Сегодня исполняется 88 лет со дня рождения Евгения Константиновича Максимова – историка и археолога, доцента, заслуженного работника культуры России, автора множества книг по истории, в том числе и Саратовского края, среди которых: «Имя твоей улицы» (Саратов: Приволж. кн. Изд-во, 1986), «Саратов на старых открытках» (в соавторстве с В. Валеевым, Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1990), «Фотосалоны саратовского края: каталог паспарту 1854-1917 гг.» (в соавторстве с Ю. Сафроновым, Саратов: Приволж. кн. изд-во, 2003), «Старый Саратов на фотографиях и открытках» (в соавторстве с Ю. Сафроновым, Саратов: Приволж. кн. Изд-во, 2004), «Архитекторы Саратова: биографический словарь» (в соавторстве с Б. Донецким, Саратов: Бенефит, 2005), «Имя твоей улицы» (Саратов: Приволж. Изд-во, 2007), «Города Саратовского Поволжья петровского времени» (в соавторстве с С. Мезиным, СПб.: Европ. Дом, 2010), «Саратов, которого нет. Путеводитель» (Саратов, 2011). С вехами биографии Евгения Константиновича можно ознакомиться на сайте «Общественного мнения» в статье «Историк по призванию», посвящённой 85-летию Максимова.
А сегодня представляем вашему вниманию интервью, взятое у Евгения Константиновича Максимова историком Евгением Ардабацким.
Евгений Ардабацкий: Евгений Константинович, в Саратове вас знают как увлечённого исследователя саратовской старины, эксперта по архитектуре нашего города. В научных кругах Вы известны как археолог Поволжья. Поколениям бесчисленных студентов Вы известны как преподаватель истфака.
В 1974 году Вы пришли на истфак (Радищева, 41) на постоянную работу в качестве преподавателя, но ведь и до этого времени Вы постоянно сотрудничали с истфаком как профессиональный археолог, долгие годы работавший в Саратовском Областном музее краеведения и накопивший огромный опыт раскопок в десятках экспедиций. Как Вы стали археологом? Ведь начиналось увлечение наукой археологией наверное со студенчества?
Евгений Максимов: Я поступил на истфак в 1945 году. Тогда специализации не было такой как сейчас, это было позднее. Помню первую сессию первого курса. Первый экзамен я сдавал Синицыну (Иван Васильевич Синицын – профессор исторического факультета СГУ,– Авт.) в 16-й аудитории, он сидел в самом конце, в углу, потому что здесь, около двери кто-то ещё принимал. У меня, как сейчас помню, был вопрос – Майкопские курганы. Я начал рассказывать, Синицын меня поддержал, начал чертить план, пятое-десятое, в общем – рассказам мне всё про Майкопские курганы, поставил сам себе пятёрку. Так прошёл первый экзамен. Но зато очень суровый экзамен был у Путныня (Путнынь Эдуард Кришевич – заведующий кафедрой древнего мира с 1945 по 1968 годы,– Авт.). Он постарался и поставил 20 с лишним «неудов» за знание истории Древней Греции и Рима. Ну, потом, конечно, все пересдали. Мне тогда достался вопрос о Поликратовом перстне.
Это было начало учёбы, первый семестр. Осипов (Осипов Владимир Алексеевич, доцент исторического факультета СГУ, научно занимающийся историей Саратовского края,– Авт.) вёл у нас семинарские занятия. Он не читал никакого курса. Очень хороший преподаватель был латинист Киреев, один из лучших преподавателей; я сейчас не помню уже не имени, ни отчества его. Он интересен тем, что латинский язык он как-то умел смоделировать, давайте скажем так, с русским языком. Вот, если он даёт какую-то латинскую фразу, он говорит, а в русском языке тоже есть такой оборот, и, значит, даёт русский оборот. Нет, так что латинист был очень хороший, и латынь мы знали и сдали неплохо. И потом, он на каждом занятии давал по пять изречений, обязательных для запоминания. Так что, первый курс прошёл, как говорят, нормально.
А потом я поехал в экспедицию с Синицыным. Это был уже третий курс, после третьего курса, потому что после второго курса со мною что-то случилось по состоянию здоровья, и меня не взяли поэтому в экспедицию, а на следующий год я поехал. Мы копали курганы в районе Пролейки. Это в Волгоградской области. Курганы обычные, но был и большой курган, который был сложен из камня. Это, так называемая, царская могильница. Их было там два таких кургана. Вот один мы разобрали – насыпь, ничего там нет. Всё пусто оказалось, что это такое? До сих пор как вспоминаю, не могу понять, почему такая огромная насыпь, и она пустая, вот. А на будущий год, 1949-й, это уже Казахстан. Да, 49-й – Казахстан, и ещё там года два или три мы возились, это в районе Белой Казанки, или как её ещё называли – Джангала.
Значит, там обследовали дюны песчаные. Вот там, между прочим, на этих дюнах, я видел то, что я раньше видел в учебнике по географии – как курятся курганы, сыплется ветром песок. А здесь в натуре, значит, впечатление совершенно иное, чем в книжке, на картинке. Там мы исследовали и там обнаружили курганы, которые копали, вели разведки и раскопки. Всё это было.
Но, пожалуй, самые интересные экспедиции это были те, которые мы вели с 1951 года, вернее с 1952-го даже. Это начало строительства Сталинградской ГЭС. Нам отпустили хорошие деньги; от управления строительства, как сейчас помню, ведал нами майор Волшаник. И начали мы в первый год проводить разведку по левому берегу от границы Саратовской области и – туда, чуть ли не до Каспийского моря. И вот в результате остановились на раскопках у села Бережновки. А там море курганов. Раскопали их огромное количество. Причём курганы разной эпохи, начиная от ямной культуры. Конечно, следом срубники шли, а потом наступил железный век, тут сарматники, и савроматники, потом кочевники пошли печенежские и половецкие, и конец – это Золотая Орда. Так что, курганы самых различных эпох, видимо, к первому кургану стали присоединяться остальные, и так получился такой огромный могильник.
Копали у Бережновки вот почему. В связи с наполнением водохранилища Бережновка должна быть утоплена, и её целиком перенесли на коренной берег Еруслана. Она стояла на берегу Еруслана, это село, и оно было перенесено на коренной берег Еруслана, довольно высокий. Машина с трудом брала, чтобы въехать на этот берег, на гору. Но археологический материал очень хороший был: масса вещей – и керамика, и из металла: из бронзы и из железа. Всё это есть в нашем Областном Краеведческом музее, всё поступило сюда к нам, никто тогда не позарился на эти наши раскопки.
Ну, а в последующие годы в самых различных местах была археология. В 1953 году мы копали в районе Скатовки, это на левом берегу, недалеко от Ровного. Там курганы, там раскопки шли, а потом продолжали работы на ГЭС. Один год мы копали в районе Осинового Гая. Это Заволжье, довольно глубоко туда в Заволжье, это ещё Саратовская область территориально. Там мы поселение копали. Копали поселение, а народу было маловато. Из студентов было только три человека. Но там ребята пришли местные, подростки. Они стали копать, ну, конечно, не бесплатно.
Так что, раскопки мы вели очень широкие. Из находок, которые мне приходилось видеть, самые интересные – это случайные раскопки при строительстве дороги «Энгельс – Ровное». Затронули, видимо, курган. Там было погребение десятого века, с металлическим шлемом, с оружием. Но там потрудились ребята. Они первыми узнали об этой находке и кое-что порастащили, а кое-что поободрали. Особенно вот жалко, что они содрали накладку на шлеме, явно там был какой-то рисунок.
Так что, раскопки шли хорошо. И в последующие годы, после того, как Синицына не стало, продолжали копать. Но копали уже так, по мелочи, поскольку у университета вечно не находилось денег на такие раскопочные работы. Вот геологи – это да! А мы,– так, затрапезные. Но некоторые материалы отдавались в районные музеи для того, чтобы пополнить там экспозиции.
Е. А.: Евгений Константинович, а что представлял собой истфак послевоенного времени, он, наверное, был несколько иным, чем тот, на который мы пришли в 1968 году? Кто был деканом истфака?
Е. М.: Что касается учебной работы, то слушали лекции и семинары. Лекции наш курс проводил в 10-й аудитории. Она была большая, это потом филологи отгородились на 20-ю, а так она была очень большая, такая же, как 9-я на первом этаже. Вдоль стены, с окнами, которые выходили в сторону Радищевского музея, стояли в два ряда столы, с двух сторон один к другому приставленные, а с двух сторон сидели мы, и, причём, мы сидели на табуретках. И приходилось утром захватывать табуретку, потому, что не хватало мебели сидячей, и вот с этой табуреткой целый день мотаешься там, то в одну аудиторию идёшь, то в другую, и как портфель несёшь табуретку.
Что нам преподавали. В 9-й аудитории, также как и в 10-й, был небольшой подиум, за которым сидел преподаватель. Преподавали те же дисциплины, которые и сейчас преподаются на первом курсе. Но были и ещё. Ну, во-первых, это древнерусский язык, который вела Лавровская (доцент кафедры русского языка и речевой коммуникации СГУ,– Авт.), затем были и иные, например, древнерусская литература. На следующих курсах была история литературы, тоже по векам: русская литература, западная литература, советская литература. Кто читал, не помню их фамилий, так, вот зрительно представляю этих женщин, но кто именно, уже не помню.
Ну, а потом, защита дипломной работы. Я писал по археологии работу, оппонентом у меня был Павел Дмитриевич Степанов, да, как сейчас помню, выступая, сказал, что «работа хорошая, впору хоть её печатать». Вот я как – то Синицыну и сказал: «Вот помните, Павел Дмитриевич сказал насчет печатания работы». Синицын посмотрел на меня и говорит: «Ишь, захотел чего!» Да, вот так. Я защитился на «отлично».
Историю партии, т.е. марксизм-ленинизм, тоже сдал на пятёрку. Сдавал я профессору Волковичеру. Он мне задал вопрос. Тогда муссировали по радио и по газетам, что американцы хотят залезть на Арарат. Он и спрашивает: «Для чего?». Я ответил: «Шпионить»,– и получил пятёрку.
Мне нравились лекции по средним векам Пумпянского, кажется, его звали Сергей Матвеевич. Шапиро хороший был, Арон Маркович, читал нам курс. А вторую половину курса новой и новейшей истории нам читал бывший дипломат. На философии сидел Иванов Алексей Иванович, читал он хорошо. Он тоже бывший дипломат. По военному делу у нас был полковник Красновидов.
При нас деканом [исторического факультета] был Синицын. Деканат занимал тогда две комнаты на втором этаже. В приёмной сидели два секретаря – Нина Тимофеевна и филолог Клара. Правая комната была кабинетом декана филологического факультета, а левая – истфака. Я пришёл в деканат по поводу общежития. Спросил декана, сказали – у себя. Открыл дверь На подоконнике лежит мужчина и что-то смотрит на улице. Я говорю: «Мне декан нужен, Синицын». Он поднялся и говорит: «Это я». Я так удивился.
Е.А. Вот так, семьдесят лет назад, при почти забавных обстоятельствах, состоялось знакомство с Иваном Васильевичем Синицыным, деканом истфака и знаменитым археологом, студента, а впоследствии и его будущего коллеги – известного археолога и знаменитого исследователя старого Саратова – Евгения Константиновича Максимова.
Неразрывную связь времён и профессиональную солидарность дал своим выпускникам наш старый истфак на Радищева – 41.
У самого Евгения Константиновича множество учеников и коллег, которые хорошо помнят его яркие и занимательные лекции по уникальной архитектуре дореволюционного Саратова, в своей работе используют его многочисленные научные и популярные публикации.
С днём рождения Вас, дорогой Евгений Константинович!
Фото автора и с сайта oldsaratov.ru
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
