В конце ноября исполнилось ровно четыре года с того момента, как наша Саратовская область «прогремела» на всю Россию псевдокриминальной сенсацией. Если быть более точным, 28 ноября 2010 года по всем ведущим телеканалам РФ разлетелась весть, что Михаил Лысенко — глава Энгельсского муниципального района — в свободное от своих основных профессиональных обязанностей время создал банду. То есть устойчивую вооруженную группу, имеющую своей целью нападение на граждан и организации.
Если верить появившемуся некоторое время спустя официальному сообщению Следственного комитета России, события развивались следующим образом:
«Лысенко с целью физического устранения возможных конкурентов при осуществлении предпринимательской, а в последующем — политической деятельности, в 1998 году совместно с криминальным авторитетом Нефедовым организовал устойчивую вооруженную группу, противоправная деятельность которой осуществлялась на территории Саратовской области более 10 лет. Всего к уголовной ответственности привлечены 11 участников банды, на счету которых 12 тяжких и особо тяжких преступлений. Один из организаторов банды Нефедов, являющийся исполнителем преступных указаний Лысенко, в июле 2012 года осужден к длительному сроку лишения свободы».
Для справки: в августе 2001 года депутаты районного собрания избрали Михаила Лысенко главой Энгельсского муниципального образования. Эту должность он занимал вплоть до 2006 года, пока изменения в федеральном законодательстве не разделили органы местного самоуправления на исполнительную и представительную ветви. После чего, уже 17 марта 2006 года, Михаил Алексеевич на первом заседании Энгельсского районного собрания депутатов третьего созыва был избран главой Энгельсского муниципального района. То есть возглавил представительную ветвь местного самоуправления. Однако народная молва продолжала величать Михаила Лысенко «мэром Энгельса», связывая с ним все имеющиеся достижения города. И таковых было немало.
Перечислю лишь некоторые формальные показатели:
С 2004 по 2007 годы Энгельсский муниципальный район четырежды одерживал победы во всероссийских конкурсах, проводимых Министерством регионального развития РФ.
Дважды район становился призером в номинации «Золотой рубль» и дважды — в номинации «Лучшее муниципальное образование».
Высоко были оценены заслуги Михаила Лысенко и на региональном уровне. За девять лет его руководства районом МО дважды награждалось переходящим штандартом губернатора Саратовской области за экономические достижения и успехи в работе. При этом Энгельс трижды признавался самым благоустроенным городом Саратовской области. И это не просто красивый титул. Думаю, многие из наших земляков смогут подтвердить факт существования любопытного социального феномена, проявившегося в последние годы: многие коренные саратовцы, прожившие в областном центре не один десяток лет, вдруг перебирались в Энгельс. Поэтому никого в Саратове особо не удивило и не шокировало, когда в 2008 году Энгельсский район, единственный из муниципальных образований области, был занесен на областную «Доску почета». Все понимали, что это вполне заслуженно. И вот ведь какой парадокс — в том же самом 2008 году прекратила свое существование банда, действовавшая в Энгельсе на протяжении десяти лет под руководством того же самого Михаила Лысенко — человека, при котором муниципальное образование достигло перечисленных выше успехов. Как такое в принципе могло произойти? Какие реальные факты стоят за громкими обвинениями экс-главы Энгельсского района в тяжких и особо тяжких преступлениях, о которых узнала вся страна? И почему в конце 2010 года один из наиболее благополучных в социальном и экономическом плане поволжских городов по мановению волшебной палочки решили превратить в новую Кущевку? Все эти вопросы, возникшие вскоре после задержания и ареста Михаила Лысенко, волнуют моих земляков уже четыре года.
При этом лично у меня была надежда, что начавшийся в апреле 2013 года в Саратовском областном суде процесс по делу Лысенко сможет пролить свет на многие моменты, до поры до времени считавшиеся тайной следствия. Как сказали бы математики, судебный процесс прошел уже две итерации — две полноценные коллегии присяжных, выслушавших ход судебного следствия от начала и до конца, пытались вынести вердикт. В первом случае вердикта не получилось — коллегия, проработавшая всего один день и оправдавшая Михаила Лысенко примерно по половине поставленных вопросов, на второй день стала недееспособной. Причина — внезапная болезнь одного из присяжных, завершившаяся его отказом посещать судебные заседания.
Новой коллегии присяжных заседателей, которая рассматривала «дело банды Лысенко» с марта по сентябрь 2014 года, повезло больше. Ей все же удалось завершить работу и вынести вердикт. В итоге Михаил Лысенко был объявлен невиновным по всем предъявленным ему обвинениям сугубо криминального характера: создание банды, убийство, причастность к арсеналу с оружием, похищение человека и т.д. Правда, одновременно та же коллегия признала бывшего главу Энгельсского района виновным в получении взятки и отмывании денежных средств. Но поскольку срок давности по такому преступлению, как «отмывание денежных средств», уже истек, Лысенко был осужден лишь за получение взятки в особо крупном размере. Наказание, которое за это единственное преступление назначил Михаилу Лысенко областной судья Александр Дементьев, составило 7,5 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Удивительно, но факт: чуть более строгое наказание (8,5 лет строгого режима) двумя годами ранее получил Юрий Нефедов — криминальный авторитет из Энгельса, на показаниях которого в основном и строилось обвинение Лысенко. При этом Нефедов предварительно заключил сделку со следствием, признал вину в организации убийства, создании и руководстве бандой, хранении и перевозке целого арсенала оружия и взрывчатых веществ, похищении человека, нападении на адвоката с целью воздействия на правосудие и иных уголовных преступлениях. И вот, за весь этот превосходный криминальный букет, Нефедову дали 8,5 лет лишения свободы в колонии строгого режима. А Михаил Лысенко, обвиняемый в тех же самых преступлениях, но оправданный присяжными, получил всего на год меньше, но с конфискационными мерами. Прекрасный пример, чтобы наши сограждане сами сумели составить представление о справедливости и беспристрастности местного правосудия вообще и некоторых саратовских судей — в частности.
Не скрою, все четыре года, прошедшие с момента начала уголовного преследования Михаила Лысенко, я по крупицам собирал информацию об этом уголовном деле, посещал наиболее важные судебные заседания и даже готовил публикации о серьезных процессуальных нарушениях и прецедентах давления на присяжных. Но при этом максимально старался воздержаться от подготовки и публикации статей с изложением существа дела и собственными выводами. Ведь любая статья в СМИ, содержащая авторские оценки и анализ представляемых на процессе доказательств, со всей очевидностью могла быть расценена как форма давления на присяжных, что стало бы формальным основанием для отмены итогов ее работы вышестоящей судебной инстанцией. Подобного финала мне явно не хотелось, поскольку в душе теплилась вера в честность и беспристрастность людей, которым довелось стать присяжными заседателями. По крайней мере, большинства из них. С учетом повышенной политической составляющей данного процесса нельзя было дать заинтересованной стороне хоть малейший шанс отправить результат многомесячного труда присяжных в мусорную корзину. И только теперь, когда приговор по делу Михаила Лысенко состоялся, у меня появились законное право и реальная возможность подробно рассказать об этом уголовном деле.
Предупреждаю: рассказ будет долгим и с большим количеством действующих лиц. Ведь события, связанные с фабулой «дела Лысенко», его расследованием и предъявленными экс-главе Энгельсского района обвинениями, охватывают отрезок времени протяженностью более десяти лет. Поэтому нет ничего удивительного, что многих из персонажей нашего повествования сегодня уже нет в живых. И ушли они на тот свет отнюдь не по своей воле. Так что об обстоятельствах их прежней жизни и мотивации их поступков мы сможем судить лишь с чужих слов, ставших свидетельскими показаниями и осевшими в материалах уголовного дела. Другие «герои былых времен», которым пришлось стать свидетелями обвинения в «деле Лысенко», дожили до наших дней и даже появились в зале судебного заседания. Но, честно признаться, этим людям не позавидуешь. Они «тянут» длительные сроки лишения свободы, а свои показания дают, будучи пристегнутыми наручниками к конвоиру.
Выражаясь метафорически, уголовное дело в отношении бывшего главы Энгельсского района Михаила Лысенко представляется мне своеобразным современным «ящиком Пандоры». То есть своеобразным хранилищем, в котором заключены рвущиеся на волю злые духи. Правда, в интересующем нас варианте этот «ящик» — рукотворный, порожденный усилиями сотрудников наших доблестных правоохранительных органов. Судебные процессы по «делу Лысенко», состоявшиеся с апреля 2013 по сентябрь 2014 года в Саратовском областном суде, открыли этот ящик. «Злые духи» вырвались на свободу… Пришло время и нам разобраться во всей этой мешанине прошлого и настоящего, правды и лжи, страстей и холодного расчета, искренних поступков и откровенных провокаций.
Как все начиналось…
О том, что город Энгельс — едва ли не криминальная столица Поволжья, граждане России узнали 28 ноября 2010 года. В этот день по основным каналам центрального телевидения прошли сюжеты, что в городе Энгельсе Саратовской области обезврежена преступная группировка, много лет наводившая ужас на местных жителей. Группировка была многочисленной и располагала серьезным арсеналом оружия и взрывчатых веществ. Возглавлял эту банду один из местных руководителей, задержанный в ходе успешной операции силовиков. Информация сопровождалась соответствующими картинками. Вот группа спецназовцев штурмует некий частный дом, якобы резиденцию главаря ОПГ. Затем картинка меняется: идет показ результатов этого штурма: сотрудники правоохранительных органов выводят из дома человека в наручниках и с завернутыми за спину руками. Лица задержанного не показывают, но у зрителей остается стойкое впечатление, что это и есть тот самый муниципальный начальник, на протяжении многих лет руководивший изобличенной бандой. Под занавес, для закрепления тезиса о серьезности преступной группы, телезрителям демонстрируется извлеченный из схрона арсенал. На экране мелькают пачки взрывчатого вещества, автоматы, патроны, еще какое-то оружие. Естественно, после подобной телевизионной медиаатаки у несведующего человека не может не возникнуть ощущение серьезности происходящего. А также, что задержанный в результате штурма человек хранил у себя на огороде целый арсенал.
Фамилия его в телесюжетах, насколько я помню, не звучала. По крайней мере, в первый день. Что речь идет о задержании главы Энгельсского района Михаила Лысенко, стало понятно дня через два-три, когда в качестве защитников Михаила Алексеевича появились адвокаты Михаил Мамедов и Станислав Зайцев. Они официально смогли подтвердить факт ареста своего клиента и в общих чертах изложить суть предъявляемых обвинений. Точнее обвинения, поскольку в конце ноября — начале декабря Лысенко подозревался лишь в одном преступлении. Ему инкриминировалось соучастие в убийстве вора в законе Николая Балашова, известного в криминальных кругах как Балаш. По первоначальной версии следствия Михаилу Лысенко отводилась роль то ли заказчика, то ли подстрекателя данного преступления. В этом Михаила Алексеевича изобличал человек, также в те дни арестованный; он признал свое участие в убийстве Балашова и даже написал на имя прокурора Саратовской области Владимира Степанова ходатайство о заключении так называемой «сделки со следствием». Зовут этого человека — Юрий Нефедов.
Сделаю небольшое отступление, дабы поделиться личными впечатлениями от тех дней. С ноября 2010-го по март 2011 года в Саратове работала «Школа журналистского мастерства», организованная «Фондом защиты гласности» (ФЗГ) *. Директором школы официально являлся председатель ФЗГ * Алексей Кириллович Симонов, а среди лекторов было немало маститых журналистов и ученых из Москвы и других российских регионов. При этом вашему покорному слуге была доверена роль руководителя курса журналистских расследований. И вот, когда школа отработала всего две недели, пришла информация об аресте Михаила Лысенко. Казалось, сама судьба преподносила нам идеальный случай, чтобы поучить наших слушателей сбору информации в экстремальных условиях. Поэтому саратовские руководители школы по договоренности с приехавшим из Екатеринбурга лектором Сергеем Плотниковым решили провести специальный семинар, посвященный криминальным расследованиям. Для участия в этом семинаре пригласили адвокатов, бывших следователей и представителей правоохранительных органов. Из адвокатов это мероприятие решились посетить защитники Юрия Нефедова Людмила Томсэн и Павел Сальников, а также защитник Михаила Лысенко Станислав Зайцев. В ходе разгоревшейся дискуссии наиболее активной и словоохотливой оказалась Людмила Алексеевна Томсэн. Из ее выступления участники семинара узнали, что показанный по ТВ штурм домовладения не имеет никакого отношения к главе Энгельсского района. А особняк и выводимый из него человек с завернутыми за спину руками — это подзащитный адвокатов Томсэн и Сальникова Юрий Нефедов. В подтверждение своих слов Людмила Алексеевна пустила по рядам фотографии, свидетельствующие о погроме, учиненном оперативно-следственной бригадой в жилище Нефедова. На цветных снимках были отчетливо видны покореженные двери, выбитые стекла, разбросанные по полу детские учебники и компакт-диски. На полу виднелись бурые пятна. По заверению Томсэн и сестры Юрия Нефедова, также пришедшей на это мероприятие, это капли крови. И появились они в результате силового задержания Юрия Семеновича. Что же касается схрона с оружием, такового не было обнаружено ни в доме Лысенко, ни в особняке Нефедова.
Защитник Лысенко Станислав Зайцев, насколько я помню, на том семинаре был крайне немногословен. Сказал, что его клиент считает обвинение в убийстве Николая Балашова абсурдным и не признает своей вины. Но от подробных комментариев Станислав Максимович отказался, сославшись на тайну следствия и взятую у него подписку. И только относительно недавно адвокат Зайцев рассказал, что происходило с ним и его подзащитным в конце ноября 2010 года:
«Михаил Алексеевич Лысенко был задержан вечером 27 ноября 2010 года по подозрению в причастности к убийству Николая Балашова. Убитый в конце 90-х годов был также широко известен в определенных кругах как вор в законе Балаш. Протокол задержания был составлен и объявлен Лысенко и его защитникам сотрудниками следственной группы ГСУ СК РФ, возглавляемой генерал-майором юстиции Юрием Буртовым.
В тот же день состоялся допрос подозреваемого Лысенко с участием двух его защитников — меня и Михаила Мамедова. В ходе допроса Михаил Алексеевич решительно заявил, что никоим образом не причастен к инкриминируемому ему преступлению, что он лично не знал Николая Балашова и не имел мотивов для его убийства. После окончания официального допроса состоялась устная неформальная беседа адвокатов с генералом Буртовым. После этой беседы у нас, защитников Михаила Лысенко, не оставалось никаких сомнений, что прибывший из Москвы в Саратов руководитель следственной бригады пытается с нашей помощью склонить Лысенко к так называемому «сотрудничеству со следствием». Суть этого «сотрудничества» заключалась в безусловном признании Михаилом Алексеевичем своей вины в убийстве Балашова. И, соответственно, в даче признательных показаний. При этом нам в открытую было заявлено, что некий гражданин Нефедов Ю.А., изобличающий Лысенко в совершении данного преступления, уже заключил соглашение о сотрудничестве со следствием. И это даст Нефедову возможность получить в дальнейшем минимальное наказание за все совершенные им преступления, в том числе и за убийство Балашова.
В случае несогласия нашего подзащитного с предложенным вариантом «сотрудничества» генерал Буртовой обозначил для Лысенко довольно незавидные перспективы. Не ручаюсь за дословность, но смысл сказанного им был примерно таким. По его мнению, город Энгельс, который долгое время возглавлял Михаил Лысенко, является криминальным, как печально известная станица Кущевская Краснодарского края. Поэтому стоит задача провести «очищение», или «декриминализацию», этого города, вытащив на Божий свет многие громкие преступления, творившиеся здесь в прошлые годы. При этом очевиден итог планируемой «декриминализации» лично для Михаила Лысенко, который возглавлял Энгельс на протяжении последних девяти лет. По словам Буртового, Лысенко будет «обозначен» как лидер организованной преступной группировки (ОПГ), и ему придется отвечать за ряд других преступлений против здоровья и имущества жителей Энгельса. А также за преступления в области экономики.
Поскольку Михаил Алексеевич никакого отношения ни к убийству Балашова, ни к иным преступлениям против здоровья и имущества своих земляков не имел, вариант предложенного генералом Буртовым сотрудничества был отвергнут как абсолютно неприемлемый. А сравнение города Энгельса, который многократно и на разных уровнях признавался одним из наиболее развитых и удобных для проживания городов РФ, со станицей Кущевской воспринималось как уничижительное и голословное заявление. Так или иначе, но после завершения этого разговора, когда сам Лысенко и его защитники отказались «пойти навстречу» и принять сделанное им «предложение о сотрудничестве», события стали развиваться ровно по тому самому неблагоприятному для Михаила Алексеевича сценарию, который напророчил во время этой неформальной беседы генерал Буртовой».
Николай Балашов: штрихи к биографии вора в законе
Что мы знаем сегодня об убитом шестнадцать лет назад, в ноябре 1998 года, в Энгельсе Николае Балашове? Для большинства наших современников это почти забытый персонаж. А между тем, в конце 90-х годов, он был весьма известен в определенных кругах. Лично я впервые услышал о существовании Балашова от собственного корреспондента газеты «Известия» по Саратовской и Пензенской областям Александра Кислова. С середины 90-х годов Александр Иванович жил и работал в Саратове, старался по мере сил принимать участие в демократическом движении. На этой почве Кислов близко сошелся с главой и владельцем баскетбольного клуба «Автодор» Владимиром Родионовым. В то время помимо спортивных устремлений Владимир Евстафьевич активно участвовал в политической жизни региона, был одним из главных спонсоров «Союза правых сил» и даже считался теневым кандидатом в губернаторы. Благо, солидные активы в нефтяном бизнесе на территории Саратовской и Самарской областей, которыми в то время владел Родионов, позволяли не только достойно содержать один из лучших в стране баскетбольных клубов, но и «играть в политику». Что же касается журналиста Кислова, Александр Иванович был при Родионове кем-то типа политического советника и консультанта. Поэтому очень часто его можно было застать в кабинете у хозяина «Автодора».
И вот в 1997 или 1998 годах я по каким-то своим журналистским делам должен был встретиться с Владимиром Евстафьевичем. В кабинете присутствовал и Кислов, и оба что-то оживленно обсуждали.
— Представляешь, Саша, я только что познакомился с настоящим живым вором в законе! И даже сразу не понял это,— с порога огорошил меня Кислов.— Вот если бы ты пришел хотя бы на полчаса пораньше, ты и сам мог бы его увидеть...
Из дальнейшего рассказа Александра Ивановича следовало, что он как обычно зашел к Родионову, но тот где-то задерживался. Пришлось подождать в приемной. Здесь Александр Иванович увидел молодого мужчину, также ожидавшего Родионова. Чтобы скоротать время, он разбирал какой-то шахматный этюд. Кислов познакомился с ним и разговорился, он назвался Николаем. И лишь когда в офисе появился Родионов, Кислов узнал, что его новый знакомый Николай и вор в законе Балаш — одно и то же лицо.
— Удивительно, такой молодой, интеллигентный — никак не подумаешь, что это вор в законе,— продолжал вслух изумляться Кислов. Видя мое неподдельное замешательство, Владимир Родионов счел нужным дать пояснение. Не ручаюсь за дословность, но звучало оно примерно так:
— Да, я действительно дружу и поддерживаю отношения с Николаем Балашовым. Ему очень непросто, поскольку на сегодня в нашей области он единственный славянский вор в законе. И у нас есть договоренность на случай чрезвычайных событий. Если так случится, что меня убьют, Николай защитит моих сыновей и семейный бизнес. Ну а если что-то случится с Николаем, я со своей стороны обещал материально поддерживать его жену и дочь.
Больше тему Балаша мы в разговорах с Родионовым никогда не затрагивали. Более того, ни в ходе предварительного расследования, ни на этапе судебного разбирательства Владимир Родионов не фигурировал даже в качестве свидетеля. Хотя фамилия его в зале суда все же звучала. Назвал ее свидетель Петр Петрович Самородов, отбывающий длительный срок наказания за покушение на убийство. Он сообщил суду и присяжным, что с Владимиром Родионовым его познакомил в 1997 году именно Николай Балашов. К тому же, Николай Балашов — крестный отец одного из внуков Родионова.
Детство и юность будущего вора в законе Балаша пришлись на советские годы и внешне выглядели вполне благополучно. Родился Николай в 1963 году в приличной семье. Его отец Павел Петрович до выхода на пенсию работал старшим инженером-конструктором на Саратовском заводе приемно-усилительных ламп. Мать Валентина Петровна была инженером по озеленению. Семья Балашовых считалась многодетной — в ней подрастали трое пацанов. И Николай был самым младшим. Жили Балашовы в Ленинском районе, на улице Тархова.
Шли годы, братья окончили школу, затем — высшие военные училища, стали офицерами. Старший брат Игорь окончил Энгельсское высшее зенитно-ракетное училище, средний — Петр — Вольское высшее училище тыла. А вот младшему брату Николаю судьба еще в юности уготовила событие, роковым образом отразившееся на всей его дальнейшей жизни. Вот что об этом рассказал на допросе средний брат Петр Павлович Балашов, официально признанный потерпевшим:
«Что касается моего младшего брата Николая, с ним было все иначе. Когда Николай учился в 10 классе одной из средних школ г. Саратова, в его присутствии произошла групповая драка, в ходе которой был убит молодой человек. Сам Николай в ходе данной драки получил ножевое ранение в живот. В результате, оставшись жить, Николай был осужден к 10 годам лишения свободы. В ходе отбывания наказания Николаю за драку в местах лишения свободы добавили еще два года. Николай освободился из мест лишения свободы в 1992 году. Чем он занимался с тех пор, мне неизвестно, так как домой к родителям по роду своей службы в армии я приезжал очень редко. А когда виделся с Николаем, общался с ним, интересовался о его личной жизни. Сам Николай просил меня ничего у него не спрашивать. Чем это было вызвано, мне неизвестно. О своих планах, целях сам Николай мне ничего не рассказывал».
Сегодня трудно судить, насколько этот взгляд объективен. Но существует и официальная точка зрения. Весной 1980 года, когда 16-летний Коля Балашов по обвинению в убийстве оказался в стенах саратовского СИЗО, с ним проводилась комиссионная психолого-психиатрическая экспертиза. Вот лишь некоторые из выводов, которые отразили в своем заключении члены экспертной комиссии:
«С 6-го класса подпал под влияние улицы, начал не выполнять домашние задания и прогуливать уроки. На замечание учителя мог ответить дерзостью. Курит, с 9-го класса время от времени употребляет спиртные напитки. В семье Николая балуют, покупают ему дорогие вещи. Состоял на учете в ДКМ за угон мотоцикла».
И как финал: «7 марта 1980 г. подростки Балашов, Фирсов и др. избили гр. Лысенко. От нанесенных побоев последний скончался. Драку учинили в нетрезвом состоянии».
Вот ведь какая ирония судьбы! Человек, за убийство которого впервые был осужден Николай Балашов, и человек, которого спустя тридцать лет обвинили в заказе и организации убийства Балашова, оказались однофамильцами. Просто мистика какая-то.
Теперь представьте себе ощущения самого Николая Балашова, попавшего в тюрьму еще подростком, а вышедшего из нее уже зрелым мужчиной. И совсем в другой стране. Не было уже Советского Союза с его идеологическими догмами. Зато вовсю торжествовал дикий рыночный капитализм с новоявленным рэкетом и весьма условными представлениями об уголовных понятиях. В уголовном мире шла незримая борьба за лидерство между теми, кто прошел советские тюрьмы, и теми, кто на волне рыночной свободы пытались стать новыми королями преступного мира. Началось десятилетие разборок между криминальными группировками и их лидерами, унесших не одну сотню молодых жизней. В гуще этих непростых событий оказался вышедший на свободу в 1992 году Николай Балашов. Человек, которому судьбой через три года будет уготовано получить титул вора в законе. А еще через три года пасть от пуль убийц. Поэтому, не разобравшись в криминальном раскладе тех лет, не определив место и роль Балаша в криминальной иерархии Энгельса середины 90-х годов, практически невозможно будет понять причины и мотивы этого преступления. А без этого — сделать адекватный вывод, насколько бывший глава Энгельсского района Михаил Лысенко причастен к данному убийству.
Итак, вернемся к нашему герою. В 1992 году Николай, вместо возращения в родительские пенаты, переезжает в Энгельс к своей избраннице Ольге, которая становится его гражданской женой. В 1993 году у них рождается дочь Кристина, крестным отцом ее будет известный в Энгельсе бизнесмен Александр Камаев. Впоследствии многие из участников криминальных событий в Энгельсе 90-х годов, выступая в качестве свидетелей в «деле Лысенко», будут называть Александра Камаева «кошельком Балашова» и членом его преступной группировки. Однако факт, что еще в 1993 году Камаев стал крестным отцом дочери Балашова, свидетельствует, что этих двух людей связывало нечто гораздо большее, нежели деньги или криминальное покровительство. Ведь в 1993 году Балашов еще не был вором в законе, а Камаев — хозяином казино «Эльдорадо». В областном суде Александр Геннадьевич честно признал, что более или менее реальную прибыль от казино он начал получать только в 1997 году.
Криминальные расклады города Энгельса
В середине 90-х Николай Балашов был коронован в Перми. Причины этой коронации, равно как и обстоятельства, при которых она происходила, даже в то время вызвали много вопросов как в воровской среде, так и в правоохранительных кругах. Вот что вспоминает Тенгиз Озманов, известный как вор в законе Дато:
«Вор в законе по кличке Якутенок приехал из Перми и повез в Пермь Балашова Н.П., чтобы короновать его. Это было примерно в 1994-1995 годах. После этого, вернувшись в Энгельс, коронованный Балашов здесь уже обмыл, то есть отметил это дело. Шота, Ной и я были возмущены, что без нас — воров в законе — короновали Балашова. Лысенко М.А. на коронации не присутствовал».
Полковник милиции в отставке Юрий Гапкалов, служивший в 1998 году в РУБОПе заместителем начальника отдела по борьбе с бандитизмом, в показаниях в суде заявил, что короновали Балашова так называемые «мокрушники» — Якутенок и тольяттинские воры. По-видимому, сделано это было в противовес укоренившейся к тому времени в Саратовской области группе грузинских воров в законе. Хотя само завершение коронации, точнее — ее неформальная часть, не обошлось без эксцессов. Другой ветеран РУБОПа, Михаил Лямин, рассказал, как проходили торжества по поводу коронации Балашова. Для проведения этого мероприятия была выбрана бывшая турбаза «Тантала». Видимо, имеется в виду база отдыха Сокино, расположенная на территории Лысогорского района и принадлежавшая в то время коммерческому банку «Порта». Как известно, этот банк впоследствии был закрыт по инициативе правоохранительных органов из-за тесных связей с криминальными группировками. Через некоторое время после начала «праздника» сам Балашов и еще Олин, впоследствии убитый, куда-то отъехали. И когда на турбазу пожаловали сотрудники милиции, самого виновника торжества там не оказалось. Зато был задержан Якутенок вместе с проститутками. Однако оружия при нем не было, и его вскоре пришлось отпустить.
Так или иначе, но одновременно с воровской короной Николай Балашов заполучил и громадную ответственность. Точнее — головную боль. В начале и середине 90-х годов в Энгельсе действовало около десятка различных преступных группировок. Практически все они были вооружены огнестрельным оружием и конкурировали из-за сфер влияния. Кровавые разборки со стрельбой и похищениями братков случались постоянно. При этом жертвами становилась не только «пехота», но и криминальные авторитеты. Более того, в преступной среде находились люди, отважившиеся покушаться даже на воров в законе. Вот лишь небольшой мартиролог криминальной жизни Энгельса 90-х годов, составленный в хронологической последовательности:
1993 год — киллер расстрелял из автомата двух мужчин, находившихся в салоне автомобиля. Жертвами оказались ведущие совместный бизнес руководитель городского отделения Союза ветеранов Афганистана Сергей Кобзаренко и криминальный авторитет Юрий Нефедов. При этом Кобзаренко был убит на месте, а Нефедов тяжело ранен (было прострелено легкое), но выжил. После покушения Юрий Нефедов еще несколько лет восстанавливал здоровье в различных медицинских учреждениях.
1994 год — в Москве убит криминальный авторитет из Энгельса Василий Никушоров (Никушор), первый официальный директор казино «Эльдорадо». Существует две версии, объясняющие это убийство. По свидетельству журналиста Сергея Михайлова, незадолго до покушения Никушор серьезно поссорился с Игорем Чикуновым. Вот что сообщает Михайлов в первом томе своей книги «Криминальный Саратов»:
«Точно неизвестно, что они именно тогда не смогли поделить. Говорят, что поводом для ссоры послужило взаимное оскорбление друг друга, как говорится, «по пьяной лавочке». Ссора двух авторитетов грозила перейти в войну, и в милиции, зная о ней, не на шутку были встревожены: за стволы одновременно могли взяться десятки человек. И только вмешательство авторитетных и сильных людей помогло тогда примирить стороны». (Сергей Михайлов. Криминальный Саратов: О чем говорили все. Часть I, 1997. с.73).
По другой версии, Никушора, родного брата супруги энгельсского смотрящего Анатолия Мишкиниса (Кабана), убили из-за его явного тяготения к грузинским ворам в законе. Вероятными исполнителями при этом называются люди из группировки другого энгельсского авторитета — Владимира Зыряева (Зыряя).
Зимой, в самом начале года, был убит один из зыряевских братков — Федор Чеботарев (Цыганок). В Энгельсе было известно, что убийство Цыганка совершили «анисинские». Лидер этой группировки Анисин формировал свою банду из числа несовершеннолетних подростков, не стесняясь вооружать подопечных стрелковым оружием и боевыми гранатами.
1995 год стал одним из наиболее кровавых в новейшей криминальной истории Энгельса. В конце июня на окраине села Шумейка Энгельсского района была обнаружена сгоревшая «девятка» с пятью обуглившимися трупами. В ходе следствия выяснилось, что жертвами разборки стали трое юных гангстеров из анисинской группировки и две их подруги, решившие провести досуг на турбазе «Росинка». Так уж вышло, что в тот же вечер в соседнем гостевом домике на той же турбазе отдыхали четверо зыряевских. Возникла разборка, в ходе которой зыряевские отомстили анисинским.
А в конце того же 1995 года был убит Владимир Зыряев. Считалось, что из всех энгельсских авторитетов он наиболее активно поддерживал Николая Балашова в его незримом противостоянии с кавказскими ворами.
1996-1998 годы стали временем криминальной охоты на местных воров в законе. В 1996 году в Энгельсе был убит вор в законе Шота — Гагуа. В 1997 году в Москве был убит вор в законе Худо. В 1998 году с помощью заложенного в подъезде взрывного устройства преступники покушались на жизнь Дато (Тенгиза Озманова) и одного из братьев Пипия. По счастливой случайности обошлось без смертей.
Естественно, в эти годы у Николая Балашова тоже появилось немало смертельных врагов. Если верить показаниям на процессе по «делу Лысенко» друга Балаша Петра Самородова, в период с 1995 по 1998 годы на Николая было совершено не менее четырех покушений в Саратове и Энгельсе. В частности, в Саратове Балашова пытались убить около магазина «Ностальжи». А последнее неудавшееся покушение произошло летом 1998 года в Энгельсе, когда Балашов вместе с супругой и ее братом Андреем решили посетить кинотеатр «Дружба». По признанию Самородова, Николая спасло только то, что киллер перепутал его с Андреем.
Чтобы понять, кому и чем мог мешать новый вор в законе и почему на него регулярно покушались, стоит привести некоторые оценки людей, знавших его непосредственно или сталкивавшихся с ним в энгельсский период жизни.
Тенгиз Озманов на просьбу следователя сообщить «характерологические особенности личности Балашова» сообщил: «Никак не могу его описать. Он сам по себе жил, уголовник. Если какой-то целью задавался, доводил ее до конца. При этом цены человеческой жизни он не знал, был очень агрессивный, держал весь город Энгельс в страхе. Все коммерсанты его боялись и давали ему деньги за покровительство, чтобы их не трогали и не наезжали на них». Примерно такой же ответ последовал и на вопрос об его отношениях с Балашовым: «Город по сферам влияния мы с ним не делили. Я ни с кем не соперничал, свой кусок я всегда имел. Поддерживал отношения как вор с вором, никаких финансовых отношений у меня с ним не было, конфликтов с ним у меня никогда не было».
А вот что сообщил в свидетельских показаниях Сергей Маркин, ныне президент федерации карате Северо-Кавказского федерального округа. В середине 90-х годов он проживал в Энгельсе и имел репутацию авторитетного человека:
«Мишкинис боялся Балашова. Балашов был такой зверь, что он сначала всех объединил под свое знамя, а из-за того, что он был зверь, потом все начали отходить от него. Сапара (Игорь Мутенин.— Авт.) был правая рука Балашова, а потом они что-то перехлестнулись из-за Мишкиниса.
Балашов кровожадный, безбашенный человек. Все его боялись, он бесконтрольный, чувствовал поддержку. Я благодарен Лысенко, что был убит Балашов. Если бы не случилось этого, еще не один человек бы погиб. И я в том числе. Балашов — это была бешеная собака. Которую надо было остановить каким-то образом, вот они его и остановили. Лысенко тоже боялся Балашова. Лысенко сам не был криминальным авторитетом, он был бизнесменом. Он всегда действовал через лиц криминальных структур, непосредственно Нефедова, это мне известно по слухам.
Балашов был в хороших отношениях с Рудченко М.М., который в тот период времени являлся начальником Энгельсского РОВД, они вместе отдыхали, парились в бане».
Следует пояснить, что в период с 1993-го по начало 1999-го года Михаил Рудченко был заместителем начальника областного ГУВД генерала-лейтенанта Владимира Булгакова, руководил всей криминальной милицией нашего региона. Для тех, кто жил в эти годы и интересовался нюансами региональной политики, не было секретом, что в эти годы руководство областного ГУВД находилось в серьезной конфронтации как с главами региона (сначала с главой администрации области Юрием Белых, а затем с губернатором Дмитрием Аяцковым), так и с коллегами из РУБОПа. В этой связи сведения, что вор в законе Балаш был в хороших отношениях и даже парился в бане вместе с Михаилом Рудченко, представляются мне весьма сомнительными. Вскоре после того как Дмитрию Аяцкову удалось добиться отставки Владимира Булгакова, Михаил Рудченко навсегда покинул Саратовскую область. В начале 1999 года Рудченко в составе комиссии высоких чинов МВД, возглавляемых генералом Колесниковым, участвовал в операции по декриминализации Красноярского края. При этом он так понравился тогдашнему губернатору края Александру Лебедю, что вскоре получил назначение на должность начальника Красноярского краевого ГУВД и стал генералом МВД. Погиб Михаил Мефодьевич Рудченко в начале «нулевых», во время инспекционной поездки на Северный Кавказ. Вертолет, где находились высокопоставленные чины МВД, был сбит террористами. Никому из тех, кто находился на его борту, выжить не удалось. Ныне имя генерала Рудченко носит центральная набережная города Энгельса. Спрашивается, зачем главе района Михаилу Лысенко потребовалось это вечное напоминание о человеке, закадычном друге Балаша, убийство которого, по версии обвинения, организовал все тот же Лысенко.
Допускаю, что в отечественной истории случались прецеденты и не такого цинизма. Вспомните, например, о судьбе известных русских ученых братьев Вавиловых. Всемирно известного биолога и генетика Николая Вавилова сталинский режим уморил голодом в саратовской тюрьме. Не известен даже точно год его смерти: то ли 1943-й, то ли 1944-й. А вот родного брата «врага народа», физика-оптика Сергея Вавилова великий «вождь всех народов» сделал президентом Академии наук СССР. Но не думаю, что Михаил Алексеевич Лысенко может конкурировать в этом плане с Иосифом Виссарионовичем Сталиным.
Впрочем, далеко не все лица, дававшие показания по «делу Лысенко», видели в Николае Балашове кровавого монстра и потенциального терминатора. В ходе предварительного следствия и в суде звучали и кардинально противоположные мнения.
Вот что сообщил о своем погибшем брате Николае Петр Павлович Балашов:
«Что касается характерологических особенностей личности моего брата Николая, он был всегда добрым, уравновешенным, спокойным и отзывчивым парнем. Николай никогда ни с кем не конфликтовал, каких-либо вспышек гнева я у Николая никогда не наблюдал».
А вот мнение криминального авторитета Петра Самородова: «Балашов не готовил покушения на кого-либо, он был некровожадным человеком. По криминальным понятиям воры в законе не могли проливать крови».
Удивительно, но даже бывший высокопоставленный сотрудник милиции, а ныне адвокат Михаил Венецкий, проходивший по «делу Лысенко» в качестве потерпевшего, весьма положительно отзывался в суде о Балашове. «За то время, что я работал в РУБОПе, Николай Балашов никаких преступлений не совершал»,— заявил Михаил Александрович. Стоит уточнить, что в РУБОПе Венецкий работал с апреля 1996 года вплоть до 1999-го. А до этого с начала 90-х годов был начальником криминальной милиции в Энгельсе. Впрочем, даже в показаниях людей, весьма негативно отзывавшихся о Балашове, встречаются сведения о положительных качествах этого человека.
Уже упоминавшийся выше Сергей Маркин долгие годы имел неприязненные отношения с Николаем Балашовым. Основной причиной конфликта стала публичная драка между Маркиным и Балашовым и его людьми. Если верить показаниям Маркина, она произошла из-за того, что Балашов грубо оскорбил его в присутствии Дато. Тем не менее, публично бросив вызов страшному Балашу, Маркин остался жив. Более того, летом 1998 года случилось и вовсе неожиданное событие. Вот что об этом рассказал Маркин в своих показаниях: «Летом 1998 года на мой день рождения приехал Балашов с женой и дочерью и подарил мне гобеленовую картину. Я пригласил его за стол, он сел и молчит. Он сказал мне, что жалеет об этом потерянном времени: «Я столько лет с тобой воевал, а ведь мы могли быть друзьями». Я предложил ему отнестись к этому философски и начать отношения с чистого листа. После этого Балашов уехал. По нему было видно, что у него серьезные проблемы, он о чем-то серьезно думал».
Юрий Нефедов: организатор убийства и главный свидетель обвинения
Теперь вернемся в осенний день 27 ноября 2010 года. Именно тогда вполне благополучный глава Энгельсского района Михаил Лысенко был задержан по подозрению в причастности к убийству вора в законе Николая Балашова. При этом возглавлявший следственную группу генерал Юрий Буртовой известил Михаила Алексеевича и его адвокатов, что у правоохранительных органов имеются серьезные, изобличающие Лысенко, показания. Сегодня, по прошествии четырех лет, мы можем с полной уверенностью сказать, что генерал Буртовой лукавил. Точнее, выдавал желаемое за действительное. К тому моменту, когда состоялся первый допрос Лысенко в качестве подозреваемого, у следствия имелась только информация, что задержанный несколькими днями ранее гражданин Нефедов написал ходатайство на имя прокурора Саратовской области с предложением заключить с ним досудебное соглашение. В обиходе такое соглашение называется «сделкой со следствием». Условия подобного соглашения типичны: в обмен на признательные показания и изобличение подельников участник сделки обеспечивает себе особый порядок судопроизводства. А это гарантирует ему две трети от максимального наказания. Что же касается конкретных показаний, изобличающих Михаила Лысенко и в подробностях описывающих мотив убийства и фактические обстоятельства совершения этого преступления, таковые Юрий Нефедов начал давать лишь вечером 27 ноября. А закончил утром следующего дня.
Не скрою, я и многие другие журналисты все это время очень хотели ознакомиться с этими показаниями и понять, что в них — правда, что — ложь. Но получить эту информацию у адвокатов, связанных подпиской о неразглашении тайны следствия, в то время было нереально. Пришлось ждать судебного процесса. К тому времени Юрий Нефедов, заключивший сделку со следствием и осужденный особым порядком к восьми с половиной годам заключения, находился в местах лишения свободы. Так что на процессе по «делу Лысенко» он имел статус свидетеля, хотя и прибывал в суд под конвоем. Однако с первых же минут появления свидетеля Нефедова в зале судебного заседания начали происходить неприятные процессуальные «сюрпризы». Некоторые из них, ранее опробованные лишь в столичных судах, были в новинку в саратовской судебной практике. Иные и вовсе носили прецедентный характер. Началось все с того, что председательствующий в процессе судья Александр Дементьев изменил оговоренному в законе порядку допроса свидетелей и не стал брать у Нефедова подписку об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Подобная судебная новация вызвала резкие протесты адвокатов, но переубедить судью по этому вопросу защитникам не удалось.
Вторым неприятным сюрпризом стало проведение допроса Юрия Нефедова в закрытом судебном заседании. В принципе, действующий закон позволяет проводить закрытые судебные заседания в двух случаях: если этого требует сохранение государственной тайны либо в ходе судебного разбирательства предполагается затронуть некие интимные подробности жизни кого-либо из участников процесса. Последнее, как правило, имеет место во время процессов над насильниками, педофилами или иными сексуальными извращенцами. Однако в последнее время в российской судебной практике появилась тенденция делать частично закрытые судебные процессы. При этом в «закрытую часть» традиционно попадают допросы свидетелей, ранее заключивших сделку со следствием и находящихся под государственной защитой. При этом уже отработана стандартная мотивировка такой частичной закрытости — «для обеспечения безопасности свидетеля». То есть судья, принимающий решение о закрытом допросе такого особого свидетеля, как бы априори предполагает, что в зале судебного заседания присутствуют люди, способные нанести вред жизни и здоровью такой важной персоне. Очевидно, что после подобного решения из зала суда удаляются не только зрители, но и журналисты. Тем самым грубо нарушается важнейшее конституционное право большого круга лиц на свободное получение и распространение информации. К чести саратовских судей, до недавнего времени в их практике практически не было допросов «закрытых свидетелей». Или, возможно, такие случаи не известны автору этих строк и некоторым саратовским адвокатам, с которыми по этому вопросу удалось пообщаться. Так или иначе, но «закрытие» допросов Юрия Нефедова и Юрия Суляна, к которому прибег судья Александр Дементьев при рассмотрении «дела Лысенко», стало неприятным сюрпризом и лично для меня, и для многих других журналистов, работающих на процессе Лысенко.
Впрочем, нет ничего тайного, что когда-нибудь не станет явным. Сегодня, когда судебный процесс завершен и вынесенным вердиктом присяжных Михаил Лысенко признан невиновным в убийстве Николая Балашова, настало время и простым людям узнать обстоятельства и факты, на которых строилось это страшное обвинение. Как уже было сказано, в основу обвинения были положены показания криминального авторитета Юрия Нефедова. Итак, давайте посмотрим, как Юрий Нефедов объяснил следствию причины, по которым вор в законе Николай Балашов был убит и кому в Энгельсе была нужна эта смерть. Одновременно нам предстоит узнать, как готовилось это преступление, и оценить степень правдивости главного свидетеля обвинения.
Из показаний Юрия Нефедова, данных 27-28 ноября 2010 года следователю по ОВД ГСУ Следственного комитета И.В. Подгорному:
«В 1998 г. ко мне в офис приехал Мутенин Игорь по кличке Сапара и сказал, что хотел со мной серьезно поговорить, так как со слов Балаша — Николая Балашова, вора в законе, в стрельбе в него (Мутенина) участвовал я. При этом он добавил, что к нему в больницу приезжал Лысенко М.А. и сказал, что стрелял Балаш…
Я Мутенина выслушал, а на следующий день приехал ко мне Балашов и, как бы предупреждая меня, сказал, что Сапара, то есть Мутенин, хочет меня убить. Балашов сказал, чтобы я прислушивался к ворам в законе и, ни грамма не стесняясь, предложил убить смотрящего в городе Мишкиниса, так как тот прислушивается к грузинским ворам, а также Маркина Сергея. В этом случае мы с ним вдвоем будем царствовать. Я сказал, что подумаю, а сам через несколько дней встретился с Мишкинисом по кличке Кабан и рассказал ему о разговоре с Балашовым. Я сказал также, что приезжал Сапара, а потом неожиданно — Балашов. Я сразу подумал, что это все постановка какая-то. Мы решили вместе думать и чаще созваниваться. Вскоре опять ко мне приехал Мутенин, и ему я рассказал, что Балашов рассказал мне, что тот хочет меня убить, а также про предложение убить Мишкиниса и Маркина, чтобы править городом вдвоем. Мы решили позвать Кабана и посоветоваться с ним. Это была осень 1998 года.
Мишкинис и Мутенин приехали ко мне в офис в д. 55 по ул. Нестерова в г. Энгельсе Саратовской области, где в конечном итоге убийство Балаша и состоялось. Мутенин пригласил нас в кафе, где сказал, что Балаш также хочет убить его близкого знакомого Лысенко. И Лысенко говорил, что любого человека в городе он поддержит и поможет, чтобы эту опасность из города убрать. Хочу добавить, что еще в 1996 году вор в законе по кличке Дато говорил, что нужно убить Балашова.
Мутенин сказал, что крупные чины тоже ничего не могут сделать с Балашовым. Я знаю, что еще даже в то время у Лысенко были большие связи у милицейских чиновников, так как все приезжали к нему за «Волгами», когда он работал на «ГАЗе», где продавали машины с завода и ремонтировали их. Балашов был в хороших отношениях с начальником РУБОПа Прошиным, и милиция сама об этом знает. Это действительно было так, так как когда убивали Зыряева Володю, убивал его тот же Сапара, на месте преступления нашли его очки и прочее, но тем не менее его покрывали Балашов и начальник РУБОПа Прошин, и он продолжал оставаться на свободе.
Первый раз я познакомился с Лысенко в 1994 году, когда съездил на «ГАЗ» один раз. Некто Анисин сказал, что Лысенко может подешевле продать автомашину «Волгу» и он неплохо ко всем относится, с Васей Никушором он дружит, которого, как говорят, убили по наколке Балашова, когда он ездил в Москву.
Я поехал к Лысенко, зашел, представился, сказал: «Здравствуйте, Михаил Алексеевич», но тот встретил холодно и сказал, что, если я хочу, в кассе могу оплатить и купить машину. Я развернулся и ушел.
У меня был помощник, моя правая рука, к которому я относился, как к родному,— это Ткаченко Михаил. Он нашел подход к Лысенко, и у них сложились отношения.
Я в разговоре спросил у Ткаченко Михаила, возможно ли, чтобы Лысенко мог чуть ли не открыто говорить Сапаре: уберите — и какая-то поддержка будет за это, и что ему какая-то опасность действительно угрожает. Тогда мне казалось нереально, что даже вор в законе может угрожать такому человеку, как Лысенко, у которого связи и деньги. Он, Ткаченко Михаил, сказал, что такое возможно, и у Лысенко проблемы с Балашовым, и от него он теперь хромает.
Ткаченко Михаил сказал, что у него хорошие отношения с Лысенко, и осенью 1998 года мы с ним поехали к Лысенко на «ГАЗ». Все события развивались в течение месяца-полутора. На встрече я рассказал всю свою ситуацию, что Балашов предлагал мне убить Мишкиниса и Маркина, что ко мне приходил Сапара. И спросил, что мне делать. Лысенко ответил, что у Балашова поддержка — Прошин, и ничего нельзя сделать, так как РУБОП обладает большой силой. Но Балашов кровожаден. И начал перечислять, к каким убийствам причастен Балашов. Лысенко сказал, что все мы сдохнем, если не сделаем этого. Лысенко сказал, что не хотел говорить, но раз приходил Сапара, то он скажет. Он предложил решить вопрос с Балашовым, то есть убить Балашова, иначе он убьет всех нас. При этом Лысенко мне и Ткаченко Михаилу говорил красивые слова, что, убив Балашова, мы спасем город. А если нет, и сами подохнем, и многие подохнут. Лысенко сказал, что все мы должны решать вместе с Сапарой.
Уже конкретная встреча произошла дома у Мишкиниса. Кроме него на встрече были я, Ткаченко Михаил и Мутенин. Это место я без вопросов могу показать. Вчетвером мы уже обговаривали убийство Балашова. Мутенин сказал, что у него нет людей, у Мишкиниса не было людей, так как он был смотрящим. Идти было не к кому, к наркоманам не пойдешь. Я сказал, что нахожусь в таком положении, что одни говорят: «Убейте». Лысенко говорит: «Убейте». Сам Балаш себя ведет так, что выхода не остается. (…)
Если быть ближе к теме, когда мы сидели вчетвером (Сапара, Мишкинис, Ткаченко и я), разговаривали, Ткаченко Михаил сказал, что он смог бы убить Балаша, но нужно было оружие и придумать, как сделать. Сапара как более опытный сказал, что когда он у нас собак подкармливал, то присмотрелся и пришел к выводу, что в этом месте будет очень удобно — рядом с дорогой и не видно. Также сказал, что есть несколькозарядное ружье. Ткаченко сказал, что ему для поднятия духа нужен еще кто-то. В то время у нас в деревне Красный Яр работал Новокрещенов Павел, которого я знал с 1989 года, познакомившись в изоляторе во время нахождения под следствием в Саратове. (…)
Когда Новокрещенов освободился, он пришел ко мне, так как у него никого нет. Он «сидит» с 14 лет, то есть постоянно, и в то время сидел уже три раза. Тогда тяжело было найти работу, и Ткаченко Миша предложил устроить его в Красном Яре, чтобы он сторожил и присматривал за людьми.
Так вот, мне пришла в голову идея, что Новокрещенов может быть вторым, кто вместе с Ткаченко убьет Балашова. Мы рассказали Новокрещенову, что Балашов всех убивает, и мы не знаем, что делать. И я предложил ему пойти на убийство Балашова. Новокрещенов согласился.
Мутенин передал для убийства Балашова ружье, а Мишкинис — пистолет ТТ. Ткаченко взял себе ружье, которое Мишкинису принесли некто Кот и второй человек, фамилию которого я не помню. Он сейчас отбывает наказание за покушение на убийство вора в законе Дато, за что был осужден в 2005 году. (…)
Итак, ружье привезли вечером осенью 1998 года, число я не помню. Я не спрашивал, откуда взялось оружие. От Мишкиниса мы возвращались уже с ружьем и пистолетом и поехали к себе в офис. Ткаченко Михаил сказал, что возьмет ружье, а пистолет отдал Новокрещенову. Перед убийством они из оружия постреляли. Ткаченко Михаилу не надо было ничего лишний раз говорить, он понимал сам».
(продолжение следует)
_______
* признан в России НКО-иноагентом
___________________________________________________________________________
Реклама
Как удивить женщину? Существует множество вариантов – это может быть букет цветов, оригинальный подарок или же духи. Для того, чтобы купить женские духи, Вам необходимо воспользоваться сайтом valeryshop.ru. Огромный выбор удивит Вас и поможет сделать правильный выбор.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
