Цитирую вас, г-н Лубоцкий: «Я очень тогда удивился: что заставило пожилого литератора нарушить многолетнее молчание и обрушиться с бездоказательной критикой в адрес АСП (Ассоциации саратовских писателей) и льстивыми словами в адрес руководства реготделения СП России…» и далее «А недавно произошёл очередной выброс лауреатов, одним из них стала супруга Ю.М.Никитина О.В.Никитина. Её книга о необходимости берегоукрепления и улучшения экологии Волги «Бомба для потомков» вошла в тройку победителей… становится понятным «странный поступок» Ю.М.Никитина».
Супруга у меня умница, сказала: «наплюй, собака лает, караван идёт». Для женщины это может быть и хорошее правило, но мне по душе другая восточная мудрость: «Боль от сабли — заживёт, боль от слова — никогда», тем более, когда обижают женщину. Дуэли, к сожалению, запрещены, а жаль, потому что подлость заслуживает не словесной перепалки, а выстрела из пистолета или удара шпагой. Мельчаем. Благородство выродилось. Что ж, вынужден сражаться словом. Вынужден потому, что тот, кто не читал статьи «Провинциальный салон», сделает из цитаты такой вот вывод: старый хрыч Никитин понапрасну облаял прекрасных писателей из АСП и лизнул какому-то чиновнику задницу ради того, чтобы его жене дали премию М.Алексеева. Неужели не понимаете, что ваша «догадливость» дурно пахнет?
Супругу я, конечно, не послушал. Натура у меня сволочная и закваска драчливая: в молодости второй разряд по боксу, первая профессия — лётчик-истребитель на МиГах, а это воздушные бои и атаки, фельетонист в «Заре молодёжи» — тоже драки, да и сатирический дух моей прозы напрочь лишает возможности раболепствовать… Всё что вы, г-н Лубоцкий, пишете, это не обвинения, это беспардонное охаивание. В каком месте была ваша совесть, когда вам вдруг «стало понятным», что премию за публицистическую книжку «Бомба для потомства» О.В.Никитина получила благодаря моему подхалимажу? Знайте, книга написана членом-корреспондентом Саратовского регионального отделения Российской экологической академии, и уж потом только она моя супруга. Её книга востребована в школах, она стала настольной книгой у докторов и кандидатов наук, учёных-экологов. Назвать фамилии и должности? Господи, неужели не осознаёте, что подобная клевета ставит вас на одну доску с поэтом Вадимом Земным (настоящее имя Иван Глухота), по доносам которого в 37-ом году в ГУЛАГ отправлялись саратовские писатели?
Откуда вам известно про моё «многолетнее молчание»? Вы что, мой литературный поверенный, знающий и московские и местные мои публикации? Вы ставите себя в глупое положение, решив, что старый каргун наверняка давно ничего не пишет. Нет-с, нелюбезный, и пишу, и публикуюсь, и езжу на охоту и стреляю неплохо. Для дуэли вполне гожусь.
Далее. Уж коль вы считаете себя заслуживающим внимания писателем, то говорить «пожилой литератор» — это несколько не по-русски. Пожилым может быть человек, а литератор или одаренным или бездарным. И с арифметикой вы что-то не в ладах: ведь для того, чтобы моя благоверная получила премию, я должен быть лизнуть не одну, а пять задниц - ведь столько человек решало судьбу "Бомбы".
Где вы обнаружили «бездоказательную критику в адрес АСП»? Разве я рецензировал какие-то сочинения? Избави бог! Я говорил о вражде в писательской среде; не мной придумано сравнение отношений между членами СП — пауки в банке. Разве оплёвывание поэта Н.Е.Палькина и прозаика В.Г.Гурьянова — это не паучье занятие? Для того, чтобы обругать книгу, нужны мозги, гораздо проще взять и опоносить. Встретив на улице члена АСП и СП России Михаила Мулина, я с улыбкой выслушивал его громы и молнии по поводу «Провинциального салона» и вывод: «Мы считает, что Никитин ничего не понимает в литературе». Сногсшибательное открытие: оказывается, филолог, ассистент кафедры советской литературы, дважды Букеровский номинант, завотделом художественной литературы в Приволжском книжном издательстве в течение десяти лет — полный невежда. Быть одним из пауков в банке мне осточертело семнадцать лет назад. Тогда я отправил В.Н.Сафронову вот такое письмо:
«Уведомляю вас о своём выходе из Союза писателей России.
Причина моего решения не в вашей многолетней бездеятельности и, тем более, не в трусливой нечистоплотности вашего ответа на моё письмо министру печати И.Кузьмину. Понятно: вы защищали не его, а своё кресло — тёпленькое кресло литературного чиновника, боящегося прогневить начальство.
Моя неудовлетворённость жизнью писательской организации созрела давно, но своё нелёгкое решение я принял на последнем собрании по приёму в члены СП. Никогда ещё не было таких массовых, огульно-оптовых и беспринципных приёмов. С вашего молчаливого попустительства началась погоня за количеством писателей, и Союз профессионалов стал превращаться в литературное объединение любителей сочинительствовать. Авторы, которых в былые времена отсевала жёсткая издательская требовательность не к идейным, а к художественным достоинствам, ныне валом повалили в писатели. Вы умываете руки: принимаю-де не я один, голосуют все. Но это вы создали атмосферу равнодушия и беспринципности, потому что вы — руководитель. Впрочем, теперь уже не вы управляете организацией, а та массовая посредственность, которую вы напринимали. Теперь она диктует политику, она навязывает вкусы, вернее — безвкусицу, она предопределяет судьбу литературы в Саратове. Талантливая поэзия и проза тонет среди многочисленной серости, среди графоманско-самиздатских книжек. Рекомендации для вступления в Союз дают одни и те же люди — или по слабоволию не умеющие отказать, или по необразованности или по безразличию. К сожалению, и Москва проявляет наплевательское отношение к качеству провинциальных книг.
Прекрасно осознаю, какие теперь определения на меня навешают, и всё-таки не желаю оставаться в организации, где господствует убеждение, что только членский билет № такой-то делает писателя писателем.
25 января 1998 год».
С 25 января 1998 года ничего не только не изменилось, напротив, обстановка стала совсем уж невыносимой. До меня доходили, конечно, слухи о писательских склоках, но пока они были, так сказать, внутренним желудочным бурлением, пока они не стали отравлять атмосферу среди читающей публики, я не вмешивался. А уж когда, потеряв совесть, стали охаивать мёртвого поэта, пришлось засучивать рукава: грязью-то Листопады-гробокопатели мазали всех писателей, не чувствуя, что прежде всего сами оказываются по уши в грязи. Гадко это всё.
Я писатель раскрепощённый. Мои кумиры — Гоголь, Салтыков-Щедрин, Зощенко, Булгаков, Ильф и Петров. Со студенческих времён я стал определять своё отношение к действительности по-Зощенко, который писал в автобиографии: «С точки зрения людей партийных (в моём случае — членов СП) я беспринципный человек. Пусть. Сам же я про себя скажу: я не коммунист (не член АСП), не эс-эр (не член СП России), не монархист (не член российского СП), я просто русский. И к тому же — политически безнравственный. Вот спросите меня, например, кто такой Гучков (Радаев)? Знать не знаю и знать не хочу, а если и узнаю, то Пушкина буду любить по-прежнему».
Предлагаю: давайте хотя бы в Год литературы перестанем собачиться, а начнём просто конкурировать, как авторы. При Министерстве печати создана экспертная комиссия, которая будет решать какие книги заслуживают издания, какие нет. Так вот издательство «Добродея» подало заявку на переиздание одной книгой двух моих романов «Мужья без жён, или Царские забавы» и «Адвокат из Санкт-Сарытау». Заявляйте свои книги. Или кто там у вас Листопад, пусть напишет разгромные рецензии, и откроет глаза экспертам на Никитина-автора, который в литературе ни уха ни рыла. А издатели, надеюсь, представят в комиссию доказательства, что автор устранил все критические замечания, которые были озвучены в день презентации «Царских забав» в музее Константина Федина.
Вот в какой обстановке всё происходило:
I. На стенах зала: рога и голова оленя, шкура кабана, ружья, ягдташ, патронташи; на вешалке – белый зимний и летний охотничий камуфляжные костюмы. На полу: профиля гусей и чучела уток.
II. У входа два стола с табличками. На левом – «Стол для тех, кто считает себя охотником» – на нём водка, чёрный хлеб, луковицы, консервы «килька в томате» (позднее появятся бутерброды с колбасой и прочее). На правом – «Стол для тех, кто не считает себя охотником – на нём шампанское, апельсины, яблоки, бананы.
III. Начало вечера: раздаётся утиное кряканье в манок и звучит выстрел (из стартового пистолета). Заслуженный артист России В. Краснов читает отрывок из главы «Почему жёны не любят выпускать мужей из поля зрения» (15 минут).
IV. Короткий отрывок из фильма «Особенности национальной охоты» (травля волка борзыми) и любительские видеофильмы – «В грязи», «Во льдах», «В распутицу», «Кабан» (10-15 минут).
V. Выступления: профессор Н. Тяпугина – точка зрения на охоту женщины-филолога (10-15 минут), профессор А.Ванюков – точка зрения на книгу неохотника (10-15 минут).
VI. Телеграммы от героев романа «Царские забавы» читает актёр В. Краснов:
– от царя Алексея Тишайшего, от императора Александра II, от Председателя Совета Народных комиссаров В. Ульянова/Ленина/, от Генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева, от Президента России Б. Ельцина.
Фуршет. Свободное общение. Продажа книг. Автографы.
Телеграмма
«От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руссии,
бумагомарателю и вертопраху зубоскальному, ненадобному писаке холопу Миките. Как ты смел, шпынь несчастный, скупиться на сладкоречивые слова про мои соколиные охоты, кои я любил пуще Думских сидений с боярами? Какого-то худосочного дворянишку из судейских, да к тому же ещё и нерусю, полкнигой одарил, а мне – царю-охотнику, поэту-охотнику – скудных уделил полтора листочка. Как милостыню подал, малоумный ты раб и **** сын! Скорблю и плачу и гневаюсь. Опричь того велю тебе, Микита, дурью не маяться, не умалять царских моих потех, а сызнова переписать всю книжицу, и чтоб про меня всурьёз и полновесно, без скоморошьего твоего ёрничанья и потаскушьих хихиканий. Мотри, смерд литературный, не исполнишь царского указа, бороду надеру и пинками выгоню взашей из писарского сословия.
Царь Алексей, по прозванию Тишайший,
но могу быть стать и Грозным».
Телеграмма
от императора Александра II (перевод с французского)
«Mon cher Nikitin!
Вечор мы с известною Вам особой отменно повеселились над Вашей, сударь, охотничьей комедией. Поначалу нас несколько смущала излишняя Ваша осведомлённость в дворцовых тайнах и интригах, однако вынесли Вы их на обозрение публики достаточно деликатно, потому мы и не усматриваем что-либо обидное и непозволительное. Впрочем, русскому народу небезынтересно да и весьма полезно узнать, что не только простолюдинов, но и Помазанников Божьих драли за уши, секли и в угол ставили за неуёмные охотничьи увлечения.
Ежели впредь вознамеритесь вносить какие изменения, то мы не возражаем против упоминания имени той дамы, что сопровождала меня на той медвежьей охоте. Так и объявите без всяких обиняков, что это-де была княгиня Екатерина Михайловна Долгорукая.
И один немаловажный момент. Вы, к сожалению, упустили из поля своего зрения, то, как мой дед, император Александр Первый, охотничал с Наполеоном Бонапартом в Эттерсберге под Веймаром.
С почтением к Вашему весёлому труду
император Александр II и княгиня Екатерина Долгорукая».
Телеграмма
«Наркому просвещения Луначарскому.
Удивлён, возмущён до глубины души и взбешён Вашей халатностью в отношении выпуска книги некоего Никитина «Царские забавы». Партийная цензура совершенно потеряла нюх! Безобразие!
Искусство должно принадлежать народу! Я это говорил, говорю и буду говорить. Поэтому никаких царей! Там, где автор пишет об охотах рабочих и крестьян, все картины высокохудожественны и правдивы. Там, где восхваляет самодержцев и капиталистов, всё архипогано, всё вздор, глупость и враньё. Обо мне – отвратительно! Я свою шапку ногами не топтал, когда промазал по лисе, это всё облыжные, мерзостные, клеветнические инсинуации Троцкого. И автор Ваш – явный троцкист, насквозь пропитанный гнилым интеллигентски-буржуазным духом.
Безотлагательно поручите разобраться с этим контрреволюционным борзописцем толковому человеку в ОГПУ.
Председатель Совета Народных комиссаров
В. Ульянов /Ленин/»
Телеграмма
от Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева
«Дорогой друг по писательскому цеху!
Книгу твою я не читал, но мне о ней так подробно доложили, что можно считать, что я её всю прочитал от корки до корки. Ну что — молодец! Раньше ты хуже писал. Я имею в виду твою безделушку, которую новомирцы по недоразумению опубликовали рядом с моим политическим шедевром. Выросло твоё перо, возмужало. Поздравляю!
За твои заслуги перед отечественной охотой награждаю тебя «Серебряным орденом охоты». Не обессудь, что не золотой. Ими я награждаю только глав государств, да и то только таких, которые стреляют хуже меня. Не обижайся, знай, что «Бронзовый орден охоты» я вручил мазиле Подгорному.
Обнимаю тебя и троекратно лобызаю
Твой друг Леонид Брежнев».
Телеграмма
от Президента России Б.Н.Ельцина
«Спасибо, Михалыч, за приглашение на весеннюю охоту по гусям в Александров Гай. Велел Наине рюкзак собрать, Немцову приказал, чтоб ружьё моё почистил. А когда стал листать, понимаешь, твою книжку, понял, что ехать нельзя, сначала надо выгнать из премьер-министров Черномырдина. Это ты меня вовремя надоумил, известив о его «Правительственном Постановлении № 1256». Политическую диверсию против меня, против Всероссийского Президента, решил устроить. Сочинил, понимаешь, постановление: «у кого на одной из рук нет большого и указательного пальца не имеют право иметь ружья». У меня на левой руке их нет, и что мне теперь нельзя охотиться что ли? Я ему покажу запреты! Полетит он у меня теперь послом в Хохляндию!
На гусей теперь приеду уж только следующей весной. Может, даже уговорю своих друзей — Гельмута и Билла.
С признательностью — Борис».
Ну, принимаете вызов Лубоцкий-Мулин-Листопад?
Подпишись на наш Telegram-канал. В нем мы публикуем главное из жизни Саратова и области с комментариями
Теги:
