1. Поезд Москва-Симферополь
Наш поезд Москва-Севастополь номер семнадцать выехал с Курского вокзала буднично и аполитично. По крайней мере, так хотелось бы думать. Ведь поезда всегда лишь средство передвижения в нашем вечно спешащем мире, в котором особенно важно успеть, не опоздать, перегнать, ускорить. Позже, во время поездки выяснилось, что в пору кризисов поезда могут становиться частью большой политической игры.
Наш вагон, выкрашенный в «жовто-блакитный» цвет, заполнен менее чем наполовину, причем часть пассажиров едет до российской границы, до Белгорода. Спрашиваю проводниц:
– Неужели поезд часто ходит полупустым?
Те машут руками и сообщают:
– У нас в Крыму такое творится, что мало кто решается ездить.
Поразмышляв, что же «такое» становится однозначным фактором страха, представляюсь проводницам и рассказываю о своей журналистской миссии – увидеть собственными глазами крымский референдум и передать это своё видение саратовским читателям. Проводницы, женщины средних лет, делают большие глаза, а одна из них, Юлия, говорит:
– Ради Бога, не говорите, что вы журналист украинским погранцам, они вас в момент заарестуют.
Потом в два голоса рассказывают о бесчинствах на границе, об агрессивности украинской СБУ, притеснениях русскоязычных и завершают посылом: «Скорей бы уж!». Имеют в виду, конечно же, референдум. Наконец, милые проводницы сочувственно сочиняют мне легенду о том, что я еду в Крым к друзьям на юбилей и завершают полушепотом, осматриваясь по сторонам:
– Никто и знать не должен, что вы журналист.
Переход на конспиративный режим, конечно же, огорчителен, но решаю потерпеть, тем более, что моя легенда все же близка к действительности. Двадцать лет назад мы с ташкентскими друзьями и коллегами по работе разделились, большая часть уехала в Саратов, некоторые – в Крым. С уехавшими в Крым друзьями, крымскими татарами и армянами по национальности, мы поддерживали связь, радовались хорошим новостям, скорбили об ушедших из нашего мира, приглашали друг друга в гости. Так что теперь проявлялась хорошая возможность встретиться, вспомнить ностальгически о добром и наивном советском прошлом, в котором не было разделений по границам и национальностям.
В Белгороде нас ожидала короткая остановка и небрежный визит российских пограничников. В вагон вошли двое мужчин в форме. Один из них улыбнулся и поздоровался. Второй зевнул и попросил паспорт. Взглянул (опять же небрежно) на вторую страницу и сразу же вернул. Никто ни о чем не спрашивал и ничего не досматривал. Зато проводницы заспешили, засуетились и стали спешно опускать оконные шторы, фиксировать нижние планки. Плотные, очень прочные шторы сразу ограничили жизненное пространство вагона. Предупредили:
– Шторы на Украине не поднимать. Там западэнцы могут камень кинуть, такие случаи были. Так хоть осколки стекла никого не поранят.
Вагон сразу ослеп, превратился в закрытое защищенное пространство на вражеской территории. Когда я высказал такую мысль старшей из проводниц, Юлии, она грустно улыбнулась в ответ:
– Вы все шутите. А мы в последнее время только и видим, как нас, русских, жмут и выживают. Сами скоро увидите.
К зоне украинского пограничного досмотра на станции «Казачья Лопань» наш вагон прибыл с восемью пассажирами на борту. Проводницы попросили всех сидеть на местах и «не говорить лишнее».
Скоро и в самом деле вагон заполонило воинство в камуфляже с подозрительными взглядами исподлобья. Проверяющие, громко топая подкованными ботинками, быстро заполнили вагон. Их было явно больше, чем нас, пассажиров. Вошедший в купе молодой пограничник долго и внимательно рассматривал мой паспорт, заполненную миграционную карту, потом строго спросил:
– Знаете, что на Украине происходит?
Я ответил, что знаю и пытаюсь понять. И что, на мой взгляд, кто-то извне пытается разрушить наш мир братства. Пограничник ответил взглядом, наполненным растерянностью и неуверенностью. А сзади него проводница Юля уже делала мне страшные предупреждающие глаза. Пришлось остановить мою тираду. И вовремя. За плечами пограничника показались колючие глаза человека в штатском. Он бросил пограничнику:
– Оформляй.
По коридору повели молодого щуплого паренька с худыми острыми плечами лет двадцати от роду. Сзади его конвоировали двое крепких ребят в камуфляже с надвинутыми на лоб черными беретами. Бравый пограничник доложил по рации:
– Снимаем одного гражданина России. Подозрительных предметов не имеет, но не разъяснил четко, почему следует в Крым.
По коридору прогрохотали тяжелые армейские ботинки – еще одного бедолагу выводят. Подумалось:
– Всю Украину пытаются заполнить страхом, ввести вопящий Майдан в души. А проверки «на верность Украине» сделать главным критерием человека. И не важно, что нацизм явно трансформируется в национальную стратегию Украины. Так что нынешние полуфашистские правители поставили задачу – изгнать русский дух. Что за дурость вводить такой настрой и запрещать въезд человеку просто за то, что он что-то не сказал о цели своей поездки?
Опять прогрохотали черные ботинки, и в купе вбежала маленькая лохматая серая собачка с черными пятнами на висячих ушах. Похоже, это была собачья проверка на наркотики и взрывчатку. Песик уверенными шажками прошёлся по полу и задрал мордашку. На меня глянули собачьи глаза, как и у хозяина наполненные растерянностью и неуверенностью. Может, показалось?
Наконец, пограничник ставит на миграционную карту оранжевый штемпель. Опять грохот армейских ботинок – проверяющие покидают вагон. И поезд, нехотя, рывками, с каким-то недовольным скрежетом, начинает двигаться.
В дверь просачивается Юрий Иванович, чернобылец, следующий лечиться в санаторий, расположенный недалеко от Симферополя. Его, после долгого допроса, в Украину все же пустили. Прикладывает палец к губам и шепотом сообщает, что в пятом купе остались двое СБУшников – сидят и слушают, о чем мы говорим.
Вот так мы и следуем через всю Украину с зашторенными окнами в полупустом вагоне, ожидая очередного набега проверяющих. Что и случается в Мелитополе. Там опять в вагон входят люди в форме и в штатском, внимательно оглядывают немногочисленных пассажиров. Опять колючие взгляды крепко сбитых мужчин в форме и в штатском. Но Бог милует, в этот раз из вагона никого не выводят.
Наконец под чуть приподнятой шторой удается разглядеть полоску воды.
О том, что мы подъезжаем к Крыму, говорит появившийся слева палаточный лагерь на берегу Сиваша. У палаток на шестах сушится рыба. Юрий Иванович сообщает:
– Вон рыбаки обосновались. Смотри, сколько рыбы насушили. Через секунду его слова опровергают два БТРа с «жовто-блакитными» флагами. Длинные стволы крупнокалиберных пулеметов направлены на Крым. Большая часть украинских десантников сидят с удочками на Сиваше.
Скоро появились посты самообороны, мелькнули красноверхие папахи казаков. В кустах мельтешат фигуры в сером пятнистом камуфляже – это уже крымский Беркут. Всех самооборонцев раза в два меньше, чем собрано на противной стороне. Похоже, обе стороны скоро начнут оборудовать в этом месте настоящую границу.
Улыбающиеся проводницы обходят весь вагон и поднимают шторы. Солнечные лучи в мгновение заполняют тесное вагонное пространство. Кажется, что поезд ускорил свой ход и побежал веселее. Вглядываюсь в график движения поезда. Менее, чем через два часа Симферополь, а до Севастополя, то есть через весь Крымский полуостров поезд пробегает всего за три с половиной часа. Вспоминаю, что весь крымский полуостров в три раза меньше нашей Саратовской области. Об этом же вспомнил и Юрий Иванович и сразу бросил:
– Ну что за идиоты там, на Западе! Неужели непонятно, что не за территории боремся, а за русского человека, за его душу, в которую эти гады наплевали?
Симферопольский вокзал встречает нас развевающимися российскими флагами и атмосферой радостного возбуждения. Нас никто не досматривает. На перроне много людей, все улыбаются и приветливо здороваются. У подземного перехода группа мужчин с георгиевскими ленточками. Один из них подхватывает мой чемодан и сразу поясняет:
– Я бесплатно. Просто мы очень радуемся российским поездам и людям из России.
Меня тоже охватило праздничное настроение и все же непроизвольно задаю вопрос:
– Что же вы людей не досматриваете, мало ли чего могут привести? Может кто-то из Правого сектора пожалует?
Мужчина отвечает:
– А знаете, надоело бояться и не доверять. Вот увидите – мы управимся и без проверок.
Симферополь, 15 марта 2014 года
2. Полуостров Крым
Мне очень хотелось узнать, о чем думает простой житель крымской глубинки, идущий голосовать на сельские избирательные участки. Поэтому решил ехать в преимущественно сельский Симферопольский район. Мы выезжаем в 7:30, за полчаса до начала голосования. Ранним утром в Симферополе пошел холодный дождь, переходящий в снег. Абрикосовые деревья, которые в изобилии растут на симферопольских улицах, уже начали цвести. Казалось, падающие снежинки обжигают холодом нежно-сиреневые соцветия.
– Опять урожая не будет,– горько сожалеет таксист Олег, с которым мы проталкиваемся по запруженным улицам города.
На избирательных участках Симферополя в восемь утра – настоящие очереди. Очень хотелось хотя бы на минуту приостановиться и спросить людей о настроении и надеждах. Останавливаемся у очереди, растянувшейся метров на двадцать перед входом в избирательный участок. Люди стоят плотно, по три-четыре человека в ряду. Представляюсь стоящим в очереди, рассказываю, что направлен журналистской организацией Саратовской области. Все в очереди заулыбались, пожимают руку. Пожилой мужчина в камуфляже подошел и обнял:
– Спасибо брат, всем саратовцам низкий поклон.
Спрашиваю молодую женщину по имени Дина, стоящую в конце очереди, что она чувствует в связи с референдумом. Дина смахивает набежавшую слезу и говорит:
– До сегодняшнего дня не было у нас такой большой радости, такого объединения людей. Те, кто были в ссоре, помирились. Мы все объединились по-братски. Мы все победили страх и рознь. Посмотрите – сколько счастливых людей вокруг.
На этой минорной ноте прощаюсь, тем более, что быстро продвигающаяся очередь уже приблизилась к входу в участок.
Едем дальше – в Симферопольский район, в знаменитую Салгирскую долину. Местный житель Олег, водитель такси, взявшийся подвезти меня до сельских избирательных участков, рассказывает о сельских проблемах, о нищенских зарплатах и пенсиях:
– Вы знаете, пенсии здесь 900-1000 гривен. В российских рублях это будет около четырех тысяч рублей. А чтобы отопить небольшой дом только за газ надо платить самое меньшее – 500 гривен. Оставшегося и на питание не хватит. Вот люди и ходят в лес, собирают грибы, кто-то браконьерствует, ловит рыбу сетями, глушит динамитом. Трудно всем. Особая проблема – бензин и солярка. Их стоимость почти в два раза выше, чем в России. А потому любой товар, произведенный Крыму, становится неподъемно дорогим. И сельское хозяйство, и любое производство здесь просто нерентабельны.
Километров через десять прижимаемся к обочине. Здесь, по берегам речки Салгир двадцать лет назад начались самовольные захваты земли крымскими татарами, переселявшимися из Узбекистана и Таджикистана.
Теперь это место, бывшее прежде лесопосадками, плотно застроено небольшими скромными домами. Здесь расселилось около пяти тысяч крымских татар. Олег поясняет:
– В те времена из Киева только наблюдали за самозахватами земель и исподволь подогревали население к противостоянию. И никто из властей не помог крымским татарам хоть чем-нибудь. Им конечно обидно. Несправедливо их выселили, теперь несправедливо относятся, власти из Киева их не поддержали, и все время пытаются создать из них противовес русскому населению, столкнуть с людьми других национальностей.
Через три километра сворачиваем с шоссе и въезжаем на территорию Добровского сельсовета, включающего двенадцать сельских поселений. Петляем по разбитой грунтовке. Наши саратовские дороги, которые мы так громко ругаем – настоящее совершенство по сравнению с сельскими дорогами Крыма. Прошедший дождик пробил небольшие, но довольно глубокие канавки, так что двигаться приходиться с большой осторожностью – машина то и дело чиркает днищем по грунту.
Подъезжаем, наконец, к избирательному участку, расположенному в сельском клубе. Над высоким деревянным крыльцом развивается только флаг Крымской автономии. Олег поясняет – так решил центральный избирком, и люди с большим сожалением снимали отовсюду российские флаги. Народу много. Все радостные, возбужденные. Охрана есть, но люди в форме смешались с потоками входящих и выходящих избирателей. Все расслаблено улыбаются.
Представляюсь людям с красными повязками, меня сразу ведут к председателю избирательной комиссии, Лебедевой Раисе Алексеевне. Рассказываю о том, как саратовчане поддержали братский Крым.
Раиса Алексеевна рассказывает о своем участке:
– Наш избирком охватывает часть села. Наше село, Пионерское, самое большое в округе и включает три избирательных участка – Эски Сарай, Горное и само Пионерское. В списки нашего участка внесено 1793 человек. 80 из них не могут передвигаться и будут голосовать на дому. Явка сегодня потрясающая. Раньше на выборы не приходило и половины избирателей, Сегодня до десяти утра проголосовали четыреста человек. Такого никогда не было! Многие люди, которые раньше никогда не голосовали, пришли выразить свою позицию. То есть в списках они были, но на выборы не ходили, считали их профанацией.
Наш округ многонациональный: русские, армяне, греки, крымские татары
Греки проголосовали почти все. Такого подъёма никогда не было. Армянская и греческая община очень хорошо помогали в подготовке. Что касается крымских татар, то бойкот референдума – это выбор их лидеров. Но сегодня меджлис уже не управляет всеми крымскими татарами. Много семей пришли и проголосовали. Вот, можете переговорить с ними.
Раиса Алексеевна подводит меня к небольшой группе проголосовавших.
Молодой парень лет двадцати пяти Изет, крымский татарин, попросил:
– Вы только не фотографируйте и не пишите мою фамилию. Моя семья, пришедшая голосовать «за» не хочет, чтобы об этом узнали соседи. Мы ведь много пережили, когда захватывали землю здесь, когда нам в крошечные дома не давали электричества, газа. Мне тогда было пять лет, но я хорошо помню, как тяжело тогда было выживать. А что делать – нас вытолкнули из Узбекистана и мы просто вынуждены были возвращаться на родину, в Крым. Другого пути у нас не было. А сегодня все обиды нужно забыть. Надо вместе достроить наш общий дом и сделать его уютным, добрым, родным для всех.
– Раиса Алексеевна, когда в крымской глубинке возникла мысль о референдуме? – спрашиваю я.
Председатель избиркома встала вполоборота, наморщила лоб. Потом посмотрела пристально в глаза:
– Знаете, несколько месяцев назад, когда разгорелся киевский Майдан, многие из нас задумались – что же реально происходит? Ответ был один – с Запада идет волна насилия и жестокости. Нам не простили Великой Победы наших отцов и дедов. Решили сломать наш мир и переделать его по своему, по западному образцу.
Стоявшая рядом учительница истории местной школы Вера Исмаиловна перебивает:
– Либеральный Запад для нас совсем не либеральный, не демократичный. Они очень старались, но не смогли нас сломать за двадцать лет «незалежности». Вот теперь решили вырастить украинский национал-социализм, почти в точности повторяющий национал-социализм немецкий, образца 1933 года. Так же, как тогда, либеральная Европа и США приняли решение уничтожить русский дух, русскую идею Россию силами нацистов.
Но, слава Богу, у нас у всех проснулись гены наших предков. В России – то же самое. Люди проснулись, решили бороться и никто теперь не отступит.
Соня Степановна, жительница села Пионерское:
– Мне 58 лет и я впервые пришла на избирательный участок. Все последние десятилетия, начиная с 1991 года, я жила, не веря властям, даже нашим местным, а тем более – киевским. Все эти годы было бесполезно за что-то голосовать. Все решали без нас. И год от года становилось все хуже и хуже. Толчком для меня и моих родственников послужил киевский Майдан. Вы даже не представляете, что этот майдан означал для нас, крымчан. Он означал диктатуру антирусских, антироссийских сил. Я сама армянка, но жива русским духом, который начали изгонять. Когда две недели назад, 28 февраля наш крымский парламент начали захватывать антирусские силы, я начала собирать вещи и готовиться к отъезду в Россию, потому что майдан в Крыму – это погромы и насилие, в этом никто не сомневался. Мы всю ночь не спали, а когда наутро узнали, что самооборонцы с оружием охраняют парламент и там собираются депутаты – тогда мы все поняли, что надо бороться, а не бежать из родных мест. Теперь мои родственники – в отряде самообороны. А я, как видите, пришла проголосовать, обошла всех соседей, родственников. Уверяю вас – никто в стороне не остался, все голосуют за Россию.
Я уже покидал участок, когда подъехало две машины. Из первой выбрался молодой человек с загипсованной правой ногой, вытянул с заднего сиденья костыль. Морщась от боли, опираясь на короткое перильце, стал подниматься по ступенькам. Решил спросить, почему он сам решил приехать на участок, ведь ему должны были привести урну для голосования на дом. Михаил, 33 года, грек по национальности, опустив бюллетень, повернулся ко мне:
– Мы все почувствовали, что пришла беда. И все бытовое как-то отошло в сторону. Создали отряды самообороны. Решили бороться. До конца. Не отступать. За пару последних месяцев изменились все мы и мир вокруг нас. По-моему, мы с Россией вместе входим в новый мир. И хорошо, что весь Запад против нас. Ведь мы разрушили весь их проект. Проект уничтожения России как государства. Теперь взбесившиеся западные политики выплескивают наружу огромный потенциал накопившейся ненависти ко всему русскому, к тому, что им никак не удается уничтожить, несмотря на триллионы долларов, вложенные в многочисленные антирусские проекты. Маски сброшены. И это очень хорошо для всех нас. Теперь мы видим врагов в лицо.
Приведу ниже без комментариев ряд высказываний избирателей, пришедших на избирательные участки №№ 22, 19 Симферопольского района и номер девять города Симферополя.
Константин, 38 лет, родился и вырос в Салгирской долине, работает в турецкой фирме в Симферополе:
– Знаете, в последние месяцы все мы здесь стали одной семьей. За это надо сказать Западу просто огромное спасибо!
Посмотрите, за последние двадцать лет весь русский мир стал превращаться в придаток Запада. Мы исчисляем все долларами, мы плаваем в грязном ядовитом океане биржевых спекуляций и виртуальных благ. Мы живем в мире олигархического капитала, навязанного Западом.
Наконец, на сопротивляющуюся из последних сил Россию направили юных украинских нацистов. Они решили, что это решающий удар по русскому миру. А оказалось – это огромной силы удар, заставивший всех нас проснуться и по-настоящему осмыслить все события последних десятилетий. Ведь Запад боролся всё это время не с советской идеей, не за права и свободы человека, не против коммунистической диктатуры. Запад только сейчас показал свое настоящее лицо – волчью пасть, устремленную на пожирание России и русской идеи. Просто обнажилось настоящее обличье этой многовековой войны на уничтожение России.
Атаянц Сергей Арташесович, депутат Добровского сельского совета по округу № 9:
– Мои родители, как и крымские татары, были депортированы с Крыма в 1944 году в Узбекистан. Там я и родился в 1946 году. Мы вместе пережили много невзгод. Вместе вернулись в Крым, и вместе испытали равнодушие и неприязнь чиновников из Киева, для которых мы – чужие люди, фишки в политической игре. Когда я увидел национал-социалистический Майдан, понял – отступать некуда.
Когда Россия решилась вступиться за нас, мы поняли и осознали, что потери экономические для России будут просто огромные. Но мы будем вместе и вместе все преодолеем. Даже лучше так – вместе преодолеть и вместе победить проклятый нацизм.
Мы сейчас видим, что Россия становится другой, выходит из под контроля запада и просыпаются в ней бескорыстие и справедливость, ранее свойственные русским людям. А значит, мы все вместе уйдем из-под ига США и Западной Европы, которые даже перестали скрывать свои двойные стандарты. Они давно ведут против нас всех скрытую войну. И хорошо, что война эта стала явной, неприкрытой. Теперь нам легче их одолеть.
Виктор Федорович, пенсионер, уроженец Мелитополя:
– Сегодня всем стало понятно, что Украина нужна Западу только для одного – для удара по самому уязвимому месту России – по бескорыстному, душевному, братскому чувству русских к украинцам, к общим жизненным корням.
Они попытаются экономически задушить нас с Россией. Но ничего у них не получится. В России есть все – и полезные ископаемые, и нефть, и плодородные земли, и крепкая промышленность, особенно оборонная. Пора уйти от гибельного западного диктата и жить по своему усмотрению. Брать с Запада все лучшее и применять у себя. И не воевать с ними, не злобиться.
У избирательного участка номер девятнадцать Симферопольского района встретил группу цыган, выходящих с участка. Попросил высокого статного мужчину высказаться о референдуме.
Геннадий Роман, 32 года, цыган:
– Нас здесь живет почти триста человек. И все проголосовали за Россию. Наши братья-цыгане из Ивано-Франковской области и Ровно рассказали, что там делают с цыганами «Правый сектор». Они просто по ночам пытают наших братьев там, на западе, грабят и убивают. Это в точности та картина, что делали СС и бандеровцы с цыганами в 1941-42 году по приказу Гитлера. Дедушка мне об этом рассказывал. Просто весь мир пока не знает об этом, потому что Запад и США скрывают. А мы, цыгане, знаем. Вы знаете, что генерал Красной армии и главный русский партизан Ковпак был цыганом? Вы знаете, что УПА, Бандера и Шухевич боялись его как огня? Так вот – референдум наш, это только начало, мы с украинскими нацистами будем бороться так, как наш герой Кавпак. Наша война только начинается.
Крым, 16 марта 2014 г.
Специально для «Общественного мнения»
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
