(начало: «ОМ», 2015, №6, 7-8, №9, №10, №11-12, 2016, №1-2, №3)
О еврейском партизанском движении и партизанах-евреях
Вопрос об участии советских евреев в партизанском движении — довольно сложный и запутанный. Возможно, основная причина этого — пестрота советского партизанского движения как такового и его ведомственная разобщенность. По большому счету, организация партизанской деятельности в тылу врага проходила по трем основным направлениям: по линии партийных органов (Центральный штаб партизанского движения — руководитель П.К. Пономаренко); по линии НКВД (4-е управление НКВД — руководитель П. Судоплатов) и армейской разведки (имеется в виду ГРУ). В связи с этим до настоящего времени среди профессиональных историков остается открытым вопрос относительно реальной численности советских партизан вообще и партизан какой-либо категории.
Что касается общей численности, наибольшее распространение в советской прессе получили цифры, оглашенные в конце войны бывшим начальником Центрального штаба партизанского движения Пантелеймоном Пономаренко. В частности, Пантелеймон Кондратьевич утверждал, что в оккупированных областях Белоруссии действовали 374 тысячи организованных партизан, в России — 260 тысяч, а в Украине — 220 тысяч. Итого 854 тысячи человек. Позднее эти цифры подвергались критике исследователей. Так, было доказано, что численность советских партизан Украины была завышена Пономаренко примерно в 4-5 раз. Вот что по этому поводу пишет известный российский историк Борис Соколов:
«На Украине к осени (1941 г.) сохранилось 2 партизанских полка, 883 партизанских отряда и 1 700 разведывательных и диверсионных групп общей численностью в 35 тысяч человек. К июню 1942 года осталось только 30 партизанских отрядов численностью 4 043 человека. И только в апреле 1943 года численность украинских партизан достигла 15 тысяч, а в январе, когда численность НОАЮ достигла 400 тысяч, численность украинских партизан не превышала 48 тысяч человек (и это, замечу, при том, что население Украины было в два с лишним раза больше, чем население Югославии.— Б.С.)». (Соколов Б.В. Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939-1945 гг. М., 2008. с.107)
Здесь следует сделать одну важную оговорку. Армейские разведгруппы, забрасываемые в тыл врага, к партизанам можно отнести с большой натяжкой. Как правило, эти группы выполняли разведывательно-диверсионные задания в интересах конкретного армейского командования за линией фронта в прифронтовой полосе. Небольшая численность и высокая мобильность были основными отличительными качествами таких групп, которые почти никогда не превращались в серьезные партизанские соединения. В том числе и потому, что после выполнения задания они должны были вернуться на свои базы. Тем не менее, в большинстве случаев бойцы таких разведывательно-диверсионных групп преподносились в СМИ как партизаны. И в этом была своя логика — ведь действовали эти люди чисто партизанскими методами на оккупированной врагом территории. Наиболее известный случай — казненная фашистами в деревне Петрищево Зоя Космодемьянская, первая женщина в период Великой Отечественной войны, которой было присвоено звание Героя Советского Союза. На самом деле Зоя Космодемьянская была бойцом разведывательно-диверсионной группы (так называемой «группы факельщиков»), находившейся в подчинении у армейского командования и действовавшей по заданиям штаба Западного фронта. Известно, что Зоя Космодемьянская дважды ходила в тыл к немцам. После выполнения своего второго задания она и была поймана. Так что ее можно одновременно считать и армейской разведчицей, и партизанкой.
Нередки были случаи, когда разведывательно-диверсионные группы, засланные в тыл к немцам, становились своеобразным ядром будущих партизанских соединений. В рамках НКВД в годы войны было создано 4-е управление, целью которого было развертывание партизанской борьбы и разведывательно-диверсионной работы в тылу у немцев. Кадры для подобной деятельности готовились ОМСБОНом — отдельной мотострелковой бригадой особого назначения НКВД СССР. Костяк прошедших школу ОМСБОНа бойцов стал основой крупных партизанских отрядов и даже соединений, во главе которых стояли прославленные командиры-чекисты Дмитрий Николаевич Медведев, Алексей Кондратьевич Флегонтов, Кирилл Прокофьевич Орловский, Николай Архипович Прокопюк и Станислав Алексеевич Ваупшасов. Но было немало примеров, когда разведывательно-диверсионные группы НКВД СССР действовали строго в рамках «исконно своего коллектива», нацеленного на определенную боевую задачу. Одной из наиболее эффективных разведывательно-диверсионных групп из числа бойцов ОМСБОНа была группа (иногда ее называют отрядом) Героя Советского Союза Е.И. Мирковского.
Бывало, что и воины регулярных подразделений Красной армии становились партизанами. Чаще всего это происходило помимо воли командования, в чрезвычайно неблагоприятных обстоятельствах, таких, как окружение или неудачная воздушно-десантная операция. Пожалуй, одним из немногих примеров, когда армейские разведывательно-диверсионные группы засылались в тыл к немцам с целью превращения их в крупные партизанские отряды, были события, связанные со Словацким национальным восстанием. В конце августа 1944 года на территорию центральной и восточной Словакии, где началось восстание против профашистского режима Тиссо, на парашютах были выброшены специальные разведывательно-диверсионные группы, находящиеся в оперативном подчинении ГРУ и НКВД. Многие из этих групп в ходе боевых действий довольно быстро получили солидное пополнение за счет восставших словаков и превратились в мощные партизанские соединения. Правда и то, что адекватно противостоять регулярным частям немецкой и словацкой армий они не смогли. В итоге восстание было жестоко подавлено, а остатки партизанских групп ушли в горы. Кому повезло, тем через Татры удалось пробиться на соединение с частями советской армии и корпуса Людвига Свободы, застрявшими осенью 1944 года на Дукельском перевале.
Сейчас, применительно к заявленной нами теме, вряд ли уместно говорить об участии евреев в небольших диверсионных группах. Хотя позже, когда речь пойдет о партизанах-евреях, удостоенных звания Героя Советского Союза, мы коснемся и этого. А пока речь о крупных партизанских отрядах и соединениях. Вплоть до середины 1942 года таковые действовали либо под началом ЦШПД, либо под эгидой НКВД. Однако затем партизанские отряды и группы с «чекистской начинкой» были переданы в распоряжение Центрального штаба партизанского движения. При этом штабам партизанского движения не подлежали передаче разведывательно-диверсионные группы НКВД специального назначения, действовавшие в тылах противника, разведывательная агентура, курьеры и связники, резиденты в немецком тылу, а также переписка по партизанским формированиям (сводки, донесения, доклады, радиограммы и т.д.). Это следовало из директивы НКВД СССР от 13 июля 1942 года.
Вот что пишет Феликс Лазовский в своей книге «Об участии евреев во Второй мировой войне»:
«В 70 чисто еврейских партизанских отрядах воевали примерно 4 000 человек. Самый крупный партизанский отряд, целиком состоявший из евреев, был создан братьями Бельскими в 1941 году и насчитывал к концу войны 1 200 человек». (Цит. изд., с.5)
«Мало, к сожалению, имеется сведений о евреях-партизанах, сражавшихся с врагом рядом с представителями других проживавших в Союзе национальностей.
К началу войны в СССР проживали 4,8 млн евреев. Примерно половина из них — на территории, которая во время войны подверглась оккупации. Из их числа к приходу советских войск уцелели немногим более ста тысяч…
Большинство уцелевших евреев скрывались в лесах, где они очутились, спасаясь от угона в гетто и лагеря уничтожения, или убежав из них. Из белорусских, литовских и украинских гетто бежали около 40 тыс. евреев. Во многих случаях евреи уходили в леса целыми семьями, а нередко и большими семейными кланами.
Для охраны и обороны этих стихийных еврейских семейных лагерей формировались вооруженные группы из боеспособных мужчин, а нередко, и женщин. По-своему помогали этим отрядам и сами гетто, боевые подпольные организации которых организовывали бегство в леса вооруженных групп». (Цит. изд., с.39)
«… Люди, бежавшие из концлагерей и гетто, дрались решительно и отчаянно. Со временем эти группы превращались в еврейские партизанские отряды, которые вели вооруженную борьбу с немцами, полицаями и членами националистических банд.
Такая национальная обособленность была вызвана тем, что во многие партизанские отряды евреев попросту не принимали, а некоторые бойцы-евреи, уже сражавшиеся в местных партизанских отрядах, под давлением антисемитизма были вынуждены уходить из них. Были случаи, когда партизаны, отняв оружие у бежавших из гетто и спасшихся евреев, прогоняли их.
И, несмотря на это, евреи активно участвовали в партизанской борьбе. Количество партизан-евреев, принимавших активное участие в военных действиях, определяется числом примерно 50 тыс. человек. Справедливости ради следует отметить, что в некоторых «местных» партизанских соединениях к евреям всё же относились лояльно. В соединении Сидора Ковпака около 10% партизан были евреями. А в соединении Дмитрия Медведева, которого некоторые исследователи также считают евреем,— гораздо больше.
Значительную роль в белорусском партизанском движении сыграл отряд имени Кутузова. Его командиром был Израиль Лапидус, который увел с собой из гетто группу из 24 человек. Через год его отряд насчитывал уже 270 бойцов. Лапидус впервые в белорусском партизанском движении организовал в своем отряде изготовление взрывчатых боеприпасов из оставшихся после боев артиллерийских снарядов и противотанковых мин. Партизаны его отряда с помощью этих «самоделок» за короткое время пустили под откос 22 эшелона с фашистскими солдатами и боевой техникой». (Там же, с.41-42)
«Совершенно уникальна судьба партизанского командира Евгения Волянского (Хаима Коренцвита). Он за свои подвиги несколько раз был представлен к званию Героя Советского Союза, но не получил ни одной Золотой Звезды. (…)
Не только Коренцвит, ни один из евреев-командиров отрядов, ни один рядовой партизан-еврей не стал Героем, хотя были среди них вполне заслуживающие звание. Исключением являлся легендарный партизанский командир Д.Н. Медведев, но он в документах числился русским. Наверно, паркетным генералам из Кремля было виднее, кто достоин звания Героя Советского Союза. Но в памяти народа такие его представители должны навсегда остаться Героями, Народными Героями». (Там же, с.19-20)
Итак, продолжается «старая песня о главном». Однако с фактами у нашего бывшего земляка туговато. Из-за острого дефицита доказательств господин Лазовский порою начинает противоречить даже самому себе. Из приведенных выше цитат видно, что на 19-20-й страницах его книги говорится, что ни один еврей — партизанский командир или просто партизан — не стал Героем Советского Союза. Однако через 20 страниц в том же издании довольно подробно сообщается о партизанском командире, Герое Советского Союза, Исае Казинце — руководителе минского подполья в конце 1941-го — начале 1942 годов:
«Исай не принадлежал к числу партийных функционеров, но все же его, еврея, назначили секретарем подпольного минского горкома партии по партизанской работе. Очевидную роль в этом назначении сыграло то, что он уже успел сформировать партизанскую группу, совершившую ряд крупных диверсий на железной дороге.
Под его умелым руководством количество партизанских диверсионных групп увеличилось до 25, был организован регулярный выпуск листовок, проведено более 100 диверсионных акций, уничтожены сотни гитлеровцев, а также похищено много оружия, часть которого была переправлена в леса к партизанам.
27 марта 1942 года Исай Казинец был схвачен гестаповцами. Отстреливаясь, убил двух фашистов и трех ранил. Его долго пытали, выкололи глаз, но он никого и ничего не выдал.
7 мая Исай Казинец был повешен в городском сквере.
Ему было присвоено звание Героя, но… только лишь 8 мая 1965 года, к 20-летию Победы, через 23 года после гибели (выделено Ф. Лазовским.— Авт.)». (Там же, с.39-40)
Сопоставление этих двух цитат с головой выдает главную идею, ради которой Феликс Лазовский, собственно, и затеял издание своей книги. Я бы назвал эту идею попыткой доказать всему миру, что во время Великой Отечественной войны евреи воевали, так сказать, на «два фронта». Против гитлеровского нацизма и советского антисемитизма. Причем воевали гораздо лучше и эффективней, нежели представители других национальностей. Однако господство в стране идеологии государственного антисемитизма не позволяло достойно вознаграждать подвиги еврейских героев. В стремлении следовать этой идее Феликс Лазовский попадает в собственный идеологический капкан. Приведенный выше пример с Героем Советского Союза Исаем Казинцом — явное тому подтверждение.
Чтобы прояснить ситуацию, необходимо ответить на три простых вопроса:
1. Какова реальная численность советских партизан-евреев, боровшихся с фашистами?
2. На самом ли деле имело место негативное отношение к евреям как среди населения оккупированных областей, так и среди командования партизанских соединений? Если «да», чем это негативное отношение было вызвано?
3. Имелись ли факты дискриминации по национальному признаку при выдвижении евреев на руководящие должности в партизанском движении и при награждении евреев-партизан государственными наградами?
От статистики до антисемитизма
Итак, начнем со статистических данных. В послевоенном Советском Союзе учет бывших партизан и подпольщиков наилучшим образом осуществлялся в Белоруссии. В прессе встречаются сообщения, что в республиканском институте истории партии при ЦК КПБ на каждого бывшего участника сопротивления заводилась специальная учетная карточка. Чтобы тот или иной ветеран был признан реальным участником сопротивления, требовались документальное подтверждение и свидетельские показания. На основе этой гигантской работы удалось получить некоторые статистические данные о партизанском движении в Белоруссии, которые недавно опубликовал в своей монографии военный историк Борис Соколов:
«В 1944 году после освобождения Белоруссии Белорусский штаб партизанского движения составил итоговый отчет, согласно которому всего в партизанах состояли 373 942 человека. Из них в боевых соединениях (бригадах и отдельных партизанских отрядах) состояли 282 458 человек, а еще 79 984 человека использовались в качестве разведчиков, связных или были заняты на охране партизанских зон. Кроме того, около 12 тысяч человек числились в составе подпольных антифашистских комитетов, особенно в западных областях республики. Всего же подпольщиков в Белоруссии после войны насчитали более 70 тысяч человек, из которых свыше 30 тысяч человек считались связными и агентурными разведчиками партизан.
Бурный рост партизанского движения наблюдался в Белоруссии в 1943-1944 годах, в первую очередь за счет перебежчиков-коллаборационистов. Ведь еще к 1 января 1943 года в Белоруссии было только 57 691 партизан, а год спустя — уже 153 478, т.е. втрое больше. Сыграло свою роль и то, что во второй половине 1943 года, когда основная масса германской авиации была переброшена на Запад и на Юг, советские ВВС, наконец, завоевали господство в воздухе. Теперь транспортная авиация могла совершать больше рейсов к партизанам, и появилась возможность вооружить и снабжать значительно большее число бойцов партизанских отрядов.
Среди боевого состава белорусских партизан насчитывалось 45 242 женщины. Среди партизан боевых соединений белорусов было более 201 тысячи человек, русских — более 54 тысяч, украинцев — почти 11 тысяч, евреев — более 6 тысяч, поляков — 2 310. Свыше 25 тысяч партизан были коммунистами и кандидатами в члены партии, а почти 55 тысяч — комсомольцами. Возраст 25 тысяч партизан не превышал 18 лет, а свыше 10 тысяч были людьми пожилыми — старше 45 лет». (Соколов Б.В. Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939-1945 гг. М., 2008. с.108-109)
Нетрудно подсчитать, что доля евреев среди боевых партизан Белоруссии составляла немногим более 2%. При этом надо иметь в виду, что Белоруссия исторически, еще с царских времен, являлась регионом черты оседлости евреев. Поэтому в процентном отношении к остальному населению Белоруссии евреев здесь было значительно больше, нежели на оккупированных территориях Украины и РСФСР. Стало быть, исходя из законов больших чисел, доля участия евреев в партизанском движении за пределами Белоруссии также должна быть существенно ниже.
Реальную численность советских партизан можно оценить и по количеству лиц, награжденных медалью «Партизану Великой Отечественной войны». Данная медаль была учреждена 2 февраля 1943 года для награждения партизан Отечественной войны, начальствующего состава партизанских отрядов и организаторов партизанского движения, проявивших храбрость, стойкость и мужество в партизанской борьбе за Советскую Родину в тылу немецко-фашистских захватчиков. Медаль существовала в двух степенях. Так вот, партизанской медалью были награждены: 1-й степени — более 56 тысяч человек; 2-й степени — около 71 тысячи человек. Итого, всех награжденных партизанской медалью за весь период существования Советского Союза насчитывается 127 тысяч человек. Думается, если принять как допущение, что медалью «Партизану Великой Отечественной войны» был награжден лишь каждый четвертый участник партизанского движения на территории СССР, реальная численность советских партизан и подпольщиков за весь период Великой Отечественной войны составляет около полумиллиона человек. Но если все же взять пресловутые 2% (доля евреев среди боевых подразделений белорусских партизан) и экстраполировать на общую численность всех советских партизан, мы получаем цифру в 10 тысяч человек. Сравните это с цифрой в 50 тысяч евреев-партизан, которую публикует в своей книге г-н Лазовский.
Теперь попробуем разобраться, существовал ли антисемитизм на оккупированных территориях Советского Союза. Следует пояснить, что мы не имеем в виду политику гитлеровских властей по массовому истреблению еврейского населения. Этому явлению имеется другое определение — Холокост. В нашем же случае нас интересует антисемитизм как отношение местного населения к евреям. И прежде всего потому, что антисемитизм как явление мог существенно повлиять на способность и желание евреев к вооруженному сопротивлению гитлеровцам.
Вот два любопытных исторических документа, опубликованных в упомянутой выше монографии Бориса Соколова. Первый — «Краткий отчет о работе Могилевского «Комитета содействия Красной армии» за период от сентября 1941 г. до 10 марта 1943 г.» (составлен 19 апреля 1943 года). Стоит немного рассказать об авторе этого документа Казимире Юльяновиче Мэттэ. Родом он был из крестьян Минской губернии, по национальности белорус. Советская власть открыла крестьянскому парню дорогу к знаниям. С 1928 по 1931 годы Мэттэ учится на литературном секторе польского отделения в Ленинградском педагогическом институте имени Герцена. В 1928 году он вступает в Союз пролетарских и Союз советских писателей, членом которого остается до 1933 года. Одновременно в 1930-1931 годах преподает польский язык слушателям Ленинградской военно-политической академии в Ленинграде. После окончания института возвращается в Минск, где продолжает работать преподавателем польского и русского языков в одном из техникумов. В ноябре 1933 года Казимир Мэттэ был арестован по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде и осужден особым совещанием при коллегии ОГПУ (в Москве) на три года исправительно-трудовых лагерей. Однако с начала 1934 года Казимир Мэттэ уже становится секретным агентом органов госбезопасности и начинает работать на ОГПУ. После освобождения он приезжает в Могилев и вплоть до марта 1943 года работает учителем в различных средних школах этого города. В 1941 году в связи со стремительным наступлением немцев Мэттэ получил задание остаться на нелегальной работе в Могилеве, где создал и возглавил подпольную организацию под названием «Комитет содействия Красной армии». Этой организацией Мэттэ успешно руководил вплоть до 10 марта 1943 года, когда из-за явной угрозы ареста он вместе со своей семьей был вынужден перейти в партизанский отряд Белоусова. Здесь Мэттэ подготовил подробную записку. В ней он не только обобщил опыт подпольной работы, но сделал подробный анализ общественно-политической ситуации в оккупированном Могилеве. Здесь я приведу только те моменты, которые касаются «еврейского вопроса»:
«За период с сентября 1941-го по май 1942 года в настроении населения города произошли значительные изменения. На это повлияли, кроме других, следующие факты:
1. В первые месяцы оккупации немцы физически уничтожили всех евреев. Этот факт вызвал много различных рассуждений. Самая реакционная часть населения, сравнительно небольшая, полностью оправдывала это зверство и содействовала им в этом. Основная обывательская часть не соглашалась с такой жестокой расправой, но утверждала, что евреи сами виноваты в том, что их все ненавидят, однако было бы достаточно их ограничить экономически и политически, а расстрелять только некоторых, занимавших ответственные должности. Остальная часть населения — советски настроенная — сочувствовала и помогала евреям во многом, но очень возмущалась пассивностью евреев, так как они отдавали себя на убой, не сделав ни одной, хотя бы стихийной попытки выступления против немцев в городе или массового ухода в партизаны. Кроме того, и просоветски настроенные люди отмечали, что очень многие евреи до войны старались устроиться на более доходные и хорошие служебные места, установили круговую поруку между собой, часто позволяли нетактичное отношение к русским, запугивая привлечением к ответственности за малейшее выступление против еврея, и т.д. «И вот теперь евреи тоже ожидают помощи от русских Иванов, а сами ничего не делают»,— говорили они.
Общий же вывод у населения получился таков: как бы немец ни рассчитался со всеми так, как с евреями. Это заставило многих призадуматься, внесло недоверие к немцам».
(Цит. изд., с.364)
Социологические выводы, к которым приходит в своей записке подпольщик Мэттэ, заставляют серьезно задуматься. Обратим внимание — в городе Могилеве нет никакой советской власти. Стало быть, нет никаких оснований пенять на государственный советский антисемитизм.
Более того, в сформулированных Мэттэ замечаниях и выводах, обобщающих опыт агитационной работы могилевского подполья, присутствует и такой пункт:
«3. Учитывая настроение населения, невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев (см. о евреях выше), так как это, безусловно, могло вызвать отрицательное отношение к нашим листовкам даже со стороны наших, советски настроенных людей, или людей, близких к нам. Приходилось затрагивать этот вопрос косвенно, указывая на зверскую ненависть фашизма к другим нациям и стремление к уничтожению этих наций, на натравливание фашистами одной нации на другую, на то, что под лозунгом борьбы с евреями и коммунистами хотят уничтожить нашу Родину и т.д.». (Там же, с.373)
На подмеченные Мэттэ особенности отношения славянского населения к евреям в оккупированном Могилеве обращал внимание другой партизанский командир — Кирилл Орловский. Кирилл Прокофьевич Орловский был профессиональным чекистом, подполковником государственной безопасности. Партизанить начал еще в 20-е годы на территории Западной Белоруссии, принадлежащей в то время Польше. В его активе организация партизанских отрядов и диверсионных групп в Китае и Испании. В 1937 году за боевую работу в тылу армии Франко в Испании Кирилл Орловский был награжден орденом Ленина. Кирилл Орловский — типичный партизанский командир от НКВД. В октябре 1942 года он вместе с группой бойцов ОМСБОНа был переправлен в Барановичскую область Белоруссии для развертывания здесь партизанской борьбы. Так образовался отряд «Соколы», действовавший в Барановичской и Пинской областях. Через некоторое время отряд превратился в партизанскую бригаду, в которую входило уже несколько отрядов. В 1943 году в одном из боев Кирилл Орловский получил тяжелое ранение — взрывом ему оторвало кисти обеих рук. 24 сентября 1943 года, по возвращении на «большую землю», с подполковником Орловским побеседовал сотрудник комиссии по истории Отечественной войны при ЦК КП(б) Белоруссии Купреев. Стенограмма этой беседы, в которой Кирилл Прокофьевич обобщает опыт своей партизанской деятельности, также опубликована в монографии Бориса Соколова. Вот выдержка из этого документа:
«Командирами отрядов были: имени Кирова — т. Ботин, имени Свердлова — т. Халецкий, имени Берия — я…
Кратко об отряде имени Кирова — организовал я отряд имени Кирова исключительно из евреев, убежавших от гитлеровского расстрела. Я знал, что передо мной стоят невероятные трудности, но я не боялся этих трудностей, пошел на это только лишь потому, что все окружающие нас партизанские отряды и партизанские соединения Барановичской и Пинской областей отказывались от этих людей. Были случаи убийства их. Например, «партизаны»-антисемиты отряда Цыганкова убили 11 человек евреев, крестьяне деревни Раджаловичи Пинской области убили 17 человек евреев, «партизаны» отряда им. Щорса убили 7 человек евреев.
Когда я впервые прибыл к этим людям, то застал их невооруженными, босыми и голодными. Они заявили мне: «Мы хотим мстить Гитлеру, но не имеем возможности».
После этого я не жалел ни своих сил, ни своего времени, чтобы научить этих людей тактике партизанской борьбы с нашим общим заклятым врагом. И я должен сказать, что затраченная мною энергия не пропала даром. Казалось бы, совершенно неспособные к вооруженной борьбе, бывшие спекулянты, мелкие торговцы, ремесленники и др., эти люди, желая мстить немецким извергам за пролитую народную кровь, под моим руководством за 2,5 месяца провели не менее 15 боевых операций, повседневно уничтожали телеграфно-телефонную связь противника, убивали гитлеровцев, полицейских и предателей нашей родины. Постепенно они стали не только дисциплинированными, но и смелыми, как в проведении диверсий, так и при ночных переходах из одного района в другой». (Там же, с.416-417)
Обратим внимание: подполковник государственной безопасности Кирилл Орловский был на оккупированной территории не только полноправным представителем советской власти, но и советских карательных органов — НКВД. Далее в своем рассказе он упоминает, как партизаны его отряда обезвреживали действовавших под видом партизан мародеров, насильников и прочий сброд. Тем не менее, несмотря на якобы существовавший в Советском Союзе «государственный антисемитизм», он не только не поддерживает бытующие в партизанских отрядах Барановичской и Пинской областей антисемитские настроения, но и всемерно противодействует им.
Тем не менее, приведенные выше документальные свидетельства вынуждают признать непреложный факт: негативно-настороженное отношение к евреям все же имело место в советских партизанских отрядах. Однако, мне думается, оно не могло быть определяющим для руководства советских партизанских отрядов. Ведь перед нацистским террором и угрозой поголовного уничтожения населения прежние межнациональные предрассудки должны отойти на задний план. А народы Советского Союза, по идее, должны были сплотиться в битве с общим врагом. Они вроде бы и сплотились. Тем не менее, за линией фронта евреям особого доверия не было. Спрашивается, почему?
Евреи как агенты гестапо
Ответ на этот вопрос я также нашел в книге Бориса Соколова «Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939-1945 гг.». В конце этой монографии автор публикует «Приложения», изобилующие документами по различным актуальным вопросам заявленной им темы. Один из разделов «Приложений» озаглавлен практически в духе Феликса Лазовского: «Окончательное решение еврейского вопроса» в советских партизанских отрядах». Тем не менее, работа Соколова ценна прежде всего тем, что она буквально нашпигована ранее недоступными документами, которые, по-видимому, впервые вводятся в оборот. Вывод, который можно сделать при изучении этих документов, примерно такой. Гестапо создавало на оккупированной, подконтрольной немцам территории специальные школы агентов-провокаторов для последующей засылки выпускников таких школ в партизанские отряды и городское подполье. При этом большинство обучающихся в таких школах были евреями. И это немудрено: ведь руководство гестапо резонно полагало, что из-за политики поголовного уничтожения гитлеровцами еврейского населения на оккупированных территориях внедрить своих агентов-евреев в партизанские отряды будет гораздо проще. Ведь никому же не придет в голову заподозрить в представителе уничтожаемого народа прислужников нацистов. Однако гитлеровцы просчитались. Посмотрим, что пишет по этому поводу историк Соколов:
«Начальники особых отделов в партизанских отрядах изобрели целую теорию, согласно которой гестапо специально засылало агентов-евреев в расчете на то, что никто не подумает, что они являются немецкими агентами. Несчастных регулярно заставляли признаваться в том, а потом отстреливали. 10 августа 1943 года командир Осиповичского партизанского соединения Королев докладывал в Москву: «В последнее время гестапо использует евреев в целях шпионажа. Так, при Минском и Борисовском гестапо были открыты 9-месячные курсы для евреев. Шпионы рассылались по квартирам в городе и засылались в партизанские отряды, последние снабжались веществами для отравления партизан и командиров. В Минской зоне был разоблачен целый ряд таких шпионов (РГАСПИ, ф.625, оп. 1, д.20, л.578 об)». (Цит. изд., с.342-343)
Как видим, своими комментариями Соколов старается всемерно принизить значение им же самим обнаруженных и опубликованных документов, поставить под сомнение достоверность содержащихся в них сведений. Тем не менее, даже он вынужден признать, что выявление агентов гестапо-евреев партизанскими контрразведчиками имело далеко не единичный характер. В частности, Борис Соколов публикует выдержки еще из одного документа военных лет, подтверждающего версию о широком использовании гитлеровцами евреев для борьбы с партизанами.
«В составленной в 1942 году начальником разведывательного управления центрального штаба партизанского движения Аргуновым «Справке о провокационных методах борьбы с партизанами», в частности, говорилось: (…)
«В отряд тов. Русакова пробралась в качестве санитарки немецкая шпионка, имевшая несколько фамилий — Иткина, Дынкина, Озер. Она вошла в доверие к комиссару отряда Филипповскому и с его помощью устроила в качестве заместителя командира отряда другого немецкого шпиона Шишко. Ими в одном из боев убит командир отряда Русаков, оперативный работник Емельянов и лучший разведчик отряда Боец. Шпионы были разоблачены и расстреляны…
Очень многих разведчиков партизанских отрядов, попавших в гестапо и разоблаченных, немцы перевербовывают и заставляют работать на них. Для достижения этой цели немецкая разведка применяет метод ареста и содержания таких людей в тюрьмах, аресты их семей, а затем предлагает перейти на работу в гестапо. При согласии работать в гестапо и выполнять задания немецкого командования таких людей и членов их семей освобождают, отобрав у арестованных подписку. Члены семьи завербованного остаются под наблюдением, и если он не выполняет задание, его семью расстреливают. Большое внимание немцы уделяют вербовке среди военнопленных красноармейцев и командиров. В первую очередь для этой цели используются лица неустойчивые.
Для лиц, которых немецкое командование намечает для использования на разведывательной работе, в лагерях создаются особо благоприятные условия. Особо старательно немцы влияют на тех военнопленных, семьи которых проживают на территории действия партизанских отрядов, отпускают их домой, поставив задачу вступить в партизанский отряд и проводить там подрывную, террористическую и разведывательную работу.
Для забрасывания в партизанские отряды в качестве разведчиков немцы используют евреев, надеясь, что партизаны, зная, что немцы евреев жестоко преследуют, будут оказывать им больше доверия...
Немецкая разведка... особо красивых женщин и девушек снабжает ядовитыми веществами с задачей влиться в отряд, войти в доверие командного состава и потом производить отравление (РГАСПИ, ф.625, оп.1, д.37, л.10-11,13)». (Цит. изд., с.354-356)
Как видим, уже в 1942 году разведывательное управление ЦШПД проводило большую работу по обобщению имеющегося опыта и доведения до партизанских командиров имеющихся сведений о методах, которые наиболее часто использует противник при засылке своей агентуры в партизанские отряды. При этом активное использование немцами евреев в качестве агентов-провокаторов Аргунов отмечает особо. Значит, подобных случаев было не один и не два. Тем не менее, и здесь Борис Соколов пытается подвергнуть сомнению сведения из опубликованной им «Справки». Он пишет:
«Бросается в глаза, что все подлинные или мнимые фамилии «немецкой шпионки» — еврейские, а вся история с гибелью командира и «лучших людей» отряда больше смахивает на какие-то внутриотрядные разборки. Да и как сегодня точно установишь, убили ли Русакова и его товарищей немцы и полицейские или Шишко с Иткиной. Скорее всего, в данном случае мы имеем дело еще с одним случаем юдофобии среди партизан». (Там же, с.356)
При этом необходимо отметить, что факты выявления еврейских агентов гестапо имели место не только в Белоруссии, но также в Орловской и Брянской областях РСФСР. У того же Соколова читаем:
«15 января 1943 года начальник отделения пропаганды политотдела объединенных бригад юго-западных районов Орловской области, где существовала своя партизанская республика, Иван Гуторов, писал в штаб партизанского движения: «Работники НКВД очень усердно разбирают биографии Покровских, Левок и других командиров и бойцов партизанских отрядов, но мало (судя по результатам) занимаются агентурной разведкой среди населения и, особенно, войск противника. Совершенно не умеют по молодости и опыту работать с двойными шпионами и очень скороспешно их расстреливают, как, например, еврейских девушек Иру и Еву Черняк, последняя будто бы даже окончила школу гестапо в Брянске. Плохо также и то, что работающие в нашем крае особотдельцы и резиденты не знают немецкого языка и не могут поэтому должно использовать немецкие документы (РГАСПИ, ф.625, оп.1, д.10, л.30)». (Цит. изд., с.359)
Здесь Соколов, помимо попытки оспорить информацию из опубликованного им же документа, пытается поставить под сомнение сам факт существования у гестапо специальных школ и курсов для подготовки засылаемых в партизанские отряды провокаторов. В частности, он утверждает:
«Но, скорее всего, сестры ничьими агентами не были, а скорее всего просто стали жертвой особистов, решивших поймать парочку немецких шпионов. И историю о несуществующей «школе гестапо» придумали работники НКВД. Ведь в действительности агентов у немцев готовили школы Абвера. Разумеется, чекисты не собирались использовать в качестве «двойных агентов» придуманных ими же «шпионок-евреек». Сестер Черняк просто побыстрее расстреляли, чтобы они не успели отречься от выбитых из них признаний». (Там же, с.360)
Вряд ли можно согласиться с подобными аргументами. Абвер действительно имел спецшколы, которые готовили будущих шпионов и диверсантов для заброски в советский тыл. И в школах Абвера обучали именно навыкам разведывательно-диверсионной деятельности. А вот функции гестапо были совершенно иными — это контрразведка и борьба с партизанскими отрядами. И ареал деятельности шпионов гестапо был совершенно иным — это оккупированные территории, подконтрольные немецкой администрации. Естественно, для выполнения специфических задач требовались подготовленные кадры. Абвер как армейская разведка решением этих задач не занимался и заниматься не мог. Поэтому-то гестапо и создавало собственные курсы и школы для подготовки своих агентов, о чем и упоминается во множестве партизанских документов. В этой связи уместно обратить внимание на действия подполковника госбезопасности Кирилла Орловского. Опытный конспиратор, он не стал привлекать евреев в свой отряд. Вместо этого создал специальный партизанский отряд из одних евреев. Думается, он справедливо полагал, что в случае засылки в отряд провокаторов гестапо тем труднее будет выдать своих соплеменников. Да и евреи-партизаны по своим каналам быстрее смогут выявить потенциальных шпионов и предателей. Ведь скорее всего родственники потенциальных провокаторов были живы и находились на положении своеобразных заложников.
Сколько же было героев-партизан из числа евреев?
В своей книге Лазовский утверждает, что ни один из евреев-партизан так и не удостоился «Золотой Звезды». А в другом сам же признает, что Исаю Казинцу — руководителю минского подполья в 1941-1942 годах высокое звание Героя Советского Союза все же было присвоено. Причем в 1965 году, в канун 20-летия Победы. То есть якобы Исай Казинец был награжден высшей наградой страны в якобы разгар набиравшей обороты брежневской кампании «государственного антисемитизма». Правда, у Лазовского есть одна оговорка — о полковнике государственной безопасности Дмитрии Николаевиче Медведеве, командире легендарного партизанского отряда «Победители». Отряд под руководством Дмитрия Медведева действовал в Ровенской и Львовской областях Украины и получил широкую известность благодаря прекрасным мемуарным книгам Медведева, написанным уже после войны. Каковы основания считать Дмитрия Медведева евреем, я не знаю. Ну да и Бог с ним. Для нас гораздо важнее выявить среди евреев настоящих героев-партизан. И тем самым все-таки ответить на поставленный выше вопрос.
Так вот, кроме упомянутого выше Исая Казинца я обнаружил еще трех человек, которых с полным основанием можно считать партизанами Великой Отечественной войны. Причем все трое не вызывают ни малейших сомнений ни по части совершенных ими героических подвигов, ни по части принадлежности к еврейскому народу. Следует отметить, что двое из них получили звания Героя Советского Союза еще в годы войны. А один даже стал Героем Российской Федерации, удостоившись высшего почетного звания уже в постсоветское время. И вот что удивительно — все трое также упомянуты в книге Лазовского, где на страницах 55-60 приведен «Список евреев, удостоенных звания Героя Советского Союза». В этом списке, помимо раздела собственно «героев», есть еще разделы, где перечислены евреи — дважды герои Советского Союза, полные кавалеры ордена Славы и Герои Российской Федерации. Кстати, в этом списке фигурирует и Дмитрий Медведев, который по документам «числился русским».
Насколько мне удалось установить, данный список для своей книги господин Лазовский позаимствовал на интернет-ресурсе «jewmil.ru». Официального русского названия данный сайт не имеет, однако в его «шапке» значится: «Посвящается: евреям России 20 века, принимавшим активное участие в боевых действиях и строительстве государства». Помимо списка евреев, удостоенных высших в СССР званий и наград, здесь можно найти и краткие биографии этих людей, описание их подвигов. Вспомним поименно этих героев в хронологическом порядке получения ими высшей степени отличия СССР, а затем и Российской Федерации.
Первый Герой ОМСБОНа
Итак, первым из евреев-партизан звания Героя Советского Союза был удостоен Лазарь Хаимович Паперник. Указ о его награждении посмертно вышел 21 июня 1942 года. Данный указ касался награждения большой группы бойцов Красной армии и войск НКВД, отличившихся в битве за Москву. По иронии судьбы, этим же указом звания Героев Советского Союза были удостоены так называемые «28 панфиловцев». Лазарь Паперник был первым из бойцов специального подразделения НКВД — Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОНа), который в годы войны за свой подвиг удостоился звания Героя Советского Союза. Вот что пишет об истории возникновения этого подразделения Павел Судоплатов:
«Мы сразу же создали войсковое соединение особой группы — отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР), которой командовали в разное время Гриднев и Орлов. По решению ЦК партии и Коминтерна, всем политическим эмигрантам, находившимся в Советском Союзе, было предложено вступить в это соединение особой группы НКВД. Бригада формировалась в первые дни войны на стадионе «Динамо». Под своим началом мы имели более двадцати пяти тысяч солдат и командиров, из них две тысячи иностранцев — немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. В нашем распоряжении находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы по боксу и легкой атлетике — они стали основой диверсионных формирований, посылавшихся на фронт и забрасывавшихся в тыл врага». (Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы. М., 1997. с.198)
А вот как оценивает тот же Судоплатов результаты деятельности бойцов и командиров ОМСБОНа за весь период Великой Отечественной войны:
«В тыл врага было направлено более двух тысяч оперативных групп общей численностью пятнадцать тысяч человек. Двадцать три наших офицера получили высшую правительственную награду — им присвоили звание Героя Советского Союза. Более восьми тысяч человек наградили орденами и медалями. Маршалы Жуков и Рокоссовский специально обращались в НКВД с просьбой о выделении им отрядов из состава 4-го управления НКВД для уничтожения вражеских коммуникаций и поддержки наступательных операций Красной армии в Белоруссии, Польше и на Кавказе. Подразделения 4-го управления и отдельной мотострелковой бригады особого назначения уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников, разоблачили и обезвредили 2 045 агентурных групп противника. Руководить всеми этими операциями поручено было мне и Эйтингону». (Там же, с.203-204)
Обратим внимание на фамилию заместителя Судоплатова по 4-му управлению — Эйтингон. Как видим, вторым человеком в стране, ответственным за развертывание партизанского движения и диверсионной работы был еврей Эйтингон. Генерал-майор государственной безопасности Наум Исаакович Эйтингон в истории советских спецслужб известен прежде всего как один из непосредственных организаторов успешного покушения на Льва Троцкого. Важные посты в 4-м управлении НКВД во время войны занимали евреи Я.И. Серебрянский (участник организации похищений в Париже генералов Миллера и Кутепова), Маклярский (после войны стал одним из первых в Советском Союзе сценаристов детективных фильмов), Л.П. Василевский (организатор партизанских отрядов и диверсионных групп во время войны в Испании).
Но вернемся к ОМСБОНу и его Героям. В монографии Александра Зевелева и Феликса Курлата «Люди особого назначения» приводится список из 27 фамилий ОМСБОНовцев, удостоенных звания Героя Советского Союза. Возможно, разница в 4 человека возникла потому, что не все люди списка Героев ОМСБОНа из книги «Люди особого назначения» были офицерами НКВД. Например, легендарный разведчик Николай Кузнецов был штатным агентом НКВД и вообще не имел никакого воинского или специального звания. В этом же списке фигурирует и имя разведчицы разведывательно-диверсионной группы «Артур» Надежды Троян — участницы организации покушения на гауляйтера оккупированной Белоруссии Вильгельма Кубе. Не был офицером и Лазарь Паперник. Он имел звание рядового. Тем не менее, именно Лазарь Хаимович Паперник первым из ОМСБОНовцев стал Героем Советского Союза.
Впервые о подвиге Лазаря Паперника и его боевых товарищей страна узнала в феврале 1942 года из газеты «Правда». 14 февраля в ней была опубликована статья члена Военного совета 16-й армии, дивизионного комиссара А. Лобачева. Статья была посвящена подвигу «23 героев-лыжников», неожиданно напавших на превосходящий их по численности и вооружению немецкий гарнизон в калужской деревне Хлуднево. Кто были эти «герои-лыжники» и почему они решили атаковать немецкий гарнизон, имеющий танки и превосходящий героев по численности в 16 раз, в статье дивизионного комиссара Лобачева не сообщалось. Тем не менее, замах с 23 героями-лыжниками был примерно такой же, как и с 28 героями-панфиловцами. И здесь так же заработала машина советского агитпропа, стремящаяся прославить новый героический подвиг в битве за Москву. В книге Александра Зевелева и Феликса Курлата «Люди особого назначения» упоминается, что самый трагический, завершающий момент боя в деревне Хлуднево запечатлен на картине художников П.П. Соколова-Скаля и А. Плотнова «Герои-лыжники», хранящейся в Центральном пограничном музее.
«Пройдут годы. Разрушенная немцами деревня залечит свои раны, кровавые следы немецких захватчиков будут стерты, а память о героях-лыжниках сохранится навеки. Слава о 23 героях будет передаваться из поколения в поколение»,— заканчивал свою статью дивизионный комиссар Лобачев.
Тем не менее, сегодня даже среди представителей старшего поколения мы вряд ли сможем найти в России людей, что-либо слышавших о подвиге «23 героев-лыжников». Просто после войны этот подвиг не «раскручивался» официальной советской пропагандой. И тому было, как минимум, три причины.
Во-первых, лишь один из «23 героев-лыжников» был официально удостоен звания Героя Советского Союза — Лазарь Паперник. Во-вторых, не весь отряд «героев-лыжников» пал смертью храбрых в том бою в деревне Хлуднево. Реально погибли 22 человека. При этом раненый сержант Кругляков и боец Ануфриев вынесли из боя дважды тяжело раненного командира отряда Кирилла Лазнюка. В итоге все трое остались живы и пробились к своим. Это было хорошо известно командованию. И этот факт не позволял советским пропагандистам использовать штамп коллективной героической смерти. И, в-третьих, как это часто бывает на практике, подвиг и героическая гибель одних были следствием недомыслия, преступной халатности и невыполнения приказа другими. История подвига лыжников такова.
В середине января 1942 года командование Западного фронта обратилось к руководству НКВД с просьбой сформировать четыре разведывательно-диверсионных отряда для действия в ближайшем тылу противника совместно с войсками фронта. В результате четыре отряда, численностью до роты каждый (80-90 человек), были сформированы и на лыжах переброшены в тыл противника. Командиром одного их этих отрядов, сформированных из военнослужащих 2-го полка ОМСБОНа, был кадровый офицер-пограничник, старший лейтенант Кирилл Захарович Лазнюк. В отряде Лазнюка в качестве снайпера служил Лазарь Паперник. При этом он также был заместителем комиссара отряда.
Довоенная судьба Лазаря Хаимовича удивительна. Начав свою карьеру в качестве рабочего 1-го Московского часового завода в 15 лет, в 18 лет Лазарь Хаимович становится диспетчером завода, а в 19 — назначается начальником механического цеха №2. А еще через некоторое время Паперника вновь повышают до начальника платино-корпусного цеха. Обратим внимание, что на тот момент Лазарь не был даже членом партии. Кандидатом в члены ВКП(б) Паперник стал лишь в ОМСБОНе. Кстати, одним из бойцов отряда Лазнюка являлся бывший студент МИФЛИ Семен Гудзенко — талантливый поэт и первый муж впоследствии четвертой жены Константина Симонова Ларисы Жадовой. Но вернемся к обстоятельствам трагической гибели отряда Лазнюка и героического подвига Лазаря Паперника.
Дело в том, что к середине января 1942 года длившееся уже около полутора месяцев контрнаступление советских войск под Москвой начало выдыхаться. Более того, немцы готовились контратаковать поредевшие советские части, коммуникации которых сильно растянулись. Особенно напряженная ситуация сложилась в окрестностях поселка Сухиничи Калужской области. Здесь советским войскам удалось окружить целую немецкую дивизию. Но брать штурмом Сухиничи, чтобы добивать окруженных здесь немцев, у 10-й армии уже не было сил. Немцы тоже не сидели сложа руки. Для деблокирования окруженных в Сухиничах командование группы армий «Центр» выделило крупные силы: 208-ю пехотную и 18-ю танковую дивизии. Совместными усилиями немцы прорвали слабое «кольцо», деблокировали окруженную в Сухиничах дивизию и даже отбили несколько близлежащих деревень. Продолжение немецкого контрнаступления грозило опрокинуть части 10-й армии и ударом с юга зайти в тыл наступающим советским войскам. Адекватно противостоять немцам на данном участке фронта Красная армия в тот момент не могла. Здесь у советского командования имелась только сильно потрепанная и обескровленная непрерывными боями 328-я стрелковая дивизия. По разным оценкам, в батальонах этой дивизии насчитывалось по 30 бойцов, в полках — около сотни. В таких условиях была избрана тактика всемерного затягивания ожидавшегося немецкого контрнаступления точечными ударами по отдельным прифронтовым немецким гарнизонам. Как правило, в ночное время с тыла на немецкий гарнизон нападал диверсионный отряд ОМСБОНа. В случае успеха неожиданная ночная атака должна была быть поддержана фронтальным ударом регулярных частей Красной армии.
Необходимо отметить, что выбранная линия действия отрядов никак не вписывалась в тактику партизанской войны. В идеале диверсионно-разведывательным отрядам категорически запрещается ввязываться в общевойсковые бои с регулярными войсками противника. Профессиональные партизаны-диверсанты — «штучный товар», который долго и дорого готовится. Стоит ли удивляться, что в результате за первые два дня пребывания на фронте от отряда Кирилла Лазнюка в боеспособном состоянии осталось 25 человек. Тем не менее, была получена новая боевая задача: 23 января еще до рассвета ОМСБОНовцы должны были атаковать немецкий гарнизон в деревне Хлуднево. По мере того, как немцы ввяжутся в бой, на них фронтальной атакой должен был обрушиться 1103-й стрелковый полк.
Поначалу атака диверсантов развивалась успешно. Но к рассвету выяснилось, что гарнизон деревни Хлуднево насчитывает не менее 400 отборных гитлеровских вояк. И в арсенале у них танки и минометы. При таком численном и огневом превосходстве атаковать деревню командир 1103-го стрелкового полка не решился. И в итоге диверсанты ОМСБОНа из отряда Лазнюка были взяты в кольцо и приняли неравный бой. Сам Кирилл Лазнюк остался жив лишь потому, что в самом начале боя был тяжело ранен. Поэтому комиссар Егорцев и приказал двум бойцам вынести командира в тыл, а сам принял командование отрядом. Кольцо окружения вокруг горсточки советских диверсантов продолжало сжиматься. К утру оставшиеся в живых были окружены в деревенском сарае. Вот как описывается последний бой остатков отряда Лазнюка в книге «Люди особого назначения»:
«Бой усиливался, кольцо сжималось. Вскоре в неравной схватке был ранен Егорцев, пал смертельно сраженный командир взвода младший лейтенант Слауцкий. «Рус, сдавайся!» — кричали немцы. Свинцовым шквалом из автоматов ответили лыжники на это предложение. Бой тянулся до утра. Рассветало. Кругом на снегу виднелись красные пятна. Подступы к сараю были усеяны вражескими трупами. В этом бою лыжники уничтожили более ста фашистских солдат и офицеров. Утром по сараю начали бить их минометы. Смертью храбрых погиб комиссар. Командование оставшейся горсточкой принял на себя раненый заместитель комиссара Паперник. Лыжников оставалось все меньше и меньше — всего несколько человек. Гитлеровцы хотели взять их в плен. Они прекратили минометный обстрел и, сжимая кольцо, предлагали: «Рус, сдавайся!». «Советские патриоты в плен не сдаются!» — крикнул кто-то из оставшихся, и в цепь немцев полетели гранаты, последовало несколько очередей из автоматов. Враг рассвирепел и в звериной ярости бросился к сараю. (…)
Паперник оглянулся и понял: в живых он остался один. Раненый, истекая кровью, он еще яростнее разил наседавших солдат в зеленых шинелях. (…) Но вдруг его автомат замолк: кончились патроны. В отчаянии Лазарь выбросил автоматный диск и схватил гранату. Последнюю…
Враги совсем близко. Рядом. Превозмогая дикую боль, Паперник выбрался из развалин и гордо выпрямился во весь рост.
— Большевики в плен не сдаются! — крикнул он им, шагнув навстречу оккупантам, сорвал с противотанковой гранаты чеку. Вместе с героем погибли десятки фашистов». (Зевелев А., Курлат Ф. Люди особого назначения. М., 2005. с.83-84)
В бою в деревне Хлуднево принимал участие отряд советских диверсантов численностью в 25 человек. Из них 22 погибли. В итоге все были награждены — но по-разному. Высшее звание Героя Советского Союза получил лишь один из погибших — Лазарь Хаимович Паперник. Паперник, как известно, был евреем. Все остальные погибшие офицеры и бойцы, а также выживший командир Кирилл Лазнюк были награждены орденами Ленина (высший орден СССР.— Авт.). А вынесшие из боя раненого командира сержант А. Кругляков и боец Е. Ануфриев были награждены орденами Красного Знамени. В списке из 21 имени погибших героев-лыжников, по-видимому, были люди самых разных национальностей. Были и фамилии, напоминающие еврейские: младший лейтенант П.Н. Слауцкий, красноармейцы А.А. Бриман, А.И. Кишкель. Все они посмертно награждены высшим орденом СССР. Но где гарантия, что вскоре мы не прочитаем новые опусы, авторы которых будут доказывать существование государственного антисемитизма тем, что еще три героически погибших еврея так и не стали Героями Советского Союза?
Так выглядит памятник в Москве, установленный в честь Лазаря Паперника.
(продолжение следует)
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
