида», для которого «бабло» превыше всего: здоровья нации, ее образованности, успешности.
Борис Кагарлицкий. Да, государство делает всё возможное, чтобы сбросить с себя расходы на образование и вообще любую ответственность за жизнь и развитие страны.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
