От редакции. Великая Отечественная война всё дальше от нас, всё меньше живых свидетелей и участников тех героических событий и, как ни печально, всё шире простор для фальсификаций и инсинуаций разных недобросовестных граждан, стремящихся приписать себе чужие заслуги и подвиги, исказить величие и правду случившегося. Мы считаем, что это недопустимо. И дело совсем не в славном 70-летнем юбилее: это недопустимо вообще, независимо от круглых дат и годовщин. Это неправильно по отношению к нашей истории, стране, народу. И особенно кощунственно по отношению к ветеранам, честно отдавшим долг Родине.
См. также: часть 1, часть 2.
О чем могут поведать боевые ордена…
Теперь стоит поговорить о боевых наградах полковника Фролова. Как уже известно, за подвиги на финальном этапе войны Георгий Васильевич заслужил четыре боевых ордена. Фактически каждая стратегическая наступательная операция, в которой участвовал младший лейтенант Фролов вместе со своим взводом пешей разведки, приносила ему по ордену. За участие в операции «Багратион» (освобождение Белоруссии) Георгий Фролов получил орден Красной Звезды. Бои в период Рижской наступательной операции добавили на грудь нашего героя орден Отечественной войны 1-й степени. За время Висло-Одерской операции командир разведывательного взвода Фролов заслужил орден Красного Знамени. И, наконец, боевая доблесть Георгия Васильевича при штурме столицы рейха Берлина была заслуженно отмечена редчайшим (всего 5738 награждений) орденом Богдана Хмельницкого 3-й степени.
Наградные листы, а также приказы о награждении этими орденами находятся в свободном доступе на сайте Министерства обороны «Подвиг народа.ру». Казалось бы, какие могут быть сомнения в подлинности этих наград и боевой доблести их владельца? Тем не менее, противоречивость сведений в документах, отражающих отдельные этапы фронтовой биографии Георгия Васильевича, серьезно настораживает. А современные рассказы и интервью полковника Фролова, резко контрастирующие с документами, заставляют усомниться в искренности и честности ветерана. Тем не менее, не будем торопиться с выводами, а проанализируем информацию о боевых наградах господина Фролова. Но прежде стоит рассказать о практике награждения боевыми орденами во фронтовых условиях.
Как известно, до войны прерогатива награждения орденами и медалями формально принадлежала президиуму Верховного Совета СССР. Иными словами, награждение было жестко централизованным, а вручение орденов и медалей, как правило, происходило в Кремле. В мирных условиях процедура прохождения наградных документов занимала не менее полугода. С началом Великой Отечественной войны старая советская наградная процедура перестала соответствовать новым условиям: мало кто из реально воюющих фронтовиков мог ждать полгода заслуженного ордена или медали. Люди погибали, получали ранения и убывали в госпитали и в другие части. В результате командование лишалось важнейшего рычага морального стимулирования отличившихся воинов.
Была предпринята попытка исправить положение и передать право награждения орденами и медалями военным советам фронтов и армий. Однако этот первый опыт хоть немного и улучшил положение, но не вполне удовлетворил товарища Сталина. Как пишет в своей монографии «Загадки советских наград» известный военный историк Олег Смыслов, «летом 1942 г. проводилась проверка отделов кадров армий и Северо-западного фронта. Результаты были доложено лично товарищу Сталину. И уже 14 июля 1942 года вышел приказ наркома обороны №0554, подписанный одним из его заместителей, генерал-майором Румянцевым, в котором говорилось:
«3. Отделы кадров фронта и армий, недооценив важности награждения отличившихся в боях и своевременной выдачи наград, допустили крупные недочеты.
а) Наличие во многих случаях необоснованных отклонений по представлениям к награждению. Так, по фронту на 1 июля с.г. отклонено 28,1% к числу награжденных.
По 84-й стрелковой дивизии из 270 человек, представленных к награждению 1 сентября 1941 г. по 1 июля 1942 г., отклонено 124 человека. Как правило, решение об отклонении проводилось канцелярско-бюрократическим методом, зачастую на том лишь основании, что много представлено или плохо составлены реляции на награжденных.
б) Время прохождения представления до награждения от полка до фронта составляет 30-40 дней; в 11-й армии 60 наградных листов от апреля-мая месяцев до сих пор не рассмотрены; вручение орденов и медалей награжденным происходит также медленно, и за это время многие из представленных к награждению и награжденных убывают по разным причинам из состава частей, не получив наград. По фронту вручено орденов награжденным на 1 июля 1943 г.— 42,2%, а медалей — 41,1%.
в) Удельный вес красноармейцев и младшего начсостава в общем числе награжденных составляет 58%, что является недостаточным. Многие замечательные бойцы и командиры, достойные награды, остаются ненагражденными.
г) Учет награжденных в отделе кадров 11-й армии и в большинстве проверенных соединений поставлен неудовлетворительно.
4. (…) Приказываю:
Сократить время прохождения наградного материала с момента представления до решения о награждении до 3-5 дней и в этот же срок производить вручение наград». (Смыслов О.С. Загадки советских наград. 1918-1991 годы. М., 2005. с.89-90).
Сроки, определенные данным приказом для прохождения документов и, собственно, самого награждения, в военное время выдерживались далеко не всегда. Особенно если подразделение находилось в непрерывных боях. В этом мы сможем убедиться позже, когда будем анализировать наградные документы Георгия Фролова. Время от подписания приказа до самого награждения тоже могло затягиваться. К примеру, если воин надолго выбывал из своей части, так и не успев получить заслуженной награды. Но если человек оставался на месте и продолжал воевать, положенные ему орден или медаль он получал довольно быстро. Здесь уж штабные работники опасались нарушить приказ наркома и старались уложиться в предусмотренные приказом НКО 3-5 дней.
Однако приказ наркома обороны — это хорошо, но в НКО прекрасно понимали, что необходимо кардинальным образом менять практику производства фронтовых награждений. Поэтому 10 ноября 1942 года президиум Верховного Совета СССР издал Указ с довольно длинным названием «О предоставлении права награждения орденами и медалями СССР и нагрудными знаками командующим фронтами, флотами, армиями и флотилиями командирам корпусов, дивизий бригад и полков». В соответствии с данным указом перечисленным в нем категориям командиров действующей армии предоставлялось право награждать своих подчиненных боевыми наградами. При этом по мере повышения должностного положения командира его права по награждению возрастали.
Естественно, самыми скромными были права командиров полков. Они имели право награждать своих подчиненных лишь медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», а также нагрудными знаками «Снайпер», «Отличный пулеметчик», «Отличный минометчик», «Отличный артиллерист», «Отличный танкист», «Отличный минер» и т.д.
За командирами полков на ступеньку выше по рангу полномочий следовали командиры дивизий и бригад. Они, кроме боевых медалей, имели право награждать также и орденом Красной Звезды. Впоследствии командирам дивизий и бригад было предоставлено право награждения также орденом Славы 3-й степени. Третья ступень в предусмотренной указом от 10 ноября 1942 года иерархии наградных полномочий — это командиры корпусов. Помимо боевых медалей они имели право награждать орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней и Красной Звезды. В конце 1943 года в перечень их полномочий добавилось право награждения орденом Славы 3-й степени.
В полномочиях по награждению командующих армиями и флотилиями к общему списку добавлялся орден Александра Невского. Впоследствии в ходе войны полномочия командармов расширялись. С 1 марта 1943 года они получили право награждать орденом Красного Знамени, а к началу 1944 года — еще и орденами Славы 2-й и 3-й степеней.
Самыми большими полномочиями по награждению, естественно, обладали командующие фронтами и флотами. Помимо прав, предоставленных командармам, командующие фронтами имели право награждения самыми низкими степенями полководческих орденов — Суворова 3-й степени, а по мере возникновения — также Кутузова и Богдана Хмельницкого (оба — 3-й степени). А вот право присвоения звания Героя Советского Союза, награждения орденом Ленина, Славы 1-й степени и высших степеней полководческих орденов всегда оставалось исключительно за Москвой.
Вступление в силу указа ПВС СССР от 10 ноября 1942 года сняло многие бюрократические препоны и открыло широкий простор для награждения достойных воинов. Но одновременно и породило массу злоупотреблений. Для исправления ситуации срочно пришлось готовить новый директивный документ, предусматривающий уголовную ответственность за допущенные злоупотребления с наградами. Речь идет об указе ПВС СССР от 2 мая 1943 года «Об ответственности за незаконное награждение орденами и медалями СССР и нагрудными знаками, за присвоение орденов и медалей и передачу их награжденными лицами другим лицам». В первом абзаце данного указа отмечалось изменение в наградной практике, произошедшее благодаря указу ПВС от 10 ноября 1942 года. Но далее в указе от 2 мая 1943 года говорилось:
«…Между тем имеют место случаи нарушения законов об орденах, медалях СССР и наградных знаках, а именно факты незаконного награждения лиц, не имеющих прямого отношения к действующей армии и флоту, как это имело, например, место в 21, 20, 61 армиях.
Кроме того, имеются факты присвоения орденов и медалей СССР и нагрудных знаков, а также факты передачи награжденными лицами орденов, медалей и нагрудных знаков другим лицам.
Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Установить, что виновные в незаконном награждении орденами и медалями СССР и нагрудными знаками лиц, не имеющих прямого отношения к армии или флоту, привлекаются к уголовной ответственности как за должностное преступление и караются тюремным заключением сроком от 6 месяцев до 2 лет.
2. Виновные в присвоении ордена, медали или нагрудного знака караются тюремным заключением сроком от 2 до 3 лет.
3. За продажу или передачу в виде подарка ордена, медали или нагрудного знака другому лицу виновный подлежит лишению награды и карается тюремным заключением сроком от одного до 3 лет.
4. Ношение ордена, медали или нагрудного знака лицами, не имеющими на то права, карается тюремным заключением сроком от 6 месяцев до одного года.
5. Должностные лица, отвечающие за хранение орденов, медалей и нагрудных знаков (в госпиталях, штабах, судебных органах и т.д.), по халатности которых допущены хищения ордена, медали или нагрудного знака, караются тюремным заключением сроком от одного до 2 лет». (Музалевский М.В., Шишков С.С. Ордена и медали СССР. Справочник в двух томах. Владивосток, 2000. Т.2, с.319).
В данном документе стоит обратить внимание на два аспекта. Во-первых, в нем как образец злоупотреблений с государственными наградами наряду с двумя другими упомянута и 61-я армия, с которой всю войну фронтовыми дорогами прошел Георгий Васильевич Фролов. То есть на момент издания данного указа по части нарушений государственной наградной политики 61-я армия была своеобразным «лидером».
Во-вторых, поражают несоизмеримо малые (по меркам военного времени и по масштабам наказаний сталинских лет) сроки тюремного заключения, предусмотренные за злоупотребления с государственными наградами. Очевидно, что за хищение с колхозного поля «колосков» можно было «огрести» гораздо больший срок, чем за присвоение чужого ордена или медали. Поэтому нет ничего удивительного, что во время войны злоупотребления штабных работников с государственными наградами продолжались. В условиях всеобщего дефицита и лимитированного снабжения ордена и медали превращались в своеобразный вид валюты.
В цитированной выше книге Олега Смыслова «Загадки советских наград» приводится приказ №0197 от 7 июля 1944 года заместителя народного комиссара обороны СССР маршала Василевского. Данный приказ был подготовлен по результатам проверки летом 1944 года управлением кадров НКО 2-й гвардейской воздушно-десантной Проскуровской дивизии. При этом военных инспекторов интересовало состояние дел с награждением орденами и медалями. Чтобы понять, какие выводы сделали проверяющие, приведу выдержку из этого приказа:
«Имели место неоднократные случаи награждений недостойных лиц, в то время как отличившиеся в боях бойцы и офицеры, в том числе раненые, оставались не отмеченными или награждение их затягивалось.
Факты:
1. Приказом командира дивизии №22/Н от 16.10.43 г. награжден орденом Красной Звезды бывший начальник АХЧ Портянкин Д.П., ничем не проявивший себя на работе, кроме подхалимства, и в боях не участвовавший.
2. Помощник начальника штаба по учету 5-го гвардейского полка старший лейтенант Кощанов А.А., пользуясь своим служебным положением и оказанным ему доверием, сам составил на себя наградные листы и по ним был дважды награжден орденом Красной Звезды. Этот же Кощанов в третий раз представлялся к ордену Красной Звезды, причем в реляции он вымышлено указал, что якобы спас боевое знамя полка, чего на самом деле не было.
3. Временно исполнявший должность начальника штаба дивизии майор Пономарчук по прибытии нового командира дивизии полковника Черного представил ему на утверждение наградной материал на старшину Соскова — недисциплинированного, грубого в обращении с офицерами и не имеющего вообще никаких заслуг. Сосков, узнав, что приказом командира дивизии он награжден не орденом, а медалью «За отвагу», заявил начальнику отделения кадров дивизии: «Можете ее взять себе, так как медаль мне не нужна».
4. Бывший начальник 4-го отделения штаба дивизии майор административной службы Горовой безосновательно и без санкции командира дивизии возвращал в полки наградные листы на бойцов и офицеров, отличившихся в боях, этим самым оттягивая награждение достойных людей. Был возвращен наградной лист на гвардии лейтенанта Антипова И.Д., лично сбившего из винтовки самолет противника. На листе была резолюция Горового: «Лучше изложить реляцию, осветить в ней ранее совершенные заслуги и подвиги».
Также был возвращен наградной лист на гвардии сержанта Калинина И.М., который возглавил роту в момент ранения командира и пять раз водил роту в атаку. На этом листе Горовой написал: «А где были офицеры, что ротой командовал сержант?».
5. Правительственные награды работниками штаба обещались за отдельные услуги: за пошивку сапог, выдачу нового костюма, за выдачу горючего, за сожительство.
Помощник начальника штаба по учету старший лейтенант Кощанов заявил сапожнику Садко, что если он пошьет сапоги, то получит медаль «За боевые заслуги».
Бывший начальник штаба дивизии полковник Павлищук после награждения начальника АХЧ Портянкина написал ему записку: «Я тебе обещал дать «звездочку» и дал, а ты обещал две банки горючего и не даешь». (Смыслов О.С. Загадки советских наград. 1918-1991 годы. М., 2005. с.116-117).
Хотелось бы обратить внимание, что объектом проверки была элитная гвардейская часть. Но если такие безобразия с награждениями творились в элитных частях, что тогда ожидать от частей обычных? Тем не менее, если говорить о результатах проверки 2-й гвардейской воздушно-десантной Проскуровской дивизии, никто из штабных офицеров этой части не был отдан под суд военного трибунала. Все они были лишь сняты со своих должностей и на ступеньку понижены в звании. Упомянутых в приказе №197 от 7 июля 1944 года прохиндеев даже не лишили незаконно полученных ими наград.
Наверное, стоит сказать несколько слов, как во фронтовых условиях оформлялись наградные документы. Сразу после подписания командиром приказа о награждении военнослужащий вместе с орденом или медалью получал так называемое «временное удостоверение» на орден или медаль. Бланки временных удостоверений печатались на обычной бумаге и напоминали по форме обычные справки. В этом временном удостоверении вписывались фамилия и звание награждаемого, название награды и ее номер. Дело в том, что все вручаемые в СССР ордена имели номера. Эта практика сохранялась вплоть до развала страны в 1991 году. В военные годы свои номера имели также и медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Только в 1948 году эти медали перестали быть «именными».
С окончанием войны ситуация с награждением стабилизировалась, а права по награждению опять вернулись к президиуму Верховного Совета СССР. Зато начался процесс обмена «временных удостоверений» на орденские книжки и постоянные удостоверения к медалям. Наиболее массово обмен «временных удостоверений» военных лет происходил в 1946 году и к 1947 году в основном был завершен. В разработанной на этот счет секретариатом ПВС СССР инструкции говорилось:
«По вопросу обмена временных удостоверений награжденный обращается лично в штаб своей части или в районный военный комиссариат, имея при себе: а) временные удостоверения, подлежащие обмену; б) орденскую книжку и другие орденские документы (если таковые ранее выдавались награжденному); в) все врученные ему ордена и медали; г) удостоверение личности или паспорт; д) по возможности две фотокарточки (4 на 5 см).
Штаб части, районный военный комиссариат принимают от награжденного временные удостоверения и выдают ему установленного образца квитанцию. По истребовании постоянных орденских документов штаб части или районный военный комиссариат вызывает награжденного и вручает ему полученные на его имя документы». (Музалевский М.В., Шишков С.С. Ордена и медали СССР. Справочник в двух томах. Владивосток, 2000. Т.2, с.324).
На практике же обмен временных наградных документов на постоянные зачастую происходил гораздо проще, чем это предусматривалось инструкцией. По мере того как в воинскую часть поступали бланки орденских книжек, в штаб вызывались кавалеры орденов и медалей, награжденные во время войны. Там работники штаба на основе временных удостоверений или представляемых им наград проставляли в орденскую книжку штампики с названием соответствующего ордена или медали. После чего от руки вписывали в соответствующую графу орденской книжки номера наград. Как правило, подобной работой в штабах занимались писари в звании рядовых или сержантов. Уговорить их или даже заставить сделать нужную запись без предоставления подлинника временного удостоверения для офицера было несложно.
Обязательной для заполнения в орденской книжке считалась графа с указанием даты обретения права на получение орденских денежных выдач. Таковой считалось первое число месяца, следующего за датой приказа о награждении. По этой дате с достаточной точностью можно определить, когда владелец орденской книжки получил свой первый орден. Таковы в общих чертах нормативная база наградной политики и реалии наградной практики в СССР во время войны и в первые послевоенные годы.
Нам эта информация необходима, чтобы разобраться с вопросом о боевых орденах Почетного гражданина Саратовской области Георгия Васильевича Фролова.
Итак, начнем с документов. Помимо копий четырех наградных листов на ордена командира взвода пешей разведки Георгия Фролова в нашем распоряжении имеется еще одно важное свидетельство. Это фото листа из личного дела полковника Фролова, представленного в Октябрьский районный суд Саратова. На листе скопированы страница из орденской книжки Георгия Васильевича Фролова, выданной в июне 1946 года. Напомню, что в это время лейтенант Фролов уже служил в Саратове.
В орденской книжке имеется запись, что ее владелец имеет право на получение орденских денежных выдач с 1 сентября 1944 года. Данная запись полностью соответствует дате награждения младшего лейтенанта Фролова первым в его жизни орденом — 25 августа 1944 года. На этой странице также указаны номера орденов Георгия Васильевича, которые крайне важны в нашем расследовании. Дело в том, что производство орденов и их нумерация проходили в хронологическом порядке. При довольно тщательном расследовании по номеру можно установить имя владельца любой номерной награды и дату ее вручения. Данные об этом должны храниться в архивных документах наградного отдела ПРС СССР. Впрочем, существует и более упрощенный способ проверки — по номеру ордена соответствия принадлежности этой награды конкретному владельцу. Для этого надо только знать точную дату награждения. А эти даты в случае с орденами Георгия Фролова у нас имеются.
Теперь о некоторых аксиомах, на которых основан предлагаемый метод проверки. Дело в том, что уже довольно давно опубликована информация, отражающая хронологию награждения тем или иным советским орденом с указанием номеров по годам, когда этот орден существовал и им проводились награждения. Впервые наиболее полно и системно эти сведения изложены в 2000 году в двухтомном справочнике Михаила Музалевского и Сергея Шишкова «Ордена и медали СССР». К сожалению, из-за малого тиража (1000 экземпляров) данное издание превратилось в библиографическую редкость. Для нас интересна информация о четырех орденах, которыми в годы войны был награжден Георгий Фролов. Что касается временного отрезка, я взял для рассмотрения три последних военных года — 1943, 1944 и 1945-й. Затем свел информацию о номерах орденов Красной Звезды, Отечественной войны 1-й степени, Красного Знамени и Богдана Хмельницкого 3-й степени, врученных в упомянутые выше годы, в одну таблицу. В остальных столбцах этой же таблицы мною представлены конкретные данные об орденах Георгия Васильевича Фролова. А именно: номер ордена, дата и номер приказа о награждении с указанием, чей это был приказ. И, наконец, в последнем столбце таблицы приводится вычисленный мною реальный срок прохождения наградных документов Георгия Фролова в каждом конкретном случае — от момента составления наградного листа и до даты приказа о награждении.
Интервал между последним номером ордена, врученного в предыдущем году и первым номером вручения того же ордена года последующего, по-видимому, говорит о некоторой неопределенности. То есть ордена с номерами, попадающими в данный интервал, могли быть вручены как в том, так и в другом году.
Но если номер интересующего нас ордена укладывается в довольно широкий диапазон номеров, врученных в указанном году и отраженных в таблице, можно быть уверенным — данный орден именно в этом году и был вручен. Будет уместно на конкретном примере продемонстрировать корректность и эффективность предлагаемого метода. Мы публикуем страницы подлинных орденских книжек двух офицеров, удостоенных в годы войны орденов Красной Звезды. В первом случае офицер получил орден в июле 1944 года, о чем свидетельствует запись с указанием даты на право получения орденских денежных выдач — 1 августа 1944 года. Как видим, номер ордена — №728587 — вполне соответствовал тем номерам ордена Красной Звезды, которые вручались именно в 1944 году. Вторая орденская книжка принадлежала моему деду — гвардии майору Степану Ивановичу Ермолаеву. Орденом Красной Звезды дед был награжден в августе 1945 года, так сказать, по итогам войны и в ознаменование Победы. И в случае с награждением гвардии майора Ермолаева номер его ордена — №1871479 — соответствует тем номерам, которые, согласно данным справочника Музалевского и Шишкова, вручались на протяжении всего 1945 года.
Попробуем тем же способом проверить ордена Георгия Фролова. Нетрудно заметить, что из всех четырех орденов, которыми Георгий Васильевич был награжден, номера только двух последних соответствуют году награждения. Напомню, речь идет об ордене Красного Знамени и об ордене Богдана Хмельницкого, которые он получил в 1945 году. А вот номера орденов Красной Звезды и Отечественной войны 1-й степени, указанные в орденской книжке Фролова, не соответствуют 1944 году — то есть времени реального награждения. Если считать, что все номера орденов, указанные в орденской книжке полковника Фролова истинны, будет несложно прийти к простому выводу — все боевые ордена, которые носит на своей груди Почетный гражданин Саратовской области Георгий Фролов, были вручены ему исключительно в 1945 году. Но как такое может быть в принципе? И что по этому поводу говорит и думает сам полковник Фролов?
В современных саратовских СМИ мне удалось обнаружить два рассказа Георгия Васильевича, касающиеся обстоятельств вручения ему боевых орденов в годы войны. В пространном видеоинтервью, размещенном на сайте saratov-geroi.ru, Почетный гражданин Саратовской области Фролов уверенно рассказывает, что три последних ордена — Отечественной войны, Красного Знамени и Богдана Хмельницкого — одновременно, уже по окончании войны, вручил ему Георгий Константинович Жуков. На мой взгляд, степень достоверности этой версии примерно такая же, как и рассказа о захвате разведчиками Фролова штаба 401-й немецкой пехотной дивизии во главе с ее командиром. Наверное, на фронте иногда имели место случаи, когда вышестоящие командиры делегировали нижестоящим право на вручение наград. Скажем, орден Отечественной войны из 80-го корпуса могли переслать в 212-ю стрелковую дивизию и уже там вручить младшему лейтенанту Фролову. Аналогично могли поступить и в штабе 61-й армии, передав в дивизию для вручения Георгию Фролову орден Красного Знамени. Наверное, могли случаться и аномалии, когда вручение награды по каким-либо уважительным причинам задерживалось и выходило за сроки, предусмотренные приказом НКО № 0554. Допустим, полк или дивизия беспрерывно находились в боях, и всем было не до наград. Это я еще могу допустить. Но что какие-то штабные разгильдяи, задержавшие аж на восемь месяцев вручение заслуженного фронтовиком ордена, сразу по окончании войны самолично расписались в своей служебной халатности — в это я поверить никак не могу. И не просто «расписались», а еще и доверили «маршалу Победы» расхлебывать последствия ненадлежащего исполнения ими приказов вышестоящего начальства. Не самоубийцы же они! Ведь всем в армии в войну было хорошо известно, насколько крут маршал Жуков был к офицерам, проявлявшим нерадивость по службе.
А теперь представьте ситуацию, которая непременно должна была предшествовать одновременному вручению лейтенанту Фролову трех орденов, если бы данный факт имел место в действительности. Звонит, скажем, начальник штаба корпуса или даже командующий 61-й армией Белов главнокомандующему советской военной администрацией в Германии Георгию Жукову и просит: «Товарищ маршал, мы тут лейтенанту Фролову уже несколько месяцев два ордена не можем вручить. А я краем уха слышал, что вы его еще и орденом Богдана Хмельницкого за новые заслуги наградить собираетесь. Нельзя ли при вручении и два «наших» неврученных ордена к «вашему» присовокупить?».
Как долго после этой просьбы занимал бы свою должность звонивший?
Впрочем, в личном деле офицера Фролова имеются документы, убеждающие нас, что история с вручением Георгием Константиновичем Георгию Васильевичу сразу аж трех орденов является, как бы это помягче выразиться, плодом возбужденного воображения. Дело в том, что в июне 1945 года, когда боевые действия закончились и обстановка немного стабилизировалась, в армии началась аттестация офицерского состава. Ведь командованию нужно было досконально разобраться, кто из офицеров есть в наличии и что это за кадры. И, соответственно, только после уяснения ситуации уже принимать решение — кого демобилизовать в первую очередь, кого — во вторую, а кого — может быть, оставлять в армии и двигать на повышение. Естественно, процедура аттестации коснулась и лейтенанта Фролова. Аттестационные документы на Георгия Васильевича (боевая характеристика, анкета) составлялись в штабе полка 7 июня 1945 года. Накануне — 6 июня 1945 года — был издан приказ по 1-му Белорусскому фронту, согласно которому лейтенант Фролов был награжден орденом Богдана Хмельницкого 3-й степени. В полку об этом награждении еще не было известно. Поэтому в аттестационной анкете про этот орден нет ни слова. Зато в той же анкете в перечне наград лейтенанта Фролова указаны все три его предыдущих ордена. В том числе и ордена Отечественной войны 1-й степени и Красного Знамени, которые на тот момент Фролову якобы еще не были вручены.
Другой любопытный момент — дата рождения нашего героя: «ноябрь 1923 года». Правда, в этой же анкете позже была сделана попытка переправить цифру «1923» на «1925». Это исправление обращает на себя внимание, поскольку выполнено очень небрежно и совсем другими чернилами. Впрочем, в подавляющем большинстве документов первой половины 1945 года (в том числе и в наградных листах на орден Красного Знамени и орден Богдана Хмельницкого) в качестве года рождения Георгия Васильевича Фролова указан не 1925-й, а именно 1923 год. Кстати, и небрежные исправления «тройки» на «пятерку» также не единичны. Они имеют место во многих документах из личного дела.
Впрочем, сегодня Георгий Васильевич уже больше не настаивает на версии «тройного награждения». То есть награждения его сразу тремя орденами уже после окончания войны. Накануне празднования 70-летия Победы в ход запущена иная версия: орден Богдана Хмельницкого Георгий Васильевич получил все же отдельно от трех предыдущих орденов. Но зато с некоторым довеском в виде ценного подарка. 24 апреля 2015 года в газете Общественной палаты Саратовской области «Глас народа» была помещена заметка Галины Зверевой «Подарок ветерану». Этот материал имел подзаголовок — «Министр области сделал желанный подарок Георгию Васильевичу Фролову». Приведу цитату из этого материала:
«В кабинете министра Бориса Шинчука находится фотопортрет молодого офицера советской армии Георгия Фролова, сделанный в 1945 году в Берлине. На снимке видны и богатая, еще не седая шевелюра, и боевые ордена. Георгий Васильевич, пришедший к министру, тут же вспомнил, как сразу после взятия Берлина при вручении ордена Богдана Хмельницкого ему подарили отрез ткани, и до отправки домой он успел себе сшить костюм. Именно в нем он и вернулся с фронта. Министр эту историю, конечно, знал. Этих людей связывает многолетняя дружба.
Борис Шинчук поздравил ветерана Великой Отечественной войны, председателя областной организации ветеранов войны и военной службы, редактора областной Книги памяти Георгия Фролова с наступающим праздником, Днем Великой Победы, и подарил ему костюм. В гардеробе ветерана четыре военных кителя, два из которых — парадные. Выходная гражданская одежда, по признанию ветерана, также необходима».
Как видим, в свежей версии Георгий Васильевич рассказывает уже об отдельном вручении ему ордена Богдана Хмельницкого. Правда, теперь в рассказе в качестве дополнения фигурируют уже не ордена, а всего лишь отрез на костюм…
Стоит отметить, что журналистка «Гласа народа» в своей заметке почему-то предпочла не упоминать, что орден Богдана Хмельницкого лейтенанту Фролову вручал маршал Жуков. Может быть, Георгий Васильевич на этот раз поскромничал. Или, возможно, были какие-то иные причины не афишировать столь знаменательный факт. Но мы до сих пор не получили внятного и логичного ответа на главный вопрос: почему на орденах, которыми Георгий Фролов был награжден в 1944 году, стоят номера 1945 года? Допустим даже, орден Отечественной войны 1-й степени Георгию Васильевичу действительно по каким-то причинам вручили в 1945 году. Но как же тогда быть с орденом Красной Звезды? Ведь этот орден, как заверяет нас ветеран Фролов, был вручен ему именно в 1944 году в окопах под Брестом? Внятных ответов на эти вопросы у меня нет. Пока нет.
Сразу после войны…
Как мы помним, Великую Отечественную войну младший лейтенант Фролов закончил в поверженном Берлине. Было в ту пору Георгию Васильевичу то ли девятнадцать, то ли двадцать лет. Это в том случае, если однозначно считать за год рождения Георгия Васильевича 1925-й. Но даже и в этом случае более точно назвать возраст господина Фролова не представляется возможным из-за неопределенности с днем рождения нашего героя.
В 2013 году, когда разгорелся скандал с публикациями националиста Павла Галактионова, журналисты телепередачи «Общественное мнение» решили подготовить на эту тему сюжет. Возможность прокомментировать ситуацию была предоставлена и Георгию Васильевичу Фролову, к которому отправился корреспондент Алексей Спирягин. Из офиса Фролова Алексей привез обширный материал. Суть рассказа не оставляла никаких сомнений, что господин Фролов затрудняется назвать год своего рождения. Точнее, была некая неоднозначность. Чтобы как-то устранить эту неопределенность, журналист Спирягин попросил Георгия Фролова точно назвать дату рождения. И вот тут случилось самое интересное. В течение одной беседы с одним и тем же журналистом Георгий Васильевич называет две разные даты — «21 января» и «21 ноября».
Допускаю упреки со стороны сердобольных граждан. Вроде: «Ну, чего вы опять привязались к старому человеку! Доживите до таких лет — может быть, не то еще рассказывать будете». И упрек этот я в принципе готов принять, если бы не одно существенное обстоятельство. Дело в том, что неоднозначность с датой рождения Георгия Васильевича проявилась не год, не два и даже не пятнадцать лет назад. Способность нашего героя иметь несколько дней рождения очень давняя — ей чуть менее 70 лет. В официальных документах 1945-1954 годов, содержащихся в личном деле офицера Фролова, в разных случаях указываются совершенно разные даты.
Выше я уже упоминал, что в июне 1945 года в поверженном Берлине лейтенант Фролов проходил первую в его жизни служебную аттестацию. И в аттестационной анкете офицера Фролова в графе о дате рождения черным по белому значится — «ноябрь 1923 года».
Проходит два года после Победы. Георгий Васильевич служит уже в Саратове командиром кадрированного взвода в 10-й отдельной мотострелковой бригаде. В это время, а точнее — в сентябре 1947 года, в его личном деле появляется новый документ. Это собственноручно написанная автобиография, в которой лейтенант Фролов указывает: «Родился 22 апреля 1925 года».
Прошло еще семь лет. На дворе — май 1954 года. Теперь Георгий Васильевич уже капитан и политработник. Он служит в Германии заместителем командира автороты подвоза по политчасти в 199-й отдельной артиллерийской дрезденской бригаде. Капитан Фролов наконец-то окончил вечернюю среднюю школу и получил долгожданный аттестат зрелости. Ксерокопия этого документа попала в личное дело офицера. И тут вдруг выясняется, что в аттестате зрелости фигурирует еще одна дата рождения Георгия Васильевича — «21 ноября 1925 года».
И уже в наши дни в биографии Фролова, размещенной на сайте Общественной палаты Саратовской области, возникает еще один вариант. Там, в частности, указано: «Дата и место рождения — 21 ноября 1927 года в Тульской области в деревне Медунецкой».
Так что, если мы очень захотим абстрагироваться от многообразия версий с годом рождения Почетного гражданина Саратовской области Георгия Фролова, все равно главный редактор Саратовской региональной общественной организации «Фонд Книги памяти» не перестанет нас удивлять и поражать. В итоге нам придется признать, что мы столкнулись с крайне необычным явлением: на нашем жизненном пути встретился человек, имеющий аж три дня рождения,— 21 января, 22 апреля и 21 ноября. Причем две последние даты подтверждаются официальными документами, а первую назвал под видеокамеру сам господин Фролов. Впрочем, я несколько забежал вперед.
Итоги прошедшей в июне 1945 года аттестации для лейтенанта Фролова оказались неожиданными. Наиболее объективно они отражены в аттестационной анкете, о которой я упоминал выше. С одной стороны, отцы-командиры очень высоко оценили боевые заслуги Фролова и имеющийся у офицера потенциал карьерного роста. В результате Георгий Васильевич получил шанс повторить послевоенную судьбу его коллеги, Героя Советского Союза Владимира Карпова. Чтобы не быть голословным, приведу запись в анкете, которую сделал гвардии подполковник Блохин — командир 669-го стрелкового Кобринского полка:
«Тов. Фролов смелый энергичный офицер, разведдело знает хорошо. Имеет большой практический опыт. Недостаточно теоретических знаний. Целесообразно послать на высшие разведыват. курсы».
Итоговая резолюция аттестации гласила: «Послать на курсы «Выстрел» на разведотделение».
Однако что-то помешало исполнению этих намерений. Что именно, сегодня мы можем только гадать. Возможно, у молодого офицера появились проблемы со здоровьем. В анкете в графе о состоянии здоровья первоначально была сделана запись: «Ограниченно годен». Избавиться от этой записи простым исправлением было сложновато. Поэтому кто-то позднее даже не зачеркнул ее, а взял в скобки. После чего в той же графе появилась новая запись: «Здоров». А, возможно, исполнению намерений командования помешало отсутствие среднего образования. В графе «Образование» в той же анкете значится — 8 классов. Так или иначе, но в конце 1945 года лейтенант Фролов был переведен в Саратов и оказался в 7-м полку офицерского резерва.
Уже в наши дни в видеоинтервью на сайте saratov-geroi.ru Георгий Васильевич честно рассказывает, что из запасного полка офицерского резерва в то время было два пути: либо демобилизация в самом ближайшем будущем, либо продолжение службы в частях Приволжского военного округа. Перед тем как сделать окончательный выбор, лейтенант Фролов съездил в отпуск на Родину. Там героя-фронтовика встретили тепло и даже вроде бы пообещали должность в райкоме комсомола. Однако жизнь послевоенной деревни не вызвала у нашего героя трудового энтузиазма. Во всяком случае, вернувшись в Саратов, Георгий Васильевич сделал выбор в пользу армии. В результате лейтенант-фронтовик получил должность командира роты в расквартированной в Саратове 10-й отдельной мотострелковой бригаде. Так, во всяком случае, ветеран Фролов рассказывает в наши дни. Однако документы свидетельствуют, что эта информация не соответствует действительности. Из документов следует, что первой командной должностью лейтенанта Георгия Фролова во время его службы в Саратове была должность командира взвода разведки 104-й отдельной разведроты в упомянутой выше бригаде. Иными словами, никакого повышения по службе для Георгия Васильевича в Саратове поначалу не произошло. Наш герой получил должность совершенно аналогичную той, которая была у него на фронте.
Для успешного продолжения военной карьеры требовалось серьезное образование — как военное, так и гражданское. Хотя бы аттестат о среднем образовании. А его у молодого лейтенанта-разведчика на тот момент не было. Поэтому, если верить распространяемой сегодня ветераном Фроловым информации, в Саратове он сразу же налег на учебу, успешно совмещая ее со службой. Георгий Василевич поступил и якобы даже окончил 14-ю вечернюю среднюю школу, которая была открыта для фронтовиков при гарнизонном Доме офицеров. Об этом, в частности, сообщается даже в биографии Фролова, размещенной на сайте Общественной палаты Саратовской области:
«В августе 1947 года поступил в 8 класс вечерней школы №14 при Доме офицеров, по окончании которой поступил на исторический факультет Саратовского государственного университета. Затем учился в Военно-политической академии им. Ленина».
В видеоинтервью ветеран Фролов снабжает рассказ об обучении в вечерней школе массой подробностей. В частности, учителя математики Георгий Васильевич оценивает весьма высоко, об учителе истории отзывается нелицеприятно.
А вот с повышением военной квалификации, если верить упомянутому видеоинтервью Георгия Васильевича, у него возникла серьезная проблема. Командование 10-й отдельной мотострелковой бригады не одобряло тяги молодого офицера к знаниям и всячески препятствовало. В частности, Фролов откровенно рассказывает, что ему пришлось даже написать несколько писем Сталину с просьбой направить его на специальные офицерские курсы «Выстрел». Неизвестно, дошли ли эти послания до генералиссимуса, но в 1953 году товарищ Сталин умер. А Фролов по его же собственному признанию на курсы «Выстрел» так и не попал. Однако это не остановило упорного офицера. После смерти Иосифа Виссарионовича Георгий Васильевич продолжил бомбардировать аналогичными письмами товарища Маленкова. И, как вы уже догадались,— с аналогичным результатом. Наконец, году этак в 1954-м или 1955-м (Фролов тогда уже служил в Германии) его вызвал командир части и предложил «завязывать» с эпистолярной активностью. При этом до сведения капитана Фролова было доведено одно немаловажное обстоятельство: курсы «Выстрел» приказом министра обороны упразднены.
Таково краткое изложение рассказа нашего героя о том, как успешно он обучался в вечерней средней школе при Доме офицеров и как героически пытался преодолеть косность начальства, дабы повысить свою военную квалификацию. Однако, как свидетельствуют документы из личного дела офицера Фролова, в реальности ситуация с его обучением в 40-е годы выглядела с точностью до наоборот. Очень серьезные трудности у Георгия Васильевича возникли как раз с получением общего среднего образования. Что же касается командования 10-й отдельной мотострелковой бригады, оно благоволило к молодому офицеру-фронтовику. Во всяком случае, начальство не только не препятствовало, но и всемерно содействовало повышению военной квалификации своего подчиненного. В этом легко убедиться, взглянув на послужной список Фролова. В Саратове в должности командира взвода разведки 104-й отдельной разведроты Георгий Васильевич прослужил всего четыре месяца — с 1 июня по 1 октября 1946 года. После чего был направлен повышать военную квалификацию в Ульяновск — на восьмимесячные Приволжские курсы усовершенствования офицеров пехоты.
Окончил лейтенант Фролов эти курсы вроде бы вполне успешно и в середине июля 1947 года вернулся к месту службы в Саратов. Правда, во время обучения с молодым офицером случился неприятный казус, сильно повлиявший на его дальнейшую судьбу. Случай, о котором идет речь, даже нашел отражение в характеристике, данной Георгию Васильевичу Фролову по итогам его обучения на офицерских курсах в Ульяновске. Приведу выдержку из этого документа:
«Опыт боевых действий в Отечественной войне имеет, в практической учебе его использует. В тактических вопросах объема взвод, рота разбирается быстро и правильно, взаимодействие организовать может. (…) Мат. часть стрелкового оружия знает. Недостаточно знает взаимодействие ручных гранат, действие запалов, обращение с ними неудовлетворительное. В результате получил ранение правой руки. Дисциплинирован, требователен к себе и подчиненным. Энергичный, волевой офицер. Физически здоров.
Вывод: Должности командира взвода вполне соответствует.
Командир 1 роты майор Бзыков».
Странный и крайне противоречивый документ, не правда ли? С одной стороны, майор Бзыков отмечает, что курсант Фролов имеет большой практический опыт боевых действий в Отечественной войне и использует его в практической учебе. Но из этой характеристики ротного вдруг выясняется, что опытный офицер-фронтовик Фролов, награжденный четырьмя боевыми орденами, реально не знает, как действуют запалы ручных гранат. Более того, лейтенант Фролов недостаточно осведомлен в вопросе «взаимодействия ручных гранат» (наверное, с запалами). И в результате за время обучения на курсах умудрился даже получить травму правой руки от неосторожного обращения с элементами «карманной артиллерии». Неужели это и есть образец применения фронтового опыта в практической учебе?
Настораживает и то, что в характеристике, написанной курсовым офицером Бзыковым, нет никаких подробностей относительно полученного лейтенантом Фроловым «ранения правой руки». А ведь последствия этого ранения заметны невооруженным взглядом и сегодня — на правой руке у Георгия Васильевича отсутствует часть фаланги большого пальца и заметно укорочен указательный палец. Любой военный медик вам уверенно скажет, что подобная травма автоматически превращает любого призывника в «белобилетника». Ведь у военнослужащего, лишенного части большого и указательного пальцев правой руки, могут возникнуть проблемы с обращением со стрелковым оружием. Даже пользоваться обычной пишущей ручкой человеку с такой рукой и то весьма непросто. Тем не менее, последнее предложение цитируемого документа почему-то источает оптимизм относительно состояния здоровья лейтенанта Фролова. Во всяком случае, имеет место краткая констатация: «Физически здоров».
Так или иначе, но последствия травмы, полученной в 1947 году в Ульяновске, не помешали Георгию Васильевичу Фролову прослужить в армии еще 27 лет.
Во всяком случае теперь становится понятно, почему давая интервью современным журналистам, Георгий Васильевич практически никогда не рассказывает об учебе на курсах усовершенствования офицерского состава в Ульяновске. Зато, как уже было отмечено, очень много и охотно ветеран Фролов вспоминает, как вскоре после войны он учился в средней вечерней школе при гарнизонном Доме офицеров в Саратове. Вот один из образчиков того, что можно было прочесть о послевоенной судьбе Фролове в местном правительственном официозе:
«После демобилизации Саратов для Фролова стал второй Родиной. После окончания вечерней школы №14 при Доме офицеров Георгий Васильевич поступил на исторический факультет Саратовского университета, учился у профессоров И.В. Синицына, В.А. Соколова, И.В. Пороха, Е.И. Динеса. Дипломную работу защитил на тему о Красной армии, работа получила хорошую оценку в военно-политической академии имени Ленина, где Фролов учился на высших курсах старших политработников». (Харитонов Г. Судьба ветерана. Газета «Новые времена в Саратове», №17 (417).
Как видим, предлагаемая «Новыми временами» версия не сильно отличается от того, что мы можем прочесть на сайте Общественной палаты Саратовской области. Однако подлинные документы из личного дела офицера убеждают нас, что в действительности все обстояло несколько иначе. Никакой послевоенной демобилизации не было и в помине. Уволился из армии Георгий Васильевич лишь в 1974 году в звании подполковника по достижении предельного возраста. (В биографии Георгия Фролова на сайте ОПы сообщается, что ветеран ушел в отставку в 1982 году в звании полковника. Эта информация не соответствует действительности.— Авт.).
Хотя справедливости ради следует признать, что в какой-то вечерней школе за период своей службы в Саратове (с декабря 1945 года по ноябрь 1952 года) наш герой все же учился. Но в итоге среднюю школу он так и не окончил и аттестата зрелости не получил. Об этом убедительно свидетельствует аттестационная анкета Георгия Васильевича за период службы с октября 1949-го по октябрь 1952 года. Следует пояснить, что это была последняя аттестация офицера Фролова в Саратове. Вскоре для дальнейшего прохождения службы он был переведен в Германию. Так вот, в этой анкете в графе об образовании имеется запись: «9 классов». Иными словами, за семь лет службы в Саратове Георгий Васильевич Фролов сумел одолеть всего лишь один класс вечерней средней школы. Это только если верить официальным документам Фролова, где утверждается, что уже в 1940 году он имел восьмилетнее образование. Дело в том, что сегодня Георгий Васильевич предлагает журналистам несколько иную версию. Дескать, в восьмом классе до войны ему довелось проучиться всего два или три дня. Если брать на веру эту версию, нельзя исключать, что за семь лет службы в Саратове наш боевой ветеран одолел не один, а целых два класса. Но полного курса вечерней школы так и не окончил.
В итоге аттестат зрелости капитан Фролов сумел получить только в мае 1954 года, когда уже служил в составе группы советских войск в Германии. В ксерокопии этого документа, имеющейся в личном деле офицера, указано, что Георгий Васильевич окончил среднюю школу «при войсковой части полевая почта №73518». Как видим, после войны на получение аттестата зрелости у офицера Фролова ушло около девяти лет.
Политработник с двумя партбилетами
Важнейшим этапом армейской службы Георгия Фролова в послевоенном Саратове стало превращение его из боевого офицера-разведчика в … политработника. Как и почему Георгий Васильевич встал на путь приобщения к профессиональной партийно-политической работе, сегодня сказать сложно. Казалось бы, в конце 40-х годов у нашего героя не было никаких формальных предпосылок для успешной карьеры армейского политработника. Во-первых, как мы теперь уже знаем, до мая 1954 года Георгий Васильевич не имел даже обычного среднего образования. Не говоря уж о каком-то особом военно-политическом образовании. Во-вторых, как свидетельствуют большинство имеющихся в личном деле документов, вплоть до августа 1950 года Георгий Фролов не состоял в членах ВКП(б), что в те годы для офицера можно считать нонсенсом. И до обретения документа, свидетельствующего о принадлежности его владельца к партии Ленина-Сталина, можно было даже не мечтать о профессии армейского политработника. Тем не менее, именно в конце 40-х годов в личном деле офицера Фролова появляются первые документы, свидетельствующие, что мысли о политический карьере уже начали посещать неординарного офицера.
И, что немаловажно, в это же самое время с Георгием Васильевичем опять происходят паранормальные явления наподобие тех, что имели место в 1942 и 1943 годах. Превращение Георгия Васильевича в кадрового политработника сопровождалось уже знакомым нам «раздвоением», то есть в рядах 10-й отдельной мотострелковой бригады появились два офицера с именем «Георгий Фролов», но с различными биографиями. Возможно, кто-то усомнится в моих словах и даже обвинит в поклепе на заслуженного ветерана. Однако все эти мистические инциденты отражены в официальных документах, подшитых в личное дело офицера Фролова.
Короче, теперь уже не в сакральном Муроме, не в мистической Казани, и даже не на Курской дуге, а в нашем родном Саратове опять появились два Георгия Фролова. Как сам Георгий Васильевич, так и его эфирный двойник носили офицерские погоны и служили в частях 10-й отдельной мотострелковой бригады. Но было одно существенное обстоятельство, отличавшее подлинного офицера-разведчика от его «двойника». Офицеры имели различные партийные билеты и различный стаж пребывания в рядах ВКП(б). Приведу пару любопытных документов из личного дела господина Фролова:
«Комсомольская характеристика
на тов. Фролова Георгия Васильевича, 1925 г. рождения, русский. Член ВКП(б) с 1945 года, п/билет №7739716, образование среднее, участник Отечественной войны.
Награжден: медали «За победу над Германией» и «30 лет Советской армии и флота».
Тов. Фролов способный комсомольский работник. Являясь секретарем комсомольской организации отд. мотороты, правильно мобилизует комсомольцев на обеспечение передовой роли членов ВЛКСМ в боевой и политической учебе и примерности в дисциплине.
Много работает над повышением своего идейно-теоретического уровня, является слушателем дневного отделения ВПШ. Идеологически выдержан, морально устойчив. Партии Ленина-Сталина и социалистической Родине предан.
Помощник начальника политотдела 10 отд. стрелк. бригады по работе среди комсомольцев ст. лейтенант (Сидоренко)
5 марта 1949 г.».
Удивительный документ, не правда ли? Складывается впечатление, что речь в этой комсомольской характеристике идет уже не о фронтовике-разведчике Георгии Фролове, а о каком-то совершенно ином человеке. Наш героический разведчик Фролов за свои подвиги на фронтах Великой Отечественной войны был награжден четырьмя боевыми орденами, не считая нескольких медалей. А вот заслуги комсорга отельной мотороты Фролова на поле брани выглядят куда скромнее. Кроме двух медалей (одна из которых послевоенная юбилейная) похвастаться комсоргу особо и нечем. А что касается медали «За победу над Германией», на эту награду мог претендовать любой, кто в период войны хотя бы три месяца прослужил в рядах советской армии или флота, органах НКВД и НКГБ или же шесть месяцев числился вольнонаемным упомянутых силовых ведомств. При этом не делалось никакой разницы между фронтовиками и тыловиками.
Офицер-разведчик Фролов вступил в ряды ВЛКСМ в начале 1943 года, когда оказался в запасном полку в Муроме. Однако вступать в партию не торопился ни на фронте, ни четыре года спустя после Победы. А вот комсорг Фролов, как это видно из текста комсомольской характеристики, вступил в ряды ВКП(б) еще во время войны — в 1945 году. Не иначе как воспользовался льготными условиями приема в партию, существовавшими во время войны на фронте.
Офицер-разведчик Фролов за семь лет его службы в Саратове так и не сумел получить аттестата зрелости. В 1950 году образование Георгия Васильевича было таким же, как и в 1940-м — 8 классов. А вот у комсорга Фролова с образованием было заметно лучше, чем у разведчика. Да и обязанностей по службе было меньше, чем у командира взвода. Иначе как можно объяснить факт, что комсорг являлся слушателем дневного отделения ВПШ? Ведь на дневное отделение ВПШ даже в то время принимали руководителей с высшим, или, на худой конец, со средним образованием.
А вот еще один документ из личного дела офицера Фролова:
«Партийная (политическая) характеристика
на члена ВКП(б) с 1950 года, п/б №9605812, ст. лейтенанта Фролова Георгия Васильевича, 1925 года рождения, национальность — русский. Образование — 8 классов, социальное положение — колхозник.
За время с 1 ноября по 31 декабря 1950 г. пребывания в партийной организации курсов заместителей командиров рот по политической части ПРИВО тов. Фролов показал себя примерным коммунистом.
Политически грамотный. Партийно-принципиален. Требователен к себе. Дисциплинирован.
Систематически работает над повышением своего идейно-политического уровня. В период учебы принимал активное участие в семинарских занятиях и на всем протяжении учебного периода имел хорошие и отличные оценки.
Идеологически выдержан. Морально устойчив.
Пользуется авторитетом среди товарищей.
Партии Ленина-Сталина и социалистической Родине предан».
Из текста становится ясно: в конце 1950 года в военной карьере молодого офицера-фронтовика наметился резкий поворот. Командование 10-й отдельной мотострелковой бригады, которое якобы всячески препятствовало повышению профессионального уровня нашего героя, отправило старшего лейтенанта Фролова на очередные курсы. На этот раз речь идет о двухмесячных курсах политсостава при Саратовском танково-техническом училище имени Лизюкова. Курсы готовили офицеров для занятия самой низшей ступеньки в должностной иерархии армейских политработников — заместителей командиров рот по политической части. После окончания этих курсов наконец-то последовало долгожданное повышение по службе. С 6 января 1951 года старший лейтенант Фролов был назначен заместителем командира по политической части отдельной мотоциклетной роты в 10-й бригаде.
Правда, сопоставление двух приведенных выше характеристик вызывает вопрос: как могло получиться, что в одно и то же время один и тот же человек вдруг стал обладателем двух партбилетов? Объяснить это несоответствие путаницей со стороны штабных писарей уже невозможно. Ведь в марте 1949 года, когда составлялась комсомольская характеристика на комсорга и члена ВКП(б) с 1945 года Фролова, боевой разведчик и четырежды орденоносец Георгий Фролов на был даже кандидатом в члены партии. Таковым он стал, судя по времени его вступления в партию, лишь в августе 1949 года. А объяснять возникший партийный дуализм мошенническими ухищрениями с чьей-либо стороны я опасаюсь по одной простой причине. Глядишь, после таких объяснений на моем жизненном пути невзначай возникнет какой-нибудь патриотически перевозбужденный Вася, с которым лично мне не то что в суде, но даже на одной грядке сидеть некомфортно. Именно поэтому описанный выше дуализм партбилетов я объясняю происками эфирного двойника господина Фролова. И, возможно, какими-либо иными паранормальными явлениями той эпохи.
Как Георгий Фролов опередил Владимира Путина
Весной текущего года по ЦТ демонстрировался документальный фильм, в котором президент России Владимир Путин рассказал, как поручил компетентным службам принять меры, чтобы вывезти в Россию свергнутого президента Украины Виктора Януковича. При этом Владимир Владимирович откровенно признался, что если бы он не дал такой команды, Януковича скорее всего не было бы в живых. Российские военные четко выполнили приказ, и вскоре Янукович уже давал пресс-конференцию для российских и иностранных журналистов в Ростове-на-Дону.
Я невольно поймал себя на ощущении, что когда-то и где-то слышал подобное о тайных действиях наших военных. И довольно быстро вспомнил рассказчика истории о чудесном спасении руководителей братской страны. Им был Почетный гражданин Саратовской области Георгий Васильевич Фролов. Тем, кто желает вживую насладиться подробностями этой секретной операции, рекомендую посмотреть видеоинтервью Георгия Васильевича на сайте saratov-geroi.ru. Георгий Васильевич как бы ненароком упомянул, что он Почетный гражданин польского города Кошалин. Причем это звание господин Фролов получил задолго до того, как стал Почетным гражданином Саратовской области. Интервьюера заинтересовал этот факт, и он попросил ветерана Фролова сообщить, за какие заслуги тот стал Почетным гражданином польского города. Георгий Васильевич, не моргнув и глазом, сообщил журналисту, что звание Почетного гражданина Кошалина он получил за … спасение членов Кошалинского обкома ПОРП. (Польская объединенная рабочая партия, ведущая политическая сила в социалистической Польше, своеобразный аналог нашей КПСС.— Авт.)
Как пояснил в дальнейшем наш героический полковник, угроза жизни и здоровью членам обкома ПОРП исходила от взбунтовавшихся членов профсоюза «Солидарность», которые в 1971 году осадили здание обкома ПОРП. В это время практически все члены обкома находились в здании и покинуть его не могли. Очутись они на улице, к ним немедленно могло быть применено насилие. И вот тут-то на помощь членам обкома братской коммунистической партии пришел советский подполковник Георгий Васильевич Фролов. В это время он служил в Польше в составе северной группы советских войск. По-видимому, воинская часть располагалась в Кошалине. Во всяком случае, Георгий Васильевич рассказывает, что он превосходно знал лично не только всех членов кошалинского обкома ПОРП, но и прекрасно ориентировался, какой размер одежды у того или иного польского партийного руководителя. В видеоинтервью господин Фролов утверждает, что большинство членов кошалинского обкома ПОРП были стройными и поджарыми. Как сам Георгий Васильевич в те годы. Так что план спасения братьев-поляков в голове у бравого политработника созрел мгновенно. Подполковник Фролов взял большой чемодан, набил его до отказа своей старой военной формой, сам облачился в новый мундир и в таком виде — в мундире и с чемоданом, беспрепятственно проследовал в здание обкома ПОРП. При этом бунтовщики из «Солидарности» не остановили советского офицера и не задали никаких вопросов относительно содержимого его чемодана. Вскоре в здание обкома ПОРП вместе с большим чемоданом прибыл и советский генерал — начальник подполковника Фролова. В генеральском чемодане также была советская военная форма, но только больших чем у Фролова размеров. Так подполковник Фролов и его генерал обеспечили советской военной формой более тучных членов польского обкома. Содержимого двух принесенных советскими офицерами чемоданов хватило, чтобы переодеть всех членов кошалинского обкома. После чего подполковник Фролов, его генерал и члены обкома — все в советской военной форме — покинули осажденное здание. Напасть на большую группу советских военных в форме мятежники из «Солидарности» не отважились. По-видимому, опасались спровоцировать международный конфликт, чреватый военной интервенцией. А придуманный Фроловым трюк с переодеванием в советскую форму члены «Солидарности» раскусить не смогли. Но, как бы там ни было, благодаря смелым и решительным действиям подполковника Фролова все члены кошалинского обкома ПОРП были избавлены от грозивших им серьезных неприятностей.
Точнее, «якобы были избавлены», поскольку лично у меня рассказ Почетного гражданина Саратовской области Георгия Васильевича Фролова вызывает серьезные сомнения в его достоверности. И для этих сомнений существует, как минимум, две веские причины.
Во-первых, большинству людей среднего возраста прекрасно известно, что оппозиционный профсоюз «Солидарность» возник в крупных портовых городах Польши в 1980 году. А вот в 1971 году, которым современный полковник Фролов датирует свой подвиг по спасению кошалинского обкома, никакой «Солидарности» не было даже в проекте.
Во-вторых, само понятие «кошалинский обком» — фикция. Как известно, в Польше административной единицей, аналогичной нашей российской области или краю, является воеводство. Поэтому уместней было бы говорить о спасении «воеводского обкома». Но не будем придираться к словам. Вместо этого давайте посмотрим, был ли город Кошалин столицей воеводства в интересующий нас период времени. По справочным данным, Кошалин был административным центром воеводства в период с 1975 по 1998 годы. А до этого времени и после него (в том числе и сегодня) — это обычный город в составе Западно-Поморского воеводства. Административным центром данного воеводства является город Щецин. Как видим, спасти от неминуемой гибели членов кошалинского воеводского обкома ПОРП советский подполковник Фролов не мог еще и по той простой причине, что в 1971 году просто не существовало не то что такого обкома, но даже кошалинского воеводства. Правда, в 1975 году в Польше все-таки было образовано воеводство с центром в Кошалине. Однако к этому времени подполковник Фролов никого из руководителей братской партии спасти уже не мог. В 1974 году он был демобилизован из армии и работал в Саратове сначала проректором по АХЧ педагогического института, а затем управляющим Домом профсоюзов.
___________________________________________________________________________________________
Реклама
Ни одна лестница не обходится без перил. Ведь это обеспечивает в своем роде нашу безопасность. На сайте fplus.ru Вашему вниманию представлен огромный ассортимент продукции. Заходите, выбирайте, а специалисты помогут в монтаже перил.
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
