Среди уголовных дел, прогремевших в области за последнее время, так называемое «дело саратовских игровиков» стоит особняком. Поначалу СМИ проявляли к нему вполне объяснимый интерес: не каждый же день правоохранительные органы торжественно трубят о пресечении деятельности двадцати игорных заведений в Саратове и Энгельсе. Едва ли не два десятка обвиняемых, сумма преступного дохода в более чем 100 миллионов... Однако вскоре интерес заметно угас, чему тоже были объяснения: дело явно затягивалось, заседания, казалось, превратились в формальное оформление не менее формальных ходатайств обвинения… В итоге все, что проходило в Саратовском областном суде по этому делу последние несколько месяцев, прошло для большинства незамеченным. А между тем, за это время там, например, неожиданно для всех сменился состав судей (и дело, по сути, начало рассматриваться заново), а один из адвокатов успел получить в ходе очередного заседания микроинфаркт (в связи с чем коллеги уже написали жалобу на судью).
***
На самом деле, обвинение в организации так называемого игорного бизнеса и нарушении авторских прав было предъявлено Максиму Гендляру, Наталье Усановой и остальным фигурантам еще в августе 2012 года. По версии следствия, в марте-апреле 2011 года восемнадцать обвиняемых «объединились в устойчивую группу для незаконного использования объектов авторского права при организации и проведении азартных игр, а в августе — с целью незаконного обогащения и извлечения постоянного дохода в особо крупном размере от преступной деятельности — создали преступное сообщество для совершения тяжких преступлений в виде незаконных организации и проведения азартных игр с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «интернет», средств подвижной связи, а также игрового оборудования вне игровой зоны, с незаконным использованием объектов авторского права (игровые программы для ЭВМ)».
Сами же обвиняемые с самого начала заявляли, что дело сфальсифицировано (говорилось о банальном отъеме бизнеса), а то, что следствие упорно назвало игровыми автоматами, есть не что иное, как банальные платежные терминалы, до последнего времени успешно проходящие необходимые проверки и независимые экспертизы. Любопытно, что ранее той же Наталье Усановой уже пытались предъявить подобное обвинение, но в 2011 году дело было прекращено. Г-жу Усанову тогда полностью реабилитировали, а с полицейских даже взыскали компенсацию за моральный вред.
И нельзя сказать, что эта вторая попытка правоохранительных органов с самого начала оказалась более убедительной. При первом же ближайшем рассмотрении становится понятно: единственное, на чем построено все обвинение, — это заявление, что изъятое у «устойчивой группы» оборудование обладает некими, скажем так, не совсем законными техническими особенностями. В то же время известно, что, например, в ходе следственного эксперимента правоохранителям так и не удалось запустить агрегат, который, по их мнению, был игровым сервером. Это и неудивительно, поскольку выяснилось, что он (агрегат) является обычным роутером, распределяющим интернет по офису. Более того, изъять-то это оборудование изъяли, но после этого его… вообще никто не видел. В том числе и в суде.
Как пояснил после одного из заседаний адвокат Евгений Лиходаев, «в этом процессе уже стало традицией обсуждать и оспаривать всевозможные справки, заявления и документы, но не непосредственно сами доказательства. После изъятия эту технику никто не видел. Когда мы заявляем о необходимости ее предоставления в суд, нам говорят напрямую: мы не знаем, где сейчас находятся эти доказательства и в них, вообще, нет необходимости. Да и в целом, складывается ощущение, что никто особо не заинтересован, чтобы дело было как можно скорее рассмотрено. Мы чаще не допрашиваем свидетелей, а обсуждаем показания, полученные в ходе следствия. То, что одним из принципов сегодняшнего судопроизводства является устность судебного разбирательства и все выводы должны делаться на основе свидетельских показаний, которые звучат непосредственно в ходе допросов на заседаниях, знает каждый юрист. У нас же происходит наоборот. При молчаливом согласии суда прокурор постоянно направляет свидетелей в нужное русло, ссылаясь на их показания, данные в ходе следствия. Процесс превращается в фарс и мы, безусловно, мириться с этим не намерены».
***
В общем, неудивительно, что к осени 2014 года, когда дело шло, казалось, лишь по инерции, суд рассматривал возможность возвратить уголовное дело прокурору. А 20 октября 2014 года (то есть через два с лишним года после задержания обвиняемых) произошло событие, которое мало кто ожидал. Судья Ленинского районного суда Ольга Плетнева изменила меру пресечения всем восемнадцати находящимся под домашним арестом фигурантам на заключение в СИЗО. Официальной причиной этого послужило якобы нарушение условий домашнего ареста Натальей Усановой. Подробнее об этом можно прочитать в наших публикациях «Адвокаты по саратовскому «игровому делу» обратились к Павлу Астахову» и «Обвиняемых по «игровому делу» на 1,5 года разлучили с малолетними детьми». Следствие еще в самом начале пыталось заключить Усанову под стражу, но помешал тот факт, что она одна воспитывает двух несовершеннолетних детей. Тогда правоохранители попытались отобрать у нее этих детей (якобы та неспособна следить за ними), но не вышло. А тут, 20 октября 2014 года, находящаяся под домашним арестом Усанова вдруг не явилась на заседание суда. Ее адвокат пояснил, что его подзащитная не смогла явиться из-за болезни своей дочери, и она об этом известила суд, попросив отложить рассмотрение дела до выздоровления ребенка. Однако обвинение было убеждено, что Усанова не явилась в суд по неуважительной причине, и, значит, просто необходимо изменить меру пресечения всем фигурантам. Суд пошел навстречу. Позже срок содержания под стражей несколько раз продлевался, и в итоге все обвиняемые до сих пор находятся под стражей. В целях, как было заявлено, «эффективности правосудия».
Впрочем, если посмотреть историю других громких дел, подобный алгоритм действий, в результате которого адвокатам больше приходится не доказывать невиновность своих клиентов, а оспаривать незаконное или затянувшееся их содержание под стражей, вполне можно назвать типичным. Сразу вспоминаются дело экс-главы Энгельсского района Михаила Лысенко и решение Европейского суда по правам человека, признавшего незаконность продлений сроков содержания Лысенко под стражей и постановившего взыскать 4 850 евро с российских властей за нарушение его прав. И, судя по всему, неизбежно обращение в ЕСПЧ и адвокатов по этому «игорному» делу. Во всяком случае, оснований для этого предостаточно. И дело здесь не только в том, что на фоне некоторой невнятности (см. выше) обвинения все фигуранты с осени 2014 года находятся в изоляторе, при том что вменяются им не убийства, не бандитизм, а «чистая экономика». И не только в том, что еще до приговора (и неизвестно еще когда он будет вынесен) малолетние дети остаются, по сути, без родителей (как в случае с Усановой, супругами Курышевыми)…
В декабре 2014 года, когда обвинение выступило с ходатайством об очередном продлении содержания под стражей обвиняемым, в суд была приглашена врач, под наблюдением которой Максим Гендляр находился еще во время домашнего ареста. Под присягой женщина заявила прямо: Гендляру еще до заключения под стражу по медицинским показаниям была прописана срочная госпитализация, однако тот отказался от нее, как раз боясь нарушить правила домашнего ареста. В итоге теперь ему остро необходим аппарат «искусственная почка» (который имеется лишь в областной больнице, но никак не в СИЗО), в противном случае велик риск летального исхода. Судья Владимир Артомонов внимательно выслушал врача и в итоге продлил срок содержания всем обвиняемым, в том числе и Гендляру.
Не обратил внимание (назовем это так) суд и на то, что тяжелое заболевание легких у другого обвиняемого по этому делу, Алексея Горбунова, и вовсе после гибели в 2009 году в «Матросской тишине» Сергея Магницкого вошло в официальный перечень заболеваний, с которыми нахождение в СИЗО просто невозможно. Или нет, суд это принял к сведению, но все равно оставил его под стражей. Когда Горбунову избиралась мера пресечения, в суд было предоставлено медицинское заключение, в котором говорилось, что данное заболевание легких является неизлечимым и поэтому необходимости в прохождении регулярных освидетельствований и медэкспертиз нет. Тем не менее, спустя два года суд предложил Горбунову все-таки еще раз пройти медицинскую экспертизу по поводу его заболевания. Тот в ответ лишь поинтересовался, за чей счет это предполагается сделать (процедура эта не только сложная, но и очень дорогостоящая). В итоге было объявлено, что обвиняемый Горбунов отказался от прохождения экспертизы, в связи с чем препятствий для заключения его в СИЗО нет. Естественно, тоже в целях «эффективности правосудия»
И подчеркнем еще раз: речь идет не об убийцах или бандитах-рецидивистах, а об обвиняемых в совершении экономических преступлений, которые, если уж четко следовать букве закона, не влекут за собой обязательный арест обвиняемых.
***
… А процесс по делу тем временем шел своим ходом. И ход этот тоже имел свою особую «траекторию». В марте 2015 года неожиданно вдруг сменился состав суда: по официальной версии — одна из адвокатов подсудимого на следствии представляла интересы свидетеля и теперь не может участвовать в процессе как защитник. По другим, неофициальным данным, «вдруг выяснилось», что один из судей Александр Озеров успел выступить судьей на другом процессе, имевшем отношение к «делу саратовских игровиков». А это уже прямое нарушение закона. В пользу этой версии говорит и то, что в новый состав, которые с апреля начал, по сути, рассматривать это дело заново, вошли двое из прежней «тройки» — Ольга Плетнева и Андрей Ефимов. А если это действительно так, все решения прежнего состава оказываются попросту недействительными (в том числе и по продлению сроков содержания в СИЗО)!
Продолжит ли и новый состав суда в своих решениях линию именно той «эффективности правосудия»? Сложный вопрос.
21 апреля суд вновь продлил срок содержания под стражей всем обвиняемым до 2 сентября. После этого заседания адвокату Екатерине Киселевой прямо возле суда стало плохо. Скорая увезла ее со ступеней Саратовского областного суда с диагнозом микроинфаркт. За полчаса до этого адвокаты обратили внимание, как судья Татьяна Шатова прямо в середине заседания, то есть до вынесения своего решения, начала подписывать какие-то бумаги. И никто не смог доказать, что это были не заранее заготовленные документы о возвращении подсудимых в СИЗО.
Так или иначе, «ОМ» будет следить за дальнейшим развитием событий.
_________________________________________________________________________________________________________________
Реклама
Если Вам необходима такая услуга как аренда автомобилей с водителем в Москве, то следует заказать ее на сайте: www.mishkin-dom.ru. Арендовав автомобиль с водителем на целый день, Вы получаете в прокат машину бизнес класса по расценкам аренды значительно более дешевых авто, а заказ на сутки еще более выгоден!
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
