19 Марта 2024, Вторник, 15:33 ВКонтакте Twitter

Актриса с характером

Номер журнала: №7(166), июль 2013 г.
Рубрика: Малая земля
12/08/2013 16:13

Заслуженная артистка РФ Тамара Лыкова служит в главном и единственном театре своей жизни – ТЮЗе Ю.П. Киселева – уже 56 лет. Шутит, что замужем за театром, и не отделяет его судьбу от своей собственной. Не считает, что занимается «творчеством», – просто живет так, потому что иначе не получается. Впрочем, она и не стремится. Играть вне сцены, по ее мнению, – последнее дело. Так же, как и просить. Вспоминается известное булгаковское: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! Садитесь, гордая женщина!». Артистка Лыкова тоже гордая: по течению не плывет, говорить правду в глаза не боится. Переиграла ролей столько, что и самой не верится. «Я не героиня! Что вы! Упаси Бог! Я характерная!» – определяет собственное амплуа Тамара Константиновна.
Мои родители никогда никакого отношения к кулисам и сцене не имели, хотя как зрители театр очень любили. Они – связисты и всю жизнь проработали на центральном телеграфе. Родилась я в Саратове, в 1939 году; когда мне было полтора года, началась война и папу сразу забрали на фронт. Сражался он под Москвой, во время атаки сумел восстановить поврежденную связь, за что получил медаль «За отвагу», одну из самых почитаемых солдатских наград, которую я бережно храню. У медали номер «11 000», то есть это самое-самое начало. Был участником Корсунь-Шевченковской операции, впоследствии говорил, что это была мясорубка пострашнее Сталинградской битвы. Закончил войну в Кёнигсберге.
Мама осталась в городе, а меня отправила к дедушке и бабушке в село Малые Копёны Аткарского района, которое находилось недалеко, в семи километрах, от Лопуховки: есть такая железнодорожная станция, довольно большая, там даже скорые поезда останавливаются (смеется. – Авт.). В Копёнах я и росла в военные годы. Позже дедушка с бабушкой купили дом в Лопуховке, переехали, и здесь я проводила все без исключения школьные каникулы.
Хотя я была совсем маленькая, войну помню хорошо. Помню, как бомбили Крекинг. И это не выдумки, никто мне ничего не рассказывал. Напротив, это я потом рассказывала взрослым, а они подтверждали мои слова. Помню, как мы с мамой и тётей вышли на крыльцо и увидели огромное зарево. У мамы была авоська, в ней – почему-то – подушка. Тётя держала в руке чемодан. Между ними стояла я. Мне было так интересно, что, вы не поверите, я увидела в этом зареве бегущих солдат в касках и со штыками! Откуда пришел такой образ, не знаю. Возможно, с военных плакатов, а детская фантазия его материализовала. Но я даже лица бойцов видела.
Еще помню, как мама долго хранила фашистскую пропагандистскую листовку – из тех, что немцы разбрасывали с самолетов, когда подходили к Сталинграду. На листовке был изображен гармонист, а текст гласил, что мы, дескать, войдем в ваш город под звуки саратовской гармошки и сопротивление ваше абсолютно бесполезно. В 1948 году, когда пошла новая волна репрессий, мама испугалась и немецкую агитку выбросила. А жаль.
Помню тяжелейшую военную жизнь в деревне; как женщины, в буквальном смысле, на себе (какие там лошади! лошадей не было!) вспахивали колхозные поля.
В день Победы все кричали только одно: «Война кончилась!». И ничего больше! Не «Победа! Победа!» – это потом опоэтизировали. И вот по деревне пронеслось, что война кончилась. Все побежали в сельсовет. И я сную, а передо мной только юбки. Председатель читает правительственное сообщение о победе, я всех дергаю: «Это кто читает?». И тётка одна ко мне поворачивается и как выпалит: «Кто-кто? Гитлер! Иди отсюда!».
Помню, как папа вернулся с фронта. Знаете, это просто кадр из фильма! 1945 год, июль, Копёны, мне лет пять – замурзанный ребенок, кое-как под каре подстриженный, босой, в каком-то платье, неизвестно из чего сшитом. Говорят: «Беги к поезду в такое-то время!». Я пошла, смотрю – точечка приближается. Человек в гимнастерке, его все целуют, обнимают. Я стою, меня любовь переполняет, а как выразить её, не знаю. Мне шепчут: «Это твой папа, подойди, поцелуй его!». И я, видимо, от переизбытка чувств, упала на землю и покатилась кубарем к его ногам!
***
В Лопуховке, в дедовском доме, прошли мои, надо сказать, счастливые детство и юность. По возможности, стараюсь посещать эти места. Недавно ездила, прошлась по кладбищу, положила цветы на родные могилы. Приятно, что меня до сих пор в Лопуховке помнят. Поехала через сорок лет с Анечкой Ховайко (корреспондент ГТРК «Саратов». – Авт.) снимать один из фильмов цикла «Прежние места». Думаю, кому я там нужна… А меня узнали! Валя Барданов, с которым мы играли, он меня бил всё время, кричит: «Томка! Я тебя узнал! Смотрю, наша идет, лопуховская!». Столы накрыли, встречали как большого человека. Вот с тех пор и езжу.
Очень люблю сюда возвращаться. С театром я объездила всю Саратовскую область, но красивее места не видела! Это душа моей души. Моя родная улица Ясная Поляна (ее основал и назвал мой дед) по красоте не уступала толстовской: с одной ее стороны – необыкновенный мельничный сад с двумя прудами, с ветлами в три обхвата – выше облака ходячего; с другой – гречишное поле. Как в песне: «То ли речка течет, то ли гречка цветет»! И мурава! Такая, аж дух захватывает! Сейчас, к сожалению, уже всё иначе: и от прудов ничего не осталось, попадали ветлы, в траве-мураве – бутылки и прочий мусор, и гречку тоже никто не сеет… Но я всё равно езжу – там ребята, с которыми я выросла, меня здесь ждут и любят.
***
Не знаю, почему и как появилось желание стать актрисой. Я и слов таких не знала. Но еще в Копёнах, где и электричества-то не было, а радио было только у председателя, к своим пяти годам я твердо решила: вырасту большая – буду выступать. Петь. Я хотела именно петь. Уже тогда, в нежном возрасте, я выступала: пела военные песни и частушки. Бабушка меня брала с собой на колхозное поле, мы ехали на телеге, и я была уверена, что еду работать – то есть выступать, а не под ногами вертеться. И вот в перерыв я пела: «Эх, Германия, Германия, наделала чего: 99 девок обымают одного!». Так проявлялось мое лицедейское начало.
В театр я первый раз попала в семь лет, когда еще не умела ни читать, ни писать. Это был вечерний спектакль в «Драме» «Дворянское гнездо» по роману Тургенева. И я всё поняла и на всю жизнь запомнила мизансцены, костюмы, игру актеров. Рыдала в голос над судьбой Лизы Калитиной. Реву, а сама думаю: «Быстрее бы читать научиться!». Таково мое первое, может быть, самое сильное потрясение от искусства, так в мою жизнь вошли литература и театр.
Училась я в школе на Степана Разина. Теперь это 1-я городская, а тогда была 5-я женская РУЖД. В восьмом классе нас, правда, объединили, но на тридцать девочек дали всего пять мальчиков. Они нас ненавидели, мы – их. На какие-то вечера они, конечно, к нам приходили и ранее, но так чтобы вместе каждый день учиться… Мы этого не понимали.
А школа была очень сильная, образование я получила хорошее, например, французский у нас был с третьего класса три раза в неделю, благодаря чему я этот язык неплохо знаю.
Жалею, что меня не учили петь. А нужно было, поскольку вокальные данные есть. В свое время наш второй режиссер Вадим Иванович Давыдов мне говорил: «Иди на эстраду. Будешь в день зарабатывать больше, чем здесь в месяц!». Но это как-то и в голову не приходило…
И вообще я бы никогда не рискнула, духу не хватило бы, поехать после школы в Москву или Ленинград в театральное училище. Я считала, что в театр должны идти исключительно талантливые, исключительно красивые мужчины и женщины. А мне-то чего позориться?
Но тут… В 1957 году я заканчиваю десятилетку, а Юрий Петрович Киселев открывает студию! И я иду. Никакого блата, никаких связей и поддержки. Как говорил Михаил Михайлович Казаков: «Мы были до ужаса, до безобразия нахальные!». На мне платье с выпускного бала, две косички, бантики… Конкурс – двадцать с лишним человек на место, принять нужно восемь девочек, двенадцать мальчиков (есть такая шутка, что «штаны в театре всегда нужны»). И – о, чудо! – меня взяли! Правда, кандидатом, так как я не сдала историю, но после первого семестра перевели в основной состав. Училась хорошо, осваивала актерское мастерство. Киселев и Давыдов были очень требовательные педагоги: получить у них «четыре» означало получить, по теперешним меркам, «десять». Мы уходили из дома в восемь утра и возвращались в двенадцать ночи: мама даже думала, что я попала в шайку. И так три года.
Играть начала уже на первом курсе. У меня был учебный отрывок из «Доходного места» Островского, я играла Юленьку. Но неожиданно заболела Зоя Георгиевна Спирина, гениальная актриса, и меня ввели в репертуарный спектакль. Ой, как я тряслась! Киселев сам приходил, корсет на мне затягивал, а я что-то беспомощно лепетала, но, так или иначе, выручила – спектакль не сняли. Это сейчас заменить спектакль в случае форс-мажора – обычная практика, а Юрий Петрович считал, что отмена – это ЧП и никак недопустимо. Актер обязан в «Гамлета» ввестись за два часа до начала. И мы так и вводились. Меня за тридцать минут до спектакля ввели в «Аленький цветочек» на роль Капы: у нас идет лекция, входит Вадим Иванович и говорит, что заболела актриса и я должна ее заменить. Я, естественно, не знаю текста. Он мне: «Ничего. Дора Михайловна за тебя в первой картине скажет, потом перерыв – ты выучишь текст ко второй картине, потом опять перерыв – выучишь к третьей картине, в часовой перерыв – выучишь все остальное». Благодаря хорошей природной памяти, мне вводы удавались относительно легко: пока меня гримировали, я уже часть текста знала. Сколько я за свою жизнь вводилась – уже и не сосчитать.
А потом, в 1960-м, учеба закончилась, и меня, и еще трех девочек – героиню, характерную, инженю-травести – оставили в театре. В этом году будет 56 лет, как я в ТЮЗе. Я всегда говорю, что замужем за театром и очень его люблю. Особенно старый ТЮЗ Киселева и Давыдова. Не хочу никого обидеть, но тогда был действительно Театр в лучшем понимании этого слова. Я счастливая и несчастливая одновременно, потому что мне есть, с чем сравнивать. У наших педагогов не было любимых и нелюбимых учеников, но спрашивали с нас строго. Юрий Петрович был крайне жесткий режиссер, требовательный, временами даже деспотичный. Считал, что актер не может быть необразованным человеком. Если кто-то на сцене говорил неграмотно, с орфоэпическими ошибками, он мог поправить один-два раза, а потом выносил приговор: «Деточка, смени профессию». Нам, его первому набору, можно сказать, не повезло в том смысле, что нас он держал буквально в ежовых рукавицах; в следующий набор (курс Юрия Ошерова-Владимира Краснова) Юрий Петрович уже немного отдобрел – видимо, понял, что нельзя перегибать и давить до такой степени, что мы порой даже боялись идти к нему на репетицию. Но как бы там ни было, он и к себе был строг чрезвычайно: никогда не позволял себе прийти неподготовленным, без четкого представления о предстоящей задаче.
На театральную судьбу мне жаловаться грех: всё, что мне принадлежало по моим данным (может быть, за исключением трёх-четырёх ролей), я сыграла. У меня по молодости было замечательное амплуа – героинь-кокет: играла Мамаеву («На всякого мудреца довольно простоты» – А.Н. Островский). Позже перешла на характерные роли – Харитина («Не стреляйте в белых лебедей» – Б. Васильев), Белотелова («Женитьба Бальзаминова» – А.Н. Островский), Анфуса Тихоновна; Мурзавецкая («Волки и овцы» – Островский А.Н.), Филицата («Наливные яблоки» – Островский А.Н.) и т.д. Мне кажется, я вообще актриса Островского и несколько сожалею, что родилась поздно, не в его время, – вот я бы разгулялась! Его характеры – это непередаваемое наслаждение: как сейчас говорят, – чистый кайф! Выходить в замечательной пьесе, произносить удивительный, человеческий, текст! И мне посчастливилось в этом участвовать.
Сколько ролей за всю жизнь было – точно не скажу: что-то около двухсот. У нас было четкое правило: шесть спектаклей в сезон – три взрослых, три детских. И у каждого актера одна новая роль была обязательно: мы без работы не сидели. Конечно, не всех своих героинь я люблю: есть такие, которых играть совсем не хотелось. Но это, что называется, издержки профессии, к этому нужно относиться разумно и не обижаться, если, разумеется, речь не идет о банальной мести режиссера. Я и к детским спектаклям, и к взрослым подходила одинаково ответственно и, пожалуй, соглашусь со Станиславским, который говорил, что для детей надо играть так же, как для взрослых, только лучше.
Актеры – обычные люди, и как у всех, в их жизни случается горе, бывают тяжелые периоды и возникают непростые ситуации. А нужно выходить на сцену и изображать радость и веселье. И деваться некуда. И, надо признаться, выходишь и, несмотря на все старания, заваливаешь роль. А иной раз и сил нет, но вдруг наступает такой подъем, такие эмоции в тебе открываются, о которых и не подозревал ранее. В творчестве возможно всё, даже нечто мистическое, необъяснимое. Хотя я, должна признаться, не люблю слово «творчество» за пафос: Александр Сергеевич Пушкин не нам, грешным, чета, а нигде – ни в черновиках, ни в беловиках – не писал «я в своем творчестве». Это просто работа. И я ему подражаю (смеется. – Авт.)! Всякое бывает. У меня умер папа, а я играла: нельзя было спектакль заменить, нельзя и всё. И нас Киселев к этому приучил: зритель не виноват, он заплатил деньги и не должен вдаваться в подробности актерской жизни. Юрий Петрович говорил: «Личное оставь за порогом, вытри ноги о чистенький половичок и выходи на сцену!». И я не понимаю современных актрис и актеров, когда они отказываются играть по причине несчастной любви или, например, депрессии. Мы играли. У Спириной дочь умерла – она играла, у Лидии Кузьминичны Колесниковой мать умирала, она каждые пять минут домой звонила, но спектакль доработала. И другие поступали так же. Это наша профессия, в ней и ужас её, и прелесть. Как нам говорили режиссеры: все переживания, горе, радость, смех и слезы – всё в актерскую копилку: пригодится. И теперь, по прошествии времени, я понимаю, как они были правы.
***
После нескольких лет в театре я решила получить филологическое образование. Дело в том, что мама всегда была против моего похода в «актёрки» – она считала эту профессию несерьезной. Я была единственным ребенком, и ей хотелось для дочери всего самого хорошего. К хорошему относилось и «верхнее» образование. Уже когда её не стало, я подумала: «Боже мой, я не оправдала ни одной маминой мечты!». И в 32 годика пошла в СГУ. Диплом писала у Галины Федоровны Самосюк по творчеству В.М. Гаршина. Мне дали направление в библиотеку им. В.И. Ленина, поскольку в Саратове научной литературы по моей теме было мало. Приезжаю в Москву, а там висит объявление, что пускают только доцентов, но никак не студентов. Пошла к замдиректора, расплакалась и говорю: «Гаршину так не повезло, он так рано ушел из жизни, его недооценили тогда, ну давайте же восстановим справедливость!». Он опешил от моего напора и разрешил заниматься. По окончании вуза меня рекомендовали в аспирантуру, но я, конечно, не пошла в науку и осталась в театре.
Но некоторое время назад на филфаке попробовали открыть специализацию «Театроведение». Меня пригласили вести «Историю русского театра», а Григория Цинмана, царство ему небесное, попросили знакомить студентов с практической стороной театра, чтобы они знали, где кулисы, колосники и софиты и отличали акт от картины. Пять лет мы с ними занимались: я теорией, Гриша – практикой. Состоялся всего один выпуск, а потом специальность закрыли, видимо, за ненадобностью.
Теперь я работаю в лицее прикладных наук Дмитрия Ивановича Трубецкова: веду драматический кружок и рассказываю, в том числе, о русском театре. Мы ставим спектакли, участвуем в театральных фестивалях, неоднократно выигрывали «золотые маски» и занимали призовые места. Очень неплохие ребятишки, несмотря на то, что основная их нагрузка – математика и физика. Это моя отдушина. Я их люблю, и они мне платят тем же. У меня мальчик один занимался: он всё мечтал об автомобиле. Говорил: «Вырасту, куплю, вы будете моим первым пассажиром». Окончил школу, поступил в университет, и вот года три назад приходит 1-го сентября на линейку и мне: «Тамара Константиновна, я за вами: машина ждет». И мы с ним поехали по Саратову.
А вот студенческий курс не возьму никогда! Не считаю себя вправе. Расскажу один эпизод. Василию Ивановичу Качалову, когда он уже был знаменитый артист и гремел на всю Россию, Станиславский предложил вести курс во МХАТе в 1-й студии. Он собирается, наряжается, а его маленький сын спрашивает: «Папа, ты куда?». Качалов отвечает: «Преподавать, учить актерскому мастерству». И сын вдруг неожиданно заявляет: «Ты считаешь, что всё умеешь?». На этом педагогическая карьера великого актера закончилась. Я себя с Качаловым не равняю, Боже упаси. Я безумно люблю свою профессию и театр, поэтому уверена, что и педагоги должны быть не случайные люди, а достойные, те, кто могут молодому человеку дать знания, научить. На театральном факультете два предмета важны: актерское мастерство и речь. Это основы профессии. Но бывает, что приходит начинающий актер в театр, не выговаривает пол-алфавита, его с первого ряда не слышно. Спрашивается, чему его четыре года учили? И кто учил? У актера ведь в руках ничего нет – ни скальпеля, ни указки, ни микроскопа: только нервы, сердце и душа. Вот этому надо учить. Я не возьму на себя такую ответственность. Нет, я смогу разобрать роль, проанализировать характер, показать, как технично изображать любовь, гнев и радость, но, боюсь, не смогу научить раскрывать душу и жить на сцене. А без этого нельзя стать хорошим актером.
***
На мой взгляд, сейчас происходит хорошо спланированное, руководимое гениальными людьми, уничтожение русского театра, которым мы должны гордиться. Не так давно Марк Захаров в одном из интервью на вопрос: «Почему вы не приглашаете в театр молодых режиссеров? Боитесь конкуренции?» ответил: «Я бы с удовольствием взял, но не вижу талантливых. Я вижу дилетантов, бездарей или просто ненормальных». И я, как ни горько, его поддерживаю. Хочется самовыражения, но таланта нет, поэтому будем эпатировать публику: выйдем на сцену голышом, покажем что-нибудь этакое. Поймите меня правильно: я не ханжа. Если это нужно – ради Бога! Много раз упомянутый Юрий Петрович Киселев всегда говорил: «Нужно – залезай голым на люстру, грызи ножку стула, но чтобы это было оправданно, и тогда никто не обратит внимания, все поймут, что так надо». Но когда не надо – зачем? Зачем в спектакле «Чучело солнца» по роману «Фиеста» весьма откровенные сексуальные сцены? Это даже Хемингуэю, в перманентном его подпитии, не приходило в голову выразить в романе! А мы сделаем! Если это рассчитано на то, чтобы зритель шел в театр, так подобный прием не срабатывает. Напротив, многие недовольны и недоумевают. Спрашивают у режиссера о его замысле, а он вальяжно резюмирует: дескать, я и сам не знаю, почему так решил, вот настроение такое было. И это далеко не единичный случай. Подобных постановок более чем достаточно.
Я совсем не против экспериментов, но если зал начинает захлопывать актеров, значит, люди не хотят смотреть то, что им предлагают. Возможно, некоторым это нравится. Прекрасно: играйте на камерных площадках, с небольшим количеством кресел, но не в детском же театре!
Шел спектакль по пьесе молодого польского драматурга Дороты Масловской «У нас всё хорошо». Автор не додумался, а режиссер решил соригинальничать: девочка-героиня ходит, прошу прощения, с презервативом на голове, делает шарики из презерватива, привязывает их к волосам больной бабушки, мать собирает лопнувшие «шарики» и бросает их в суп. О тексте лучше вообще промолчать…
Судя по многим современным постановкам, кроме беспрерывного секса, физиологических отправлений, насилия, убийств и извращений, не существует ничего более как на сцене, так и в жизни. Плюс ненормативная лексика сплошным потоком. Я еще раз говорю, если это органично для сюжетной канвы – пожалуйста. Но уверяю вас, нередко мат используется ради мата и только. И это всё происходит под разговоры о потерянном поколении и низком культурном уровне нынешней молодежи и подростков. Почему театр стал таким – я не знаю.
Не открою большой тайны, если скажу, что в театре главное – талант. А сейчас, как ни странно, он не так уж важен. Важны отношения с начальством: лижешь спину, лижешь ниже – будут у тебя и талант, и роли, и всё остальное. Поверьте, я говорю выстраданное.
В театре всегда должен быть лидер, который увлечет, поведет за собой труппу. Актеры ведь как дети: их погладь, приласкай – они гору своротят. И если такой лидер появится, театр будет жить.

Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями


Теги:

Оцените материал:12345Проголосовали: 11Итоговая оценка: 2.91
В саратовских школах, где будут проходить выборы, отменят уроки
В Саратовской области официально вводится карта жителя: что она дает
Иван Козаченко уволился из "СГЭТ" через месяц после назначения
Депутат отрезал воду и электричество в скандальном общежитии в центре Саратова: жильцы десять лет скитаются по родственникам
Мэра Саратова и депутатов гордумы предложили не наказывать за коррупцию во время эпидемий, забастовок и терактов
Так "прикрывают" только своих. Официальный комментарий по поводу полицейского "нападения" на шиномонтаж в Октябрьском районе
Реконструкция трамвайного маршрута №8 в Саратове. В Комсомольском поселке уложили шпалы
В Саратовской области районным прокурором стала 30-летняя Анастасия Решетняк
На социальные гарантии сотрудников и неработающих пенсионеров ПривЖД в 2023 году направлено более 4,5 млрд рублей
Экс-директору "Водоканала" в Балаково и главному инженеру вынесли приговор за гибель ребенка в промоине
Какой малый город Саратовской области является комфортным для жизни?
Оставить комментарий

Новости

Частное мнение

18/03/2024 17:19
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с Саратовгражданпроектом
Беседа с инсайдером: продолжаются проблемы с СаратовгражданпроектомСлухи у нас
17/03/2024 12:00
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 марта
Культурный Саратов: афиша мероприятий на 18-24 мартаКонцерты, спектакли, выставки и другие интересности
16/03/2024 10:00
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели
Субботнее чтиво. Итоги уходящей недели За мельканием одних и тех же кадров сложно уследить
15/03/2024 16:00
Серийные разборки. Сериал
Серийные разборки. Сериал "Женщина в доме напротив девушки в окне"Странный "женский" триллер, создатели которого не смогли ни с чем до конца определиться
14/03/2024 14:22
Так
Так "прикрывают" только своих. Почему в деле о полицейском "нападении" на шиномонтаж в Саратове столько тумана?Произошедшее в Октябрьском районе наводит на вполне определенные выводы

Блоги



Поиск по дате
« 19 Марта 2024 »
ПнВтСрЧтПтСбВС
26272829123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Яндекс.Метрика


«Общественное мнение» сегодня. Новости Саратова и области. Аналитика, комментарии, блоги, радио- и телепередачи.


Генеральный директор Чесакова Ольга Юрьевна
Главный редактор Сячинова Светлана Васильевна
OM-redactor@yandex.ru

Адрес редакции:
410012, г. Саратов, Проспект им. Кирова С.М., д.34, оф.28
тел.: 23-79-65

При перепечатке материалов ссылка на «Общественное мнение» обязательна.

Сетевое издание «Общественное мнение» зарегистрировано в качестве средства массовой информации, регистрация СМИ №04-36647 от 09.06.2021. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Эл № ФС77-81186 от 08 июня 2021 г.
Учредитель ООО «Медиа Холдинг ОМ»

18+ Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ