Мы тут посовещались и подумали: что-то мало внимания рубрика «Другой город» уделяет гаражной культуре. Ведь некогда гараж для трудящегося человека был своего рода философией жизни или, если хотите, храмом альтернативных развлечений и внутренней миграции. Здесь, «убегая от супружеских объятий», мужики собирались, играли в карты, распивали напитки, делились сокровенным, а в переломные моменты дискутировали, «что же будет с Родиной и с нами», создавали подпольные объединения и даже банды. Благо гаражи, как правило, находятся на задворках городской цивилизации, вдали от излишнего внимания блюстителей порядка и прочих людей «с активной жизненной позицией». Это интеллигенты сидели на кухнях, обсуждали новости радио «Свобода» и, как считалось, «преклонялись перед Западом», а вот местом ситуативного «диссидентства» для трудящихся масс непременно являлся гараж. Как, собственно, и для бунтующей против капитализма западной молодёжи, в своё время создавшей целое музыкальное направление «garage rock».
На берегу очень дикой реки…
Для исследования гаражной культуры в пространстве Саратова (как и большинства других постсоветских городов) не надо заморачиваться и строить заумные маршруты. Ведь, в принципе, соответствующие массивы одинаковы по внутреннему строению и представляют собой лабиринты проездов между однотипными боксами. Но нам показалось интересным не столько устройство и композиция гаражных кооперативов, сколько их соотношение с окружающим урбанистическим пространством, метафизикой места и прочими психогеографическими примочками. Поэтому мы решили отправиться не просто в гаражи, а в сохранившийся участок Белоглинского оврага — между улицами Рахова и Пугачёвской. Как говорят учёные, «сейчас можно с уверенностью констатировать, что Белоглинский овраг окончательно утрачен в качестве потенциального элемента ландшафтно-экологического каркаса города и в значительной степени не действует как природная дренажная система». Но в выбранной нами локации не просто сохранилось понижение местности, но и — частично — русло исчезнувшей в позапрошлом веке реки Белоглинка (или Белая глинка). Правда, вместо воды, убранной в бетонный коллектор, здесь, как вы уже догадались, располагаются гаражи. Точно так же, как и в районе устья реки — от Ильинской площади до юридической академии на ул. Чернышевского. Но там гаражное «благоустройство» менее интересно, поскольку соседствует оно в основном с новостройками и стоянками (хотя, конечно, место тоже достойное для альтернативнокраеведческих походов и посиделок). А здесь, начиная от улицы Рахова, окрестности Белоглинки буквально дышат историей, соседствуя с покосившимися и вросшими в землю в основном деревянными домишками, «приклеенными» более века назад к уцелевшим склонам исчезнувшего оврага.
Итак, чтобы попасть сюда, надо пройти по улице Рахова до перекрёстка с Белоглинской — улицей, как известно, названной в честь расположенного рядом оврага и некогда текущей по его дну реки. Ориентир здесь — монолитная 17-этажка, за которой и начинаются забомбленные стрит-артом гаражи, тянущиеся в сторону улицы Хользунова. Тут же мы можем увидеть и своего рода «подсказку», напоминающую о «древней» реке: перекинутые через «пониженный» гаражный проезд-русло металлические мосты. Углубляясь по крышам боксов, которые местные жители используют как дорожку к внешнему миру, можно прямиком выйти к улице Хользунова и направиться дальше. Но мы простых путей не ищем, а любуемся упрятанным в современных многоэтажках упомянутым реликтовым массивом частного сектора на левом склоне оврага. Это типичная застройка конца XIX века, где селилась городская беднота. Можно считать, что эти изношенные лачуги (часть из них превратилась в почти что землянки) не представляют никакой ценности, являя собой образцы обычных саратовских трущоб. Местные жители потихоньку уезжают отсюда, заколачивают окна досками, а те, кто от безвыходности остаются, участвуют в своего рода тяжёлом социальном эксперименте, обитая в постройках с, как выражаются архитекторы, крайне низкой степенью благоустройства. Чтобы убедиться в этом, достаточно спуститься с гаражей по деревянной лестнице и оказаться на 5-м Белоглинском проезде с глухими заборами, из-под которых высовывают головы недовольные появлением непрошеных гостей местные сторожевые псы. Есть тут и эдакий раритет — припаркованная в узком проулке старинная «Волга» со старинным же, ещё советских времён, номером. Вообще странно, как в здешних местах функционирует транспорт — проходы тут настолько узкие, что зачастую сложно разойтись двум людям. А ещё тут, как и в гаражах, много «водных маркеров» — деревянных мостков и маленьких русел — притоков к Белоглинке, лишний раз доказывающих, что даже забранная в бетонные короба малая саратовская река жива. Правда, сложно сказать о естественности ручьёв. Наверняка, конечно, тут били когда-то ключи, но теперь, как видно, белоглинские притоки стали антропогенными: не имея канализации, местные жители, как и сто лет назад, выливают в них нечистоты. Но при этом, даже в деградирующем массиве с таким устаревшим способом водоотведения, берега ручьёв представляют собой отнюдь не помойки, а по большей части зелёные уголки, засаженные естественной осокой и декоративными ноготками, бархотками, хризантемами да лилейниками.
Пролетарская специфика
Выйдя по 5-му Белоглинскому проезду на улицу Хользунова и повернув налево, можно увидеть местный мемориал — дом №46. В нём с 1935 по 1938 годы жил будущий легендарный лётчик, героически погибший на Великой Отечественной, а тогда — простой рабочий с расположенного напротив завода «Серп и молот» и ученик аэроклуба — Алексей Хользунов. Его именем в 1977 году назвали улицу Красную, где он жил, а одиннадцатью годами ранее на заводе Хользунову был установлен памятник, про который, в силу его нахождения на закрытой территории предприятия, знают мало саратовцев. Хорошо, что хоть сама скульптура сохранилась. Во многом это произошло из-за того, что завод не удалось уничтожить в 1990-2000-е годы, хотя, наверное, кто-то до сих пор не оставляет намерений закрыть худо-бедно работающее производство, представляющее интерес как потенциальная зона для застройки. К слову, часть завода застройщикам удалось «отжать» и возвести на «освободившемся» пространстве несколько 25-этажных высоток, известных под названием ЖК «Лазурный». Но даже в случае полного «освоения» участка полностью застроить его будет сложновато с инженерной точки зрения. Дело в том, что «Серп и молот» тоже стоит на Белоглинке. Есть даже легенда о связи оборонного предприятия со строительством бетонного коллектора для реки. Якобы возвели это гидросооружение в разгар «холодной войны», чтобы при случае по подземным коридорам на грузовиках можно было эвакуировать оборудование до железной дороги (Белоглинка пересекает её севернее автомобильно-трамвайного моста, соединяющего улицы Степана Разина и Новоузенскую).
Кстати, помимо Алексея Хользунова, в окрестностях Белоглинского оврага жил и другой герой, павший на фронтах Великой Отечественной, — разведчик Василий Симбирцев. Его именем тоже названа окрестная улица, ранее — Полезный переулок. Не исключено, что Хользунов и Симбирцев знали друг друга. Ведь они были не только ровесниками (оба родились в 1919 году), но и учились в одной школе (ныне СОШ №2 на углу улиц Мичурина и Хользунова; в этой саратовской семилетке обучались ещё трое прославленных воинов Великой Отечественной — лётчики Виктор Тихонов, Василий Рогожин и Владимир Зарубин).
Неудивительно, что некогда пролетарская окраина Саратова стала своего рода «колыбелью» будущих героев. Трудящиеся были в первую очередь заинтересованы в защите своего, рабоче-крестьянского, отечества от нацистских захватчиков. Ведь как учил нас Георгий Димитров, фашисты и нацисты являются носителями крайне радикальной, террористической, формы буржуазной (т.е. враждебной рабочему человеку) идеологии.
А ещё в царские годы заселённые беднотой берега Белоглинки были неким фундаментом революционного подполья. В несохранившихся до наших дней домах №26 на Камышинской (ныне Рахова) и №27 по Жандармской (позже Красной, ныне — Хользунова) располагались тайные типографии Саратовского комитета РСДРП.
Индастриал и антиутопия
В общем, приведённые исторические факты в какой-то мере подтверждают правильность нашего тезиса о гаражах как о позднесоветских оплотах «пролетарского дауншифтинга». За улицей Хользунова гаражный массив изгибается и уходит вглубь квартала между панельными пятиэтажками и управлением Пенсионного фонда, упираясь в «Серп и молот». Пятачок из бетонных хрущёвок севернее оврага интересен нам тем, что тут почти в неизменном виде сохранилась атмосфера 1970-х — с погребами и торчащими из земли грибами вентиляции. Современность в эти места тоже проникла — вездесущие заборы и спиленные скамеечки окружают каждую пятиэтажку. Но не беда. Если кому-то хочется посидеть (и не только), сделать это можно в ближней закусочной с опять же советским антуражем и иногда советскими персонажами.
Но лучше направиться на южный, то есть правый берег реки — пройдя по Белоглинской от Хользунова до Пугачёвской. Здесь местность приобретает новый колорит. Вместо дореволюционной и позднесоветской ауры тут господствует синтез депрессивного индастриала с антиутопией: полузаброшенные цеха, клокочущие теплотрассы в ободранных шубах и мрачная общага, увешанная телевизионными антеннами. На память сразу приходит роман Рэя Брэдбери «451 по Фаренгейту», где простых людей, живущих в тоталитарном обществе, до отвала кормили телемантрами, а книгочеев наказывали: пожарные сжигали произведения литературы и дома их владельцев. Неподалёку от общаги на Белоглинской есть массив из одноэтажных деревянных бараков постройки 1920-х годов. В одном из них, наверное, жил кто-то из читающих героев антиутопии Брэдбери — от постройки остались одни угли. Ну а у остальных обитателей барачного квартала, видимо, всё нормально: из окон слышны тюремная музыка и обсуждения сериалов. На трубах местные коты устраивают разборки за контроль над территорией, а над головой нависают высотки «Лазурного», где тоже шум и песни. Только свои.
Близость реки чувствуется и на правом берегу. Узкие проходы между Белоглинской и 7-м Шелковичным проездом замощены досками, под которыми весной и осенью оживают ручьи, вытекающие откуда-то из труб и из-под заборов. Недаром в давние времена здешняя, ещё неурбанизированная, местность называлась «мочажина», что в переводе с устаревшего на современный значит «болотная топь». Несмотря на препятствия и заточение, неумолимые воды Белоглинки продолжают свой путь с Лысогорского плато в Волгу.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
